Задолго до победы

– Березин! Разворачивай машину влево! Будем заходить с фланга вслед за командиром!

Иван моментально рванул рычаг на себя, машина резко повернулась влево, затем полетела вперёд. Такой же манёвр сделали и две передних машины. Они понеслись к группе немецких танков, которые стремительно продвигались к позиции наших артиллеристов.

«Надумали подавить пушкарей, сволочи, – догадался Иван. – Командир решил пойти на выручку».

В этот момент рядом ухнул сильный взрыв. Танк подпрыгнул, Ивана швырнуло с сиденья, он ударился головой о стальной борт и потерял сознание.

Когда очнулся – в танке было полно дыма, мотор молчал.

– Что это было, командир?! – крикнул он и тут же схватился за голову. Она, казалось, готова была развалиться на части. Иван посмотрел на руки, они были в крови.

– Ваня! Живой, чертяка!? – обрадованно откликнулся стрелок-радист Голдобин. – А я уж подумал, нашёл и тебя осколок через смотровую щель. Вся башка в крови, лежишь, как мертвяк. Давай вываливайся наружу быстрее – каюк нашей коробочке. Бомбой «Юнкерс» угостил. Гусеница перебита, башню заклинило, чудом не загорелись. Отличной мишенью стал теперь наш танк для немцев. Командир высунулся из башни – так его сразу осколком и срезало. Насмерть.

– Житников где? Что с Азатом? – спросил Иван, задыхаясь от дыма. – Они живы?

– Вываливайся скорее, пока не вспыхнули! В любую секунду огонь доберётся до топливного бака!

Иван открыл люк, выполз из него на землю, успел глотнуть пару раз полной грудью, и собрался отползти подальше от танка, но не успел. Рядом разорвался снаряд…

…Очнулся он уже в санитарной машине. Грузовик, натужно урча и подпрыгивая на ухабах, тащился по просёлочной дороге. Кузов был полностью устелен ранеными.

Иван сразу вспомнил, что с ним произошло.

«Андрей! Что с ним? – мелькнула мысль о Голдобине. – Успел выбраться или остался в танке? Что с Житниковым и Байбековым? Живы ли»?

Он медленно повернул голову сначала в одну сторону, потом в другую, пытаясь взглядом отыскать среди раненых хотя бы одно знакомое лицо. Никого из членов экипажа среди них не оказалось.

«Что со мной?» – подумал Иван, когда вдруг почувствовал боль в ушах. Кроме пульсирующей боли в ушах слышалось непрерывное попискивание, будто рядом билась в отчаянии попавшая в мышеловку мышь. Попробовал по очереди пошевелить конечностями – они к величайшей радости повиновались ему. Правда, левая нога выше колена отозвалась резкой пронзительной болью, а в правом плече забилась горячими толчками кровь. Иван скосил глаза вдоль тела и увидел толстый слой окровавленных бинтов на бедре.

– Очнулся, слава богу, – послышался знакомый голос позади.

Иван попытался повернуть голову назад, чтобы взглянуть на говорившего человека, но резкая боль не позволила ему сделать этого. Он непроизвольно вскрикнул.

– Лежи Березин, лежи не шевелись, – тяжёлая заскорузлая рука легла ему на забинтованную голову. – Это я, Житников Игнат.

– Ерофеич, – радостно произнёс Иван. – Куда мы едем?

– В полевой госпиталь, – невесело отозвался пожилой заряжающий. – Куда же ещё мы можем ехать в таком состоянии?

– Как наши? – спросил Иван, спустя некоторое время. – Где они?

– Вдвоём мы с тобой остались, Ваня, – печальным голосом выдавил из себя Житников и немного передвинулся по днищу кузова, чтобы Иван мог сбоку видеть его лицо.

– Как…вдвоём? – переспросил Иван. До него не сразу дошёл смысл слов Игната Житникова. – Пересадили на другой танк?

– В другой мир они перешли, Ваня. Нет больше ни Андрюши, ни Азата. И Саюшкину ты больше никогда уже ничего не докажешь…

– Как их убило? – хриплым голосом спросил Иван.

Игнат ответил не сразу. Вероятно, он восстанавливал в памяти ушедший бой по минутам, чтобы ничего не упустить и рассказать всё то, что видел собственными глазами.

– Когда «Юнкерс» положил бомбу и танк наш умолк, командир решил осмотреться, что к чему. Долго возился с люком, пока смог открыть. А как открыл – его тут же сразило осколком. Я вытащил Саюшкина, положил в воронку рядом с танком, а сам отполз в небольшой овражек неподалёку. Стал ждать, когда вы появитесь, чтобы прикрыть в случае чего. Азат спрыгнул удачно, успел вовремя укрыться за гусеницей – вслед за ним очередь автоматная брызнула. Он тебя должен был вытаскивать. К этому времени из дымов выскочила небольшая группа уцелевших немецких танкистов. Они бежали прямо на нас. Голдобин был ещё в танке, срезал их из пулемёта. Через пару минут я увидел тебя и Голдобина. Он успел вылезти. И Азат в это время тебя заметил, из-под танка выполз следом за тобой. Тут вас всех и накрыло одним снарядом.

