Спуск

– Там, на прилавке.

Он не двинулся с места.

Эми пришлось протискиваться мимо него. Она была готова поклясться, что он пускает слюни, но не хотела вглядываться в его лицо и заспешила прочь. Подхватив коричневый конверт, она покинула кафе и уже боялась туда возвращаться.

Никогда в жизни она так не радовалась прохладному ветерку с моря. Она не стала плакать из-за Кита, лишь вышла переулками к морю и гавани. Ей хотелось увидеться с Меган, но та нашла себе временную подработку на турбазе в Брин-Даун. С того утра в парке Эшкомб они виделись довольно часто. Было так непривычно, что с кем-то можно поделиться, она сама удивилась, как ей не хватает сейчас Меган.

У рукотворного озера она разулась и помыла ноги в бурой морской воде. Суббота обычно считалась пересменком, но отдыхающих было полно. Дети строили замки из песка, родители грелись на солнце, курили и пялились в телефоны.

Вид счастливых детей напомнил ей об Эйдане. Теперь он был бы уже подростком, и она представляла, как он играет с другими детьми на песке. Эми легла, в волосы и за шиворот попал песок, солнце нагревало кожу. Джей был первым, кому она рассказала об Эйдане за долгие годы, и именно он помог ей разделить боль с группой. Она думала – а когда будет следующая такая возможность?

Пока что ей было неплохо и среди отдыхающих. Она пошла и купила себе мороженое – куда дешевле в супермаркете, чем на самом берегу в киосках – и вернулась на набережную, пока оно не растаяло. Ее рассмешил вид полной дамы в бикини на водных лыжах, лавировавшей среди лодок. Казалось, это небезопасно: трос, тащивший ее, мог легко оборваться, а она проносилась прямехонько мимо рыбачьих и гребных лодок, но женщина беззаботно предавалась отдыху. Эми позавидовала ей: жаль, она сама не могла ничем заняться столь же самозабвенно и позабыть обо всем. Она едва не выронила мороженое от смеха, когда трос ослабел, и женщина рухнула в море головой вперед, но ее тут же спас, все так же улыбающуюся, водитель катера.

Доев мороженое, Эми перешла дорогу и спустилась по вытесанным в камне ступеням к пляжу. Она сняла туфли, в которые уже попал песок, и пошла по пляжу к Большому пирсу. Запах моря пробудил в ней самые разные воспоминания. Она вспомнила, как приходила сюда в детстве – плескалась в море, как-то раз даже прокатилась на ослике, но детство у нее было не такое уж и безоблачное, и трудно поверить, чтобы она была здесь счастлива. Но морская вода заставляла ее испытывать некое подобие счастья.

Недавнее воспоминание о столкновении с четырьмя туристами и Китом словно погасло, и она пошла вдоль берега. То и дело вода касалась ее ног, и она давала пальцам погрузиться в холод. Жаль, что Меган не было рядом. Эми представила, как та плещется в волнах, больше всего ей хотелось видеть подругу рядом, смеющуюся.

У пирса стайка чаек дралась за добычу. Эми приблизилась, ей вдруг стало холодно до мурашек. Добычей чаек оказались остатки голубя, чьи тусклые потрепанные перья только и давали понять, кто это. Едва она отошла, чайки вернулись, еще более шумные – у них отобрали добычу.

Эми выбежала на другую сторону, радуясь, что вернулась на солнце, подальше от темной стороны пирса.

Она вышла на набережную. Ей не хотелось в первый же день растратить жалкую получку, но вход на пирс стоил всего фунт, и она могла оттуда насладиться зрелищем – мерцанием огней, гудением игровых автоматов, беспокойной энергией детишек. Лишь подойдя к кромке воды, она остановилась и опустилась на корточки, будто совершила что-то противозаконное.

Там, у входа на пирс, стоял Джей. И он был не один.

Глава двенадцатая

У Луизы на посту детектива не было выходных. В принципе, она могла иногда не выходить на работу, но реальность вечно вносила свои коррективы. Даже теперь, доехав от Уорла до дома родителей в Бристоле, то есть совсем недалеко, она испытывала вину за то, что покинула участок. Последние два дня она по большей части занималась делом о самоубийствах и все больше заходила в тупик. Пока очень мало что связывало Викторию и Клэр. Обе уроженки Уэст-Кантри[5 - Неофициальное название региона на юго-западе Англии, букв, «западное графство».], они, однако, ходили в разные школы и выросли в разных семьях. Клэр жила в детдоме с тринадцати лет, а Виктория – с матерью, пока та не умерла, когда Виктории было девятнадцать. Они внимательно изучили места, где жили жертвы, но пока что сходство обнаружили лишь в предсмертных записках. Даже отчеты токсикологов не помогли – общим были лишь следы марихуаны у обеих в крови. Луиза запросила дальнейшее исследование, но результаты должны были прийти не раньше чем через неделю.

Она поехала по трассе А-370, которая ей нравилась больше, чем монотонная М-5 – сплошь повороты мимо маленьких деревушек, отделяющих Уэстон от большого города.

Эмили ждала ее. Заезжая во двор родителей, Луиза увидела лицо племянницы, та стояла, прижавшись к окну гостиной, и, когда она вышла из машины, Эмили уже выбегала из входной двери. Луиза присела на корточки, и племянница обхватила ее, словно заранее не желая отпускать обратно. Эмили еще не научилась толком выражать эмоции словами, но то, как крепко и как надолго она ее обняла, сказало Луизе все, что нужно было знать о чувствах ребенка.

– Давай пойдем в дом.

Луиза осторожно отцепила от себя девочку.

– Бабуля блинчики жарит, – сказала Эмили, прыгая по коридору.

– Да? А меня в детстве не угощали блинчиками.

– Вкусное – внукам, а не детям, – сказала Эмили. Ее этот факт явно радовал, но Луиза заметила нелицеприятное замечание о родительстве, которое малый возраст племянницы заставил звучать еще жестче.

В доме ее мать переворачивала блинчики на плите, а отец пил кофе и читал субботние газеты. Она поцеловала обоих в щеку и, испытывая что-то вроде ностальгии, села за кухонный стол.

– Как ты, милая? – спросил отец, откладывая газету.

– Устала.

– Ты слишком много работаешь.

– Кто бы говорил.

– Ну вот, – сказала ее мать, ставя на стол панкейки, – налетайте.

Отец потер руки.

– Дай-ка мне кленовый сироп, Эмили.

За разговором никто не упоминал отсутствующего члена семьи. Предполагалось, что Пол возьмет Эмили погулять после обеда, и Луиза надеялась, что к тому времени у него пройдет похмелье.

Эмоции племянницы было так легко прочесть. Улыбка появлялась и исчезала на ее лице, пока она ела добавку блинчиков, словно в голове царил хаос. Луиза была не уверена, что простит брата, который заставил ее пережить такое.

– Давай-ка переодевайся, – сказала она, когда они закончили с едой. – Хочешь, пойдем в парк?

Эмили просияла и умчалась наверх.

– Когда вы в последний раз говорили с Полом? – спросила Луиза, едва та удалилась на достаточное расстояние.

– Вчера, – сказала ее мать.

– И что он?

– Был, судя по голосу, не в лучшей форме, но сегодня обещал прийти вовремя.

Луиза загрузила посудомойку, заметила усталость в глазах матери при свете солнца.

– Он еще что-то сказал по поводу того, что Эмили живет здесь?

– Спросил, когда сможет ее забрать. Сказал, что поругался с тобой по телефону.

– А вы что сказали?

– Что поговорим с ним, когда он приедет.

Отец налил себе еще кофе.

– Не уверена, что просто разговоров будет достаточно, – сказала Луиза.

– А что ты предлагаешь? – спросила мать.

– Нужно, чтобы он понял: это серьезно.

Мать опустилась на стул, тихонько кряхтя.

– Он передал нам, что ты сказала.

– А что вы хотели, чтобы я ему ответила?