Время молодых

– Ну что, начинаем?

– Вот балласт мы только и не спросили, – вроде бы негромко, но так, что слышали все, буркнул кто-то из офицеров. Ирина хотела добавить кое-что от себя, но взглянула на незваную гостью – и осеклась.

Да, она видела то же, что и все. Фифу, навязанную свыше, которая путается под ногами и лезет с дурацкими вопросами. А еще она увидела ее глаза и поняла, что за маской рафинированной леди прячется самая обычная, может, чуть избалованная, но все равно девчонка. Которой жутко интересно, а сейчас еще и обидно. И притом страшно, притом боится девочка не предстоящего боя, а самой ситуации, когда она вдруг оказалась совсем одна, вдали от папы и мамы, да еще и в окружении брутальных мужчин, которые ее на дух не переносят. А ее ледяная вежливость – не более чем маска, призванная скрыть растерянность, смущение и испуг. И вот тогда Ирине стало ее по-настоящему жалко.

– Товарищи офицеры, скажите, вам не стыдно? На мостике воцарилась гробовая тишина. В этот момент Ирина поняла: все, сейчас она или найдет слова, которые смогут их разом убедить, или нет, третьего не дано. В первом случае она станет по-настоящему своей, и ее слово будет по-настоящему весомым аргументом в любом вопросе. Во втором карьеру флотоводца можно считать завершенной. Не больно и хотелось, разумеется, но все равно неприятно. Да, операцию доведут до конца, против дисциплины и приказа адмирала не попрешь, но репутация карьеристки, лижущей зад любому мало-мальски облеченному властью, обеспечена. Обидно, потому что именно об этом она не думала. И страшно до дрожи в коленках. И, подавив это недостойное чувство, она, будто кидаясь головой в омут, выдала:

– Вы можете не любить кого угодно, хоть ее, хоть меня, хоть себя самих. Только подумайте вот о чем. Сейчас мы все идем в бой. И рискуем одинаково. Если сюда к нам что-то прилетит – всем хана. И вам, и мне. И ей. И она это прекрасно понимает. Уважайте хотя бы готовность умереть за свою планету, если считаете, что больше не за что.

Гробовая тишина? Ха! Тишина, повисшая в рубке, была воистину космической. Никакого тебе шевеления червяков по ту сторону досок – глубокий, вечно спокойный вакуум. А потом вдруг все зашевелились, задвигались, и по этой деловитой суете Ирина поняла – она выиграла, и сказанное дошло так, как нужно.

– Спасибо, – раздался чуть слышный шепот за спиной. Ирина лишь так же едва заметно кивнула, а вслух сказала:

– Татьяна Ивановна, не маячьте, как звезда во лбу, а сядьте и пристегнитесь. Кто-нибудь, организуйте даме резервное кресло.

Невысокий, широкоплечий настолько, что казался квадратным, штурман выдвинул из боковой ниши кресло, которое по первоначальному замыслу проектировщиков линкора предназначалось для каких-нибудь наблюдателей или экспертов. Коломиец буквально утонула в его мягкой глубине, и офицер, пристегнув ее, тут же вернулся к исполнению своих обязанностей. Ирина же заняла свое место, которое, вообще-то, являлось по идее адмиральским, демонстративно размяла пальцы, вывела на личный терминал кое-какие не слишком-то и нужные ей данные, и приказала:

– Доходим до нулевой отметки и начинаем. Команды не ждите.

Последнее было сказано по одной причине – она сама еще не до конца освоилась и не вполне представляла момент, когда наступит точка «зеро». Пускай уж лучше мужчины решают, они тут профессионалы, в конце концов. Поняли ее побуждения или нет, осталось для Ирины тайной, однако все получилось так, как она планировала, и через какие-то семь минут залпы уральских кораблей начали творить на этой планете новую реальность.

Великая Нигерия была очень неплохо защищена. Во всяком случае, для страны третьего мира ее орбитальная группировка смотрелась весьма солидно. Три орбитальные крепости второго класса, построенные, судя по обшарпанному виду, еще лет сто назад. Две конфедеративные, класса «Гриф», давным-давно снятые с вооружения более развитых миров. Третья – явно собственноручно построенная местными криворукими левшами по их образу и подобию.

Результаты допроса пленных эти предположения вполне подтверждали, и, хотя модернизации крепостей проводились вроде бы регулярно, последняя, с заменой артиллерии, усилением защитного поля и установкой новых систем наведения, была сделана аж двадцать лет назад. Словом, безнадежно устаревшие громадины, от которых можно было ждать яростного, но не слишком опасного сопротивления.

Гораздо большими проблемами грозила единственная крепость первого класса, сумрачная громада, будто пришитая висящая над северным полюсом планеты. Вполне современная, построенная в Ассоциации, это было видно невооруженным глазом. От нее и ожидались основные угрозы кораблям и десанту, благо вооружена она была серьезно.

Теоретически атаковать пусть устаревшую, но полноценную систему планетарной обороны без мониторов, с единственным, далеко не первоклассным линкором – изощренный способ самоубийства. Но Ирина, когда планировала операцию, учитывала простой момент – такая станция у противника одна, на остальных хватит и крейсеров. Даже без поддержки линкора, только возиться придется дольше.

Единственная крепость первого класса, как бы она ни была хороша (а это отнюдь не факт), не способна перекрыть все направления. Ну а дальше… В детстве Ирина видела драку трех лаек и бультерьера. Лайки были опытные, обученные, в седой древности с такими ходили на медведей. На Урале медведей не водилось, зато имелся зверь, схожий с ними и размерами, и повадками. Его, не мудрствуя лукаво, так и обозвали уральский медведь, и принялись охотиться с первобытным азартом, благо природа планеты, в отличие от земной, подвергалась очень маленькому давлению со стороны людей. Зверья хватало, и неудивительно, что охотничьи собаки оказались востребованы.

Так вот, три лайки, натасканные на медведя, атаковали бультерьера так же, как и лесного хищника. Бойцовский пес легко порвал бы любую из них, однако лайки не лезли в драку. Охотничьи собаки крутились вокруг грозного противника, не лезли под челюсти. Они грозно лаяли, отвлекая внимание и заставляя бультерьера крутиться, чтобы парировать угрозу. Но скорости на все ему просто не хватало, и хоть одна из собак периодически оказывалась сзади. Дальше следовал молниеносный выпад – и спина и бока бультерьера украшались очередной раной. К тому моменту, как прибежал хозяин, пес уже изнемог от потери крови и еле двигался, исполосованный с ног до головы. На лайках не было ни единой царапины…

Вот та история и легла в основу плана Ирины. Одновременной атакой, чтоб не успели помочь друг другу, подавить устаревшие крепости, благо кораблей хватает. Затем раздергать оставшиеся силы непрерывными атаками с разных сторон и накидать единственной современной крепости столько плюх, чтобы хватило для лишения ее боеспособности. И пускай каждый отдельный удар будет не смертельным и даже не слишком опасным, рано или поздно количество перейдет в качество. Вопрос в потребном времени, и только.

Линкор весьма облегчал задачу, отвлекая внимание современной крепости. Пока два гиганта с невеликим успехом перестреливались, сияя на весь космос, когда снаряд противника попадал в защитное поле, легкие корабли уральцев атаковали со всех сторон одновременно. И сразу же Ирина поняла, что если бы все шло по ее первоначальному плану, на том бой бы и закончился.

Теоретически крепости должны были рассыпаться после первой же атаки. На практике все обернулось иначе. Крепости – устаревшие, да еще и эксплуатируемые криворукими гарнизонами – оказались на удивление крепко сколоченными. И огрызнулись огнем, да так, что пара эсминцев уползла с сорванными защитными полями и распоротой броней.

Однако сейчас бой был еще далеко не закончен. Не зря адмирал Александров, назначая Ирину командовать рейдом и выделяя ей корабли, в приказном порядке настоял на увеличении концентрации сил. В результате второй эшелон атакующих, которого по первоначальному замыслу вообще не требовалось, оказался даже сильнее первого. А вот крепости, напротив, были уже потрепаны первой атакой, с ослабленными защитными полями, да и часть орудий главного калибра попросту не успела перезарядиться. Старые системы требовали слишком много времени на энергетическую накачку, а повторную атаку провели почти без паузы. В результате огневая завеса крепостей зияла дырами, к тому же легкие орудия были не в состоянии нанести серьезный урон современным крейсерам.

Первая крепость погибла, можно сказать, классически. Ирине уже приходилось видеть подобное. В учебных фильмах, конечно, не наяву. Там просто обожали демонстрировать различные варианты – и когда крепость получает свою порцию плюх от монструозных орудий мониторов, и когда сходит с орбиты и вбивается в плотные слои атмосферы… Очень плохой вариант для, победителей, кстати, ущерб экологии жуткий, вполне сравнимый с ударом небольшого астероида. Был в этих фильмах и нынешний расклад, когда крепость получает много-много попаданий из сравнительно маломощного оружия. Но впервые в жизни капитан-лейтенант Николаева наблюдала подобное вживую.

Вначале силовое поле крепости заполыхало вспышками от попаданий. В первые минуты отдельными кляксами, потом все чаще и чаще, до тех пор, пока мерцание не стало резать глаза. Затем вспышки слились в одно сплошное сияние – генераторы защиты уже не успевали отрабатывать каждое по отдельности и перешли в режим общего реагирования. Страница учебника будто встала перед глазами. Плюс режима – гарантированное парирование любого попадания, минусы – резко возрастающая нагрузка на реакторы и сами генераторы и утрата возможности ответного огня, в таком режиме «окно» в поле не откроешь. А вот и первый пробой. Конечно, он тут же затянулся, один выгоревший генератор вопроса не решает, но напряженность поля снизилась.

Ну а дальше все просто. Второй пробой, третий… Вот уже сгустки плазмы, хотя и ослабленные, проникают через защиту и начинают вырывать куски из внешнего броневого пояса. Из пробоин выплескивают огненные фонтаны – эти разгильдяи даже не озаботились сбросить воздух из отсеков.

А вот и первый глубокий пробой. Так любезно объяснил ей «квадратный» штурман, находящийся здесь согласно штатному расписанию, но непосредственно в бою не задействованный. Внутреннее ядро станции, конечно, не разрушено и, скорее всего, даже не повреждено, но это сейчас уже и неважно. Когда воздух не стравлен, в буйстве энергий и танце давлений он сам превращается в плазму. Ударная волна и высокая температура катятся по отсекам, разрушая на своем пути и переборки, и нежную аппаратуру, и, главное, путаницу кабелей, связывающих операторов с исполнительными механизмами. И целые сектора батарей и локаторов, возможно, даже еще неповрежденные, оказываются наглухо отрезанными от систем управления, замирая мертвыми, бесполезными грудами металла.

Через пять минут после первого глубокого пробоя, словив еще несколько соответствующих ударов, пылала уже вся крепость. Еще через минуту, выжрав весь кислород, пламя угасло. Станция плыла по космосу грудой мертвого металла. Возможно, на ней еще были уцелевшие люди, скрытые в бронированном коконе внутреннего ядра. А возможно, и нет, но это не играло сейчас ни малейшей роли. Не устраивать же спасательную операцию, в самом-то деле, с неожиданным для самой себя цинизмом подумала Ирина. Главное, чтобы все это хозяйство не рухнуло на планету – рано или поздно крепость сойдет с орбиты, но этим вопросом можно заняться и позже.

Выход из боя одной крепости – это одновременно увеличение нагрузки на остальные. До сих пор их просто связывали боем, но сейчас освободившиеся силы перебросили к одной из них, и процесс начал развиваться по тому же проверенному сценарию. Разве что стволов по ней работало куда больше.

Вряд ли командир основной крепости не понимал, чем ему грозит уничтожение станций-сателлитов, однако и поделать он сейчас ничего не мог. Линкор и три тяжелых крейсера, ведущие непрерывный обстрел, ограничили возможность маневра и без того неповоротливой громадины практически до нуля. И все, что могли сделать нигерийцы, это отвечать на огонь и бессильно наблюдать, как гибнет уже вторая крепость.

Здесь эффекты были схожие, но покороче и поярче. Очевидно, или удалось пробить скорлупу внутреннего ядра, или просто какой-то черномазый недоделок не задраил люки. Равновероятно, кстати, но совершенно непринципиально. Главное, что там, внутри, располагались оба реактора, основной и резервный, тоже сейчас действующий, кстати. И рванул какой-то из них феерически!

Этого не могут передать никакие фильмы. Громадная, почти еще даже неповрежденная конструкция вдруг словно вспухла изнутри. А потом вдруг полыхнула, обратившись в переливающийся всеми цветами радуги огненный шар диаметром в восемь километров. Настолько яркий, что, не сработай защитные фильтры, наблюдатели лишились бы глаз. Когда же миниатюрная сверхновая сжалась и исчезла, на ее месте остались только разлетающиеся во все стороны раскаленные добела осколки.

Третья станция, та самая, местного производства (ее выдавали громоздкие внешние антенны, производить аналоги конфедеративной аппаратуры и не вылезать за их габариты у нигерийцев получалось далеко не всегда) попросту сдалась. Ее защитники, впечатленные судьбой товарищей, сделали правильные выводы. Трезво прикинув свои шансы уцелеть в бою, они тут же прекратили огонь и принялись сигналить на всех волнах, что, значит, сами они никому ничего плохого не сделали и вообще такие белые и пушистые, что по ним санаторий с улучшенной кормежкой плачет. И, разумеется, в такой малости, как принять на борт абордажную группу, они белым господам отказывать не станут. В общем, безоговорочная капитуляция.

