Зеленый свет

Подобная жизненная философия сделала меня ловчилой во всех смыслах этого слова. Я привык работать, и мне нравится ловчить. А еще благодаря этому мне есть о чем рассказать.

Как истинный сын американского Юга, начну с рассказа о маме. Она – та еще штучка, живое доказательство того, что ценность отпирательства целиком и полностью зависит от степени упрямства. Мама дважды победила рак – с помощью аспирина и упрямого нежелания признать болезнь. Она из тех женщин, которые не задумываясь, с ходу заявляют «я сделаю» и «я готова» и говорят «я обязательно приду», не дожидаясь приглашения. Ярая приверженка всего, что выгодно для нее, она не привыкла ни поступать сообразно ситуации, ни учитывать чужое мнение, потому что не терпит ждать чьего-то позволения. Может быть, она и не самый умный человек на свете, но ее это нисколько не волнует.

Сейчас ей восемьдесят восемь лет, но мне все равно редко когда удается лечь спать позже или проснуться раньше, чем она. В молодости она не возвращалась с танцев до тех пор, пока не протирала чулки до дыр.

Она с такой скоростью находит себе извинения, что никогда не расстраивается. Однажды я спросил ее, жалеет ли она о чем-то в конце дня, и она тут же ответила: «Каждый день, сынок, только к утру я по-любому об этом забываю». Она всегда заявляла: «В чужой дом надо входить не как покупатель, а как владелец». Естественно, ее любимое слово – «да».

В 1977 году мама отправила меня на конкурс «Юный мистер Техас» в городе Бандера.

Я выиграл приз.

Мама вставила фотографию в рамку и повесила на стену в кухне.

Каждое утро за завтраком она показывала на фотографию и говорила: «Вот полюбуйтесь, победитель, юный мистер Техас семьдесят седьмого года».

В прошлом году я случайно наткнулся на эту фотографию в мамином фотоальбоме и заметил какую-то надпись на призе. Увеличив изображение, я прочел: «Второе место».

Я позвонил маме, королеве относительности, и сказал:

– Мам, ты всю жизнь утверждала, что я победил на конкурсе «Юный мистер Техас», а на самом деле я занял второе место.

– Нет, первое место отдали мальчишке из богатой семьи, потому что его нарядили в дорогой костюмчик с жилеткой, – ответила она. – Это нечестно. Так что юный мистер Техас – это ты.

Потом, в 1982 году, в седьмом классе, я принял участие в поэтическом конкурсе. За день до конкурса я показал маме свое стихотворение.

– Неплохо, – сказала она, – но надо доработать.

Я ушел к себе в комнату сочинять новый вариант.

Пару часов спустя, довольный написанным, я снова принес стихи маме.

Она прочитала. Ничего не сказала.

– Ну как? – спросил я.

Она не ответила. Открыла книгу в твердой обложке на заложенной странице, положила передо мной, ткнула пальцем и заявила:

– А как тебе вот это?

Если все, чего мне хочется,
это сидеть и говорить с тобой…
Будешь ли ты слушать?

Это было стихотворение Энн Эшфорд.

– Мне нравится, – сказал я. – А что?

– Вот так и напиши, – сказала мама.

– Как – так? В каком смысле?

– Ты ведь его понимаешь?

– Да, но…

– Если оно тебе нравится и если ты его понимаешь, то оно – твое.

– Мам, но оно ведь на самом деле не мое, а Энн Эшфорд.

– А что оно для тебя означает?

– Ну, когда тот, кого ты любишь, просто хочет посидеть с тобой и поговорить…

– Вот именно. Значит, если оно тебе нравится, если ты его понимаешь и если оно для тебя что-то означает, то оно – твое. Вот и напиши его.

– И подписать своим именем?

Да.

Я так и сделал.

И выиграл поэтический конкурс.

Мама не получила никакого воспитания и, поскольку не любила свое детство и юность, отвергла свое прошлое и придумала себе новое. Она твердо верила: то, что ты понял, принадлежит тебе, а значит, его можно присвоить, пользоваться как своим, продавать как свое и получать за это награды. Плагиат?

– Да плевать. Все равно никто ничего не узнает, а если узнают, то ничего плохого не сделают. Только обвинят и медаль отберут. Да ну их, – говорит мама.

Очевидно, что мама готовила меня в актеры задолго до того, как я сам избрал эту профессию.

ЗЕЛЕНЫЙ СВЕТ

Мама учила нас рисковому экзистенциализму, а отец – здравому смыслу. Он ценил почтительное обращение, «да, сэр», «нет, сэр», дисциплину, верность, настойчивость, добросовестность, честный труд, скромность, ритуалы взросления, уважение к женщинам и способность зарабатывать деньги на содержание семьи. А еще он писал картины, учился балету, играл в футбольной команде «Грин-Бей Пэкерс», не брезговал азартными играми, не пропускал мошеннических схем-«пирамид», любил выигрывать, а не покупать вещи и мечтал, «если сильно повезет», открыть закусочную на флоридском пляже.

Воспитывая сыновей, отец сперва ломал, а потом строил. Он уважал желтый свет, поэтому первым делом заставил нас усвоить основополагающие принципы поведения и лишь после этого проявлять индивидуальность. Выражаясь языком футболистов, сначала он учил нас играть в защите, а потом в нападении.

Всем было ясно, кто в доме хозяин, и если кто-то из нас троих пытался поставить это под сомнение, то отец хмыкал: «Ну вы знаете, где меня искать». Мы его боялись. Не потому, что он нас бил или еще как-то измывался, а потому, что он был наш отец. Мы брали с него пример. Для нас он был и высшим законом, и властью. Он не выносил дураков, но смягчался, если ты признавал, что сглупил. Огромный, как медведь, он был снисходителен к неудачникам и беспомощным людям, а к миру и к себе самому относился с грубоватым юморком. «Лучше потратить деньги на веселье, чем зарабатывать их скукой». Однажды, в конце 1980-х, банк отказал ему в выдаче кредита, и отец заявил банковскому служащему: «Ну, либо сейчас вы захлопнете передо мной дверь, либо мы с вами выйдем из банка друзьями». Кредит ему все-таки выдали. Отец обожал устраивать вечеринки, пить пиво и травить байки – и все это у него прекрасно получалось.

Майк – его старший сын. Майком отец занимался больше, чем Пэтом или мной, во-первых, потому что Майк был его первенцем, а во-вторых, к появлению нас с Пэтом отец работал в разъездах. У Майка – уверенного в себе, трудолюбивого, смышленого и запальчивого парня – была душа хиппи, и он вставал на защиту всех, кто послабее. Он никогда не терял головы, был равнодушен к боли, как барсук, и при первом же признаке неприятностей все обращались к нему. Мама всегда говорила, что он любую смерть переживет и, в отличие от нас с Пэтом, за него даже молиться не надо.

В нас воспитали уважение к Ветхому Завету, но адскими муками особо не пугали. В родительских принципах воспитания нашлось место и для милосердного учения Иисуса Христа.

В старших классах Майк отрастил патлы такой длины, что тренер футбольной команды Джим Колдуэлл попросил его подстричься. Отец с ним согласился, но Майк отказался.

На следующий день отец повез Майка в школу и по дороге сказал:

– Сынок, ты прямо как настоящий хиппи. Если не обкорнаешь патлы, тренер погонит тебя из команды.

– А мне плевать, пап. Мои волосы, что хочу, то и делаю. Пусть себе гонит, мне все равно. Стричься я не буду.