Флот

И тут начал стрелять сам “Бельграно”. Причем в лучшем стиле Энрике Кортасара, лично надевшего шлем управления огнем.

– Четвертая башня главного калибра выведена из строя, повреждение трюма пять, – заявила система.

– Это что, они в нас с первого раза попали? – удивился капитан.

– Третья башня главного калибра выведена из строя, перфорация и разгерметизация трюма шесть.

– Вверх! “Прыгайте”, вы что, не видите, что нас сейчас раздолбают?

– Они уходят, сэр!

– Как уходят?!

– Развернулись кормой и убегают! Разрешите выстрелить?

– Огонь! Огонь из всех орудий!

“Ахиллес” отстрелялся из всего, что у него оставалось, но… Не попал. “Адмирал Бельграно”, изящно и как-то походя “подпрыгнув” в момент залпа “Ахиллеса”, уходил в гипер, последним из всей эскадры, и с этим ничего уже нельзя было поделать.

***

– Приветствую, мастера на все руки! – сказал людям, собравшимся в самом большом ангаре орбитальной верфи Ла Нинья, какой-то неизвестный им мужик в мундире, – Рассказывайте и показывайте, что наваяли, уж больно охота посмотреть!

Эмиль Загоруйко, окончательно ставший “неформальным лидером” рабочих после того, как его полностью поддержал другой известный “бугор”, новоприбывший Урмас Гимазов, уставился на гостя. Он его не знал, но то, что мундира там было практически не видно из-за нашивок, медалей и еще каких-то побрякушек, говорило само за себя. И Эмиль вышел вперед.

– Да мы тут в основном фрегаты поломанные ремонтировали, – начал он, – Вон они, на низкой орбите болтаются, вроде дырки законопатили добротно. Ну и линкор один маненько переколбасили, сеньор…

– Простите, не представился. Лейбович. Адмирал Янив Лейбович, командующий флотами Аргентины.

“Ух ты, нихрена себе!” – сказал кто-то из парней, – “Он же там у них самый главный после этого, Перона!” – “А президент?” – спросил другой, – “А президент там как флаг: можно поднять, а можно… Опустить.” Рабочие засмеялись.

– А я – Эмиль Загоруйко, старший одной из смен, ну и старший в нашем профсоюзе.

– Профсоюзе? Вы сами его создали, сеньор Загоруйко?

– Ну да… То есть не в смысле я один, мы все договорились, что у нас должен быть профсоюз.

– Похвальная способность к самоорганизации. Поскольку я представляю не корпорации, – тут Лейбович явственно скривился, – А флот, полностью поддерживаю вашу инициативу. Как права матроса, так и права рабочего должны соблюдаться. И если на флоте есть хотя бы устав, то у вас… Да. Вы молодцы.

– Спасибо, сеньор.

– Однако мне очень бы хотелось посмотреть на то, что вы сотворили с этой их “Галадриэль”, я для этого и прибыл. Заодно и проведем церемонию “спуска на воду” – ну то есть “выпуска в космос”, вы понимаете.

– Непременно все покажем и расскажем, сеньор, только один вопрос, – решился Эмиль.

– Какой же?

– А кто наш непосредственный работодатель? Мы ведь этого так до сих пор и не знаем.

– Это просто. То, что вы добываете на планете, является компонентом для создания корабельной брони, а ваша работа здесь, на верфи – ну это вообще без комментариев. Так что ваш работодатель, получается, я и есть.

– То есть разговаривать об условиях труда и оплаты мне нужно с вами?

– Да, со мной. И мы обязательно об этом поговорим, только сначала покажите мне “Галадриэль”.

– Хоть сейчас, сеньор, она же рядом, на синхронной орбите. Мы и работали там, такого монстра в ангар не запихаешь, даже по частям не влезет. Пожалуйте в бот – и полетели смотреть.

– Да вы от бедной девушки живого места не оставили, – заметил Лейбович, осматривая линкор снаружи.

– Девушки?

– По-моему, Галадриэль – женское имя. Что-то такое мой одноклассник читал, повернут был парень на древних сагах, ну или байках, теперь уже не понять.

– Это я не знаю, сеньор. Но у нас было задание по упрочнению силового каркаса как минимум втрое – мы сделали почти вчетверо, однако от трюмов пришлось вообще отказаться, а на остальных палубах осталось не так много места. Даже полноценный экипаж не влезет, две трети кают мы ведь тоже “под нож пустили”.

– Да, вижу, “девушка” была толстовата, а теперь наоборот страдает анорексией, – усмехнулся Лейбович, – Но пусковые для тяжелых торпед ведь сохранены?

– Это да, сеньор, вообще все оружейные системы, что там были, мы не сокращали. Главный калибр, вспомогательный, торпеды эти странные – все осталось как было. Единственно что пусковые для торпед не на корме и нижней палубе, а посередине и на верхней.

– Вот так вот?

– Вот так вот. Двух нижних палуб там вообще теперь нет, сами видите.

– Да, и двигатели практически на пилоне.

– Это из-за расчетов прочности, сеньор. Получалось только так.

– Так я и не критикую, сделали что надо – и молодцы. Посмотрим теперь изнутри?

– Конечно. Идем внутрь.

– О! А причальная рампа теперь тоже “наверху”?

– Да, по той же причине.

– Интересный корабль получился.

– А кто теперь на нем летать-то будет?

– Как кто?! – ответил Лейбович, – Мы и будем!

– С третью экипажа?

– Даже менее того. Есть у нас… Специалисты.

– То есть байки про то, что пилот-маг “вырубил” два линкора лаймов – это не байки?

– Нет, сеньор Загоруйко. Не байки. Только я вам этого не говорил, а вы… Сами понимаете. Это “одно из тысяч воспоминаний, которые нам с вами вовсе не нужны”.