Перекресток

Луиза заняла свое обычное место и взглянула через дорогу на море. Всходило солнце, и утренняя тьма становилась серой. Именно подобные утра – уныние ранней зимы, холод, усугубляемый холодом морского воздуха, – заставляли молодую женщину скучать по Бристолю. Существовал летний Уэстон ее детства, солнечный и кишащий туристами, и его двойник – город-призрак. «Как люди могут так жить?» – подумала Блэкуэлл и вспомнила: теперь она одна из них, и это ее вторая зима в городе.

Хозяйка поставила завтрак на стол. Голодная Луиза с аппетитом набросилась на яйца и расправилась с едой за несколько минут.

? ? ?

Через два часа Луиза была уже в Апхилл-Марине. После утреннего инструктажа дежурный сержант рассказал ей о стычке в участке накануне вечером, когда одна из теннисных подруг Вероники, Эстель Фергюсон, потребовала поговорить с кем-то из начальства.

Луиза припарковалась рядом с несколькими выглядящими гламурно машинами и направилась к пристани. Эстель сказала дежурному сержанту, что этим утром будет работать здесь. Луиза приметила вероятную фигуру, стоящую на палубе небольшого белого судна и курящую сигарету.

– Эстель Фергюсон? – спросила она и подошла к яхте. Женщина глубоко затянулась. Этот жест состарил ее – на лице появилась сеточка морщин. Под длинным дизайнерским плащом на Фергюсон была спортивная экипировка. Лицо Эстель раскраснелось, будто она только что закончила тренироваться.

– Да, – произнесла Фергюсон с раздражением, возможно мнимым.

– Инспектор Блэкуэлл. – Она показала женщине удостоверение личности. – Я здесь из-за вашего вчерашнего визита в участок.

Выражение лица Эстель изменилось.

– Хорошо. Наконец-то. Вы ведете это расследование? Никто прошлой ночью не сказал мне, что, черт возьми, происходит.

– Я так понимаю, вы были подругой Вероники Ллойд?

Женщина нахмурилась.

– Конечно была. Иначе зачем бы я поехала в ваш полицейский участок? Я крайне разочарована, что меня не уведомили о смерти Вероники. Мне пришлось услышать эту печальную новость сегодня утром от председателя теннисного клуба.

– Мы можем пойти куда-нибудь и поговорить об этом?

Эстель затянулась новой сигаретой. Обычно Луиза не позволяла такой беспардонности, но до поры до времени собиралась это терпеть. Она знала: горе влияет на людей по-разному.

– Я пойду с вами, – сказала Эстель. – У вас нет подходящей обуви для яхты.

Женщина спрыгнула с палубы на причал. Фергюсон была удивительно проворна для своих лет. Сигарету она все еще держала в руке.

– Почему мне не сказали? – спросила Эстель и выпустила облако дыма в шаге от Луизы. – Сами представьте: узнать об этом таким образом. Тело нашли на пляже, а мне сообщил об этом чертов председатель.

Луиза удержала себя в руках и не обратила внимания на дым, повисший в морозном воздухе.

– Вы были близки? – спросила она, решив не делать Эстель замечания.

– Да, мы были удивительно близки. Мы с Вероникой играли в теннис три раза в неделю.

– Послушайте, миссис Фергюсон, я понимаю, вы расстроены, но вас нашли среди других контактных номеров в телефоне Вероники. Не было никаких прямых сообщений ни от вас, ни от Вероники вам. Вот почему полиция не связывалась с вами лично.

Эстель нахмурилась, и ее тон смягчился.

– Ну, Веронике не очень нравилось пользоваться телефоном.

Первоначальная резкость женщины исчезла, рука, сжимавшая сигарету, слегка дрожала. Эстель Фергюсон прислонилась спиной к одной из машин, припаркованных на дороге, – белому мерседесу шесть-десять девятого года, с откидным верхом. Кровь отхлынула от лица Эстель, когда женщина сделала еще одну яростную затяжку сигаретой.

– Я говорила Веронике, чтобы она убиралась оттуда, – в итоге заметила Фергюсон. Она почти плакала.

– Откуда?

– Из чертова жилого комплекса, где она жила.

– И куда бы она переехала?

– В безопасное место рядом со мной.

Хотя дом Вероники располагался не в самом благополучном районе города, в Уэстоне существовали места и похуже.

– Почему вы считаете, что она жила в плохом месте? – спросила Луиза. Она подумала о героине, который обнаружила в комнате Вероники.

– Вам достаточно просто на него взглянуть, – сказала Эстель с выражением отвращения на лице. Луиза проигнорировала это замечание.

– Возможно, вы сможете нам помочь, миссис Фергюсон. Вы не знаете, были ли у Вероники близкие родственники или друзья?

Эстель Фергюсон нахмурилась и сделала шаг назад, будто уловив в вопросе что-то подозрительное.

– Вероника была сиделкой у матери своей последней близкой родственницы еще пять лет назад. Когда та женщина умерла, я предложила ей переехать поближе к нам.

– То есть – к нам?

Женщина выпрямилась и нахмурилась, как будто сказала слишком много и хотела взять слова обратно.

– Некоторые из нас, кто посещает теннисный клуб, живут неподалеку друг от друга. Это тихое, спокойное место. Никаких неприятностей, которые случаются в других местах.

– Почему Вероника не приняла ваше предложение? Из-за стоимости жилья?

– Возможно. Впрочем, думаю, она могла бы себе это позволить. Она купила дом у муниципалитета в восьмидесятых. Даже сейчас он чего-то да стоит, и, я полагаю, у нее была неплохая пенсия.

Луиза подумала, не пропали ли деньги Вероники из-за ее привычки? Едва сдержав презрительную ухмылку, она заметила:

– Может, она попала в плохую компанию?

– Кому могло понадобиться втягивать Веронику в свою плохую компанию?

– Я надеялась, вы сможете ответить на этот вопрос за меня.

– Послушайте, мне-то откуда знать?

– У Вероники были враги или существенные обиды?

– У Вероники? – Эстель остановилась и посмотрела в сторону грязно-коричневой воды, где покачивались яхты. – С ней иногда было трудновато. Очень прямолинейная женщина. Настоящий учитель. Некоторых она могла вывести из себя.

– Что-нибудь конкретное? – спросила Луиза.

Эстель докурила сигарету и небрежно втоптала ее в землю теннисной туфлей.