Т-34: Т-34. Крепость на колесах. Время выбрало нас

– Что творишь, старшой? – весело поинтересовался он.

– Жду, когда эти болваны рацию освоят, – честно ответствовал Сергей.

– Ну, тогда это надолго…

– Ну да, а времени – в обрез.

– Почему? Командир сказал, здесь ночуем.

– Ага. Нам еще орудие пристреливать, там вся оптика новая. А для этого надо еще место подобрать.

– Так в чем проблема? – Громов выразительно пожал плечами. – Немцы тут себе полигон небольшой оборудовали. Они ж и орудия тоже меняли.

– Та-ак… Вот за что люблю я немцев – так это за обстоятельность. Приспичит в кустики – так они там вначале яму выкопают и сортир поставят.

– Именно так. В следующий раз ты у них спрашивай. Или у меня.

– Спасибо, Васильич.

– Ладно, старшой, нормально все. Научишься, какие твои годы. Пошли.

– Куда?

– Обедо-ужинать. И переодеваться. Форменка-то немецкая, глядишь, и пригодится еще, а в танке ты ее мигом изгваздаешь.

– А…

– Пошли-пошли. Если там рацию осваивают всерьез, то это и впрямь надолго. А тебе силы понадобятся.

Громов знал, что говорил. Правоту его Сергей почувствовал буквально через час, когда выводил танк со двора. «Тридцатьчетверка» – шедевр, конечно, однако включать на ней передачи. Казавшийся до того достаточно сложным в управлении БТ сейчас вспоминался, как послушная птичка. И понятно теперь, почему опытные танкисты не особенно жаловали этот танк. Возможно, позже удастся к нему приноровиться, но сейчас управление выматывало капитально и сразу.

Тем не менее, вывести танк на стрельбище Хромову удалось без происшествий. А вот там их поджидал сюрприз – немецкая оптика совмещалась с отечественным орудием мало не идеально. С кучностью, правда, имелись проблемы, но к этому все были готовы. Все же уровень производства на отечественных заводах этого времени, даже военных, физически не мог быть шедевральным. Так что в город они возвращались довольными, и даже стремительно накатывающиеся сумерки не испортили настроения.

Уже ночью, когда они сидели и чуточку расслаблялись после бани (Хинштейн, ожоги которого не позволяли париться вместе со всеми, люто им завидовал, а в особенности Сергею, которому и всего-то потребовалось, что дополнительно обработать и перевязать быстро заживающую руку), Мартынов опрокинул в себя стопку трофейного коньяка и поднял руку, призывая ко вниманию:

– Ну что, господа-товарищи, какие будут предложения о нашем дальнейшем маршруте?

– А какие предложения? – ухмыльнулся со своего места Игнатьев. Вооружившись огромной кружкой ядреного местного кваса, он неспешно смаковал пенный напиток, щурясь от удовольствия, как огромный, битый жизнью, но все еще не потерявший к ней вкуса дворовый кот. – У нас раньше еще варианты оставались, пока фрицам не до нас было, но аэродром они не простят. Так что или прорываемся к своим, благо сплошной линии фронта пока нет, или уходим в леса. Третьего не дано.

– Первое слишком предсказуемо, – лениво отозвался Востриков. – А во втором случае мы сами отдадим инициативу противнику. Позволим им выбирать время и место, когда нас можно взять за жабры. О какой-то активности можно забыть, а на подножном корме долго не протянем. Так что в лучшем случае будем выживать, и технику рано или поздно придется бросить.

Все замолчали. Голова у продажного журналиста варила, следовало признать, совсем неплохо. Хинштейн лишь буркнул недовольно «присоединяюсь», и только Ковальчук, удивленно похлопав глазами, чуть наивно поинтересовался:

– Так что делать-то будем, а?

– Ждать, – отозвался со своего места Хромов, осторожно подравнивая ногти. Трофейный несессер, изъятый у одного из летчиков, пришелся как нельзя кстати. Ножнички, щипчики, пилочки – это вам не финкой маникюр делать.

– Чего ждать?

– Ждать, когда Александр Павлович поделится с нами своей безусловно гениальной идеей. Насколько я его успел изучить, когда он начинает задавать подобные вопросы, ответ на них уже подготовлен.

– Я что, настолько предсказуем? – удивленно поднял брови Мартынов.

– Угу. Не обижайся, командир, но в этом вопросе – да.

– Что же, ладно. Вариант у меня действительно есть. Правда, очень рискованный.

– Давай догадаюсь – атаковать?