Житников умолк. Рядом с Иваном застонал раненый, потом стал бредить, громко выкрикивая отдельные слова.

– А ты как со мной оказался? – спросил Иван.

– Когда разорвался этот проклятый снаряд, я, грешным делом, подумал, что всех вас поубивало. Лежал в овражке и ждал, когда стрельба немного утихнет. Потом пополз, чтобы забрать оружие и сумку командира. У меня в магазине оставалось совсем мало патронов. Голдобин и Байбеков были мертвы, а ты оказался жив. Я и потащил тебя в овражек. А тут, откуда ни возьмись, немецкая пехота поперла на хутор вслед за танками. Заметили нас тобой. Пальнули. Я тебя успел столкнуть в овражек, а сам словил две пули. Одну – в руку, другую – в ногу. Слава богу, кости не задели. Обе навылет прошли. Распластался я, прикинулся убитым. Немцы мимо прошли. Потом перевязал себя, тебе ногу перетянул. Крови ты потерял много, потому и очнулся только сейчас.

– Что было потом?

– Часа полтора пролежали мы с тобой в овражке. Ты в себя не приходил, всё время бредил, звал какую-то Таисью. С тобой я уже не мог уйти, и в одиночку ходок из меня получился никудышный. Так и лежали рядышком. Потом наши вдруг окрысились, в контратаку пошли. Отбросили немцев от хутора, тут же санитаров выслали с машиной. Подобрали нас. Едем вот на сортировку. Километров пять осталось. Там у нас железяки немецкие повытаскивают и развезут по тыловым госпиталям. Меня, думаю, поближе к передовой оставят, а тебя дальше отправят. Тяжёлое твоё ранение. Контузия, как-никак, ногу разворотило шибко и плечо порезало. Месяца два-три проваляешься на койке.

– Спасибо, Ерофеич, – тихо произнёс Иван. – Ты мне жизнь спас.

– Ты, Ваня, молчи лучше, – сказал Житников. – Тебе нельзя много говорить. Узнал, что хотел, и ладно. В госпитале успеешь ещё наговориться.

Весь оставшийся путь прошёл, как в тумане. Иван то впадал в забытье, и перед глазами тотчас вставало улыбающееся лицо Таисии, то вновь приходил в себя и видел озабоченный взгляд Ерофеича.

Машина остановилась у приземистого навеса с дощатой крышей. Вместо стен по бокам был натянут брезент. Это и был полевой госпиталь, возведённый наспех. Вокруг него стояли машины и подводы с ранеными, сновали санитары с носилками. Тут же располагалась прачечная, на которой трудились пятёрка женщин среднего возраста. В их распоряжении были два пожилых солдата, которые таскали из ручья воду в вёдрах и выносили помои. На натянутых между деревьями множественных верёвках были развешаны выстиранные простыни, халаты, полотенца, бинты и разное тряпьё.

– Большое тут хозяйство, – удивлённо проговорил Игнат Житников, обратив свои слова неизвестно к кому.

К их машине подошли четыре солдата-санитара, открыли задний борт, приставили деревянный трап. Двое поднялись в кузов, двое остались внизу с носилками.

– С прибытием, мужики, – выговорил один из них, стараясь придать голосу бодрый тон. – Из Вологодской волости есть кто?

Никто из раненых ему не ответил, и он замолчал.

Санитары сделали четыре ходки, прежде чем Иван оказался у них на носилках. Они подняли носилки и понесли под навес. Житников, опираясь на палку, попытался проследовать за ними.

– Тебе там делать нечего, – хмуро сказал один из санитаров. – Этого сейчас будут резать, а ты дожидайся своей очереди вон там.

Игнат посмотрел в том направлении, куда показал кивком головы санитар и увидел большую группу раненых, расположившихся прямо на земле.

– Я дождусь тебя, Ваня, – громко произнёс он вдогонку и поковылял к легкораненым.

А машины с ранеными всё прибывали и прибывали…

***

Иван Березин пролежал в госпитале больше трёх месяцев и вернулся в родную часть лишь в конце октября. Танковый батальон, форсировав Днепр, к этому времени успел продвинутся далёко вперёд. Старых боевых друзей Иван не застал – личный состав батальона обновился полностью.

Стремительное наступление, в котором поучаствовал Иван, длилось до первых чисел декабря, а потом замедлилось. Встретив упорное сопротивление немцев, передовые части механизированного корпуса остановились на подступах к Кировограду.

Деревня Ново-Григорьевка лежала впереди на расстоянии двух километров от исходной позиции танкового батальона.

На полпути к ней земля вспучилась небольшой возвышенностью. На карте она значилась, как высота 107, 2. Эта высота за прошедшие сутки боёв несколько раз переходила из рук в руки немецких и советских солдат. К вечеру после очередной контратаки ею вновь завладели немцы.