А вот основная крепость огня не прекратила. Видать, там народ окопался серьезный. Ну, или стимулированный как следует. Ничего, в план не входила даже сдача одной-единственной крепости, она шла так, приятным довеском. Вот только сейчас времени у них хватало для того, чтобы попробовать что-то еще.

«План, даже идеально проработанный, не застывший монолит, от которого страшно сделать шаг в сторону, а всего лишь каркас, точка опоры. Обстановка меняется непредсказуемо и непрерывно, всегда рождаются новые угрозы и новые шансы. А раз так, не бойтесь импровизировать, если считаете, что это пойдет на пользу делу».

Слова из лекции, которую им читал в свое время сам маршал Устинов, всплыли будто сами собой. Еще недавно она считала их блажью ретрограда – что может быть лучше математически выверенных, тщательно рассчитанных планов? Но сейчас ее взгляды претерпели достаточную трансформацию, чтобы реализация пришедшей в голову идеи не была отметена, как пустая блажь. И… Дивиденды могут оказаться неплохими, а она, в любом случае, ничем не рискует.

– Приведите сюда этого… Лумумбу, – приказала Ирина, вызвав короткую волну прокатившихся по рубке смешков. Чернокожего лейтенантишку, которого планировалось назначить местным диктатором, все так и называли, за глаза и в глаза, от чего нигериец страшно бесился. Впрочем, это не волновало никого, кроме самого лейтенанта. Уральцам было на его чувства глубоко наплевать.

Привели Мудиву очень быстро. В отличие от остальных офицеров туземной дивизии, будущего диктатора разместили на линкоре. Так он и под рукой, и воду мутить, если вдруг у него возникнет в голове подобная дурь, вряд ли получится. Правда, откровенным дураком нигериец не был – сидел в своей каюте и без крайней нужды не выходил, штудируя какие-то книги. Да и одевался, в отличие от своего предшественника, что называется скромно и со вкусом. В общем, выбирая пешку, Устинов, похоже, оказался прав. Умного сложнее держать под контролем, но и дело исполнитель по собственной дурости не запорет.

Вошел лейтенант уверенно, с достоинством склонил голову. Ух, как ему было унизительно это делать перед женщиной – и в то же время Мудива понимал, что командует здесь именно она. И ему придется говорить именно с ней и подчиняться ее приказам. Ну а если нет – так на вакантную должность диктатора уральцы вполне способны найти и другую кандидатуру. Уж что-что, а это до него успели донести максимально доступно.

– Рада вас видеть, – ничего подобного, конечно, однако приходилось быть дипломатичной, скрывая неприязнь за нейтральным тоном. – Догадываетесь, зачем вас вызвали?

Вот так, вызвали, а не пригласили или хотя бы позвали. Сразу обозначить, кто здесь командует, а кто – лицо насквозь подчиненное. Мудива достаточно владел русским, чтобы уловить разницу, но ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Полагаю, вы мне это объясните.

– Правильно полагаете. Взгляните на экран. Узнаете?

– Крепость «Ибадан»?

– Она самая. Огрызается, зараза. Поэтому мы предлагаем вам побеседовать с ее командованием. Пускай сдаются, жизнь мы им сохраним.

– А если нет?

– Зацепим астероид побольше да наведем его потщательнее, – холодно ответила из своего кресла Коломиец. – Смахнем вашу железяку с орбиты. Правда, есть вероятность, что все это улетит вниз, на планету, но какая разница?

Хорошо сказала. А главное, вовремя. Астероид, рухнувший на поверхность планеты, разнесет там все вдребезги и пополам. Шансы родных Мудивы выжить в катаклизме невелики. А семью свою он любит.

– Я попробую.

– Не надо пробовать, надо делать. Считайте это своим экзаменом на профпригодность. Только вначале мы им подкинем пилюлю, чтоб сговорчивее были.

– Вы уверены, что обладаете достаточными полномочиями для реализации своих угроз? – максимально вежливо спросил нигериец, хотя вся сущность его бунтовала, требуя закатить хорошую оплеуху невесть что о себе возомнившей наглой самке.

– А вы проверить рискнете? Нет? Ну, так я и думала. Вперед, Чунга-Чанга!