– Ты умный мальчик… – Мартынов задумчиво прищурился. – Действительно, атаковать. И при удаче немцы очень быстро поймут, что нет повести печальнее на свете, чем повесть о засоре в туалете.

План отставного полковника действительно был неожиданным и рискованным. Немцы совсем не дураки и, вероятно, смогли понять, как движется их группа, какой тактики придерживается. А может, и не смогли, не так уж долго они тут по тылам шуруют. Лучшие же умы вермахта сейчас заняты несколько иными задачами. Неважно. Главное, если возводить в абсолют ранее принятую тактику, просчитать их действия и взять за жабры становится делом техники.

Мартынов от дающих успех стремительных агрессивных бросков по тылам противника совсем отказываться не собирался. Корректировке предполагалось подвергнуть направление удара. Если конкретно, он предлагал атаковать, развивая наступление в сторону Германии. Этого немцы гарантированно не ждут, а значит, и инициативу потеряют окончательно.

– Смотрите сюда, – вещал он, размахивая над брошенной на табуретку картой вилкой с нанизанным на нее маринованным грибочком. – Вот здесь – железнодорожная станция, рядом с ней – очередной мост. Атака на станцию и подрыв моста полностью вписываются в наши предыдущие действия. Что будут думать фрицы? Что мы нанесли удар и ушли, подорвав за собой мост, дабы усложнить погоню. Что мы сами вначале по этому мосту переправимся и окажемся по их сторону реки, они если и сообразят, то не сразу. Несколько дней форы, как минимум. За это время можно оторваться от преследования и устроить тарарам, где мы хотим и какой хотим. Вдобавок погода заметно портится, можно надеяться, будет гроза. Башка у меня, во всяком случае, болит соответственно. Если я прав, то от внимания их авиации мы на какое-то время точно будем избавлены.

– Но если они разгадают наш замысел, то к этой же реке прижмут, а потом в ней и утопят, – хмуро отозвался Игнатьев.

– А вот это вряд ли. Бросить тяжелую технику и уйти в лес мы всегда успеем. Немцы же за нами меньше чем батальоном не сунутся.

– Вот батальон и пригонят… – Пессимизму экстремала можно было только позавидовать.

– Один батальон, да еще на открытой местности, мы и сами в грязь закатаем.

– Сейчас довольно сухо.

– На гусеницы намотаем. Не придирайся к словам. А если мы свяжем боем дивизию… Значит, она какое-то время не окажется на фронте, и жизнь мы прожили не зря.

– Печальную ты рисуешь перспективу…

– Я не совсем понимаю, почему мы должны кого-то связывать, – вмешался Ковальчук. – Мы здесь чужие, никому ничего не должны, и…

Он осекся. Видать, сработал инстинкт самосохранения, вовремя отметивший остекленевший и стремительно звереющий взгляд Мартынова. Впрочем, полковник справился с эмоциями. Лишь дернул злобно уголком рта. Этого хватило, никто больше не пытался лезть с особо ценным мнением по поводу гражданской ориентации.

– Меня чуть больше другое волнует, – заметил Востриков, явно не только для решения собственно вопроса, но и чтобы разрядить атмосферу. – Ну, рванем мы вперед, а дальше? Там граница, упремся в нее – и все.

– Знаешь, – Мартынов не сдержал смешок. – Ты умный-умный, а иногда такой дурак. Граница – не кирпичная стена в сто метров высотой, а просто линия на карте. Тем более сейчас, когда идет война. И мне, говоря по чести, горячо наплевать, какие могут возникнуть дипломатические нюансы. Особенно в свете того, что по ту сторону этой карандашной черточки такие же фашисты, как и здесь.

– А снаряды? – теперь влез уже Хромов. – Для трофеев боезапас еще найти можно, а для наших танков? Все склады, которые можно ограбить, и подбитые машины, чтобы их разгрузить, останутся здесь. А у меня еще и калибр редкий. Расстреляем все – и что дальше? Оставаться с голым задом?

– У тебя сколько осталось?

– Две сотни…

– Полтора боекомплекта то есть. И ты реально считаешь, что успеешь их расстрелять? Открою тебе страшную тайну. Даже под конец войны Т-34 проходил в среднем около ста километров, а потом его подбивали. И это когда наши уже умели драться с фрицами на равных и даже лучше них. А сейчас… – тут Мартынов печально махнул рукой. – Подозреваю, снаряды у нас кончатся позже, чем танки. И повезет еще, если раньше просто выработается моторесурс, а не влетит в борт что-нибудь взрывающееся.

– Да уж. Но я согласен. Бежать, тем более зная, что вычислят и все равно зажмут, лично мне как-то западло.