Идущие на смерть

– Это ты зря. Например, на стрельбище у нас есть мишени белого, желтого и черного цветов. А недавно инструктор приволок гей-мишени. Весьма, кстати, реалистично выполненные.

Девушка хихикнула в кулачок, как показалось, чуть нервно, и, неожиданно для себя, зевнула. Костин развел руками.

– Ладно, хорош упрекать меня в отсутствии уважения к чужим ценностям. Лезь к себе, сейчас тебя всерьез рубить начнет.

– Хорошо, – Каталина встала, от чего коротковатый халат продемонстрировал идеальной стройности ноги, и ловко запрыгнула к себе, но уже через секунду свесила голову и спросила:

– А когда придет ответ?

– Через восемь часов тридцать одну минуту. Как раз хватит немного передохнуть. Кстати, перед глазами не плывет?

– Нет. А что, должно?

– Ну, я ж тебе лекарство вколол, боялся переборщить с дозой. Иначе ты б в истерику впала, женщина все же.

– Шовинист, – смешок, как отметил Костин, вышел довольно нервным.

– Какой уж есть. Кстати, тогда встречный вопрос. Почему ты тогда, в первый раз, заговорила со мной по-английски? Вроде цивилизованный человек, русский знаешь…

– А я не сообразила сразу, что ты русский. Это потом уже надписи увидела. Насчет же того, кто более цивилизован… А сам-то ты кроме английского, другие языки знаешь?

– Знаю, конечно. Но испанского в списке нет. Просто нет смысла забивать голову языком, на котором говорят государства второго-третьего ряда. Надо будет – пройду курс мнемообучения, но, как показывает практика, большинство образованных, да и просто грамотных людей на любой планете владеет русским. Так что не обижайся, но твой язык не стоит затраченных усилий. Хотя… смотря как его использовать.

– Пошляк, – после короткой паузы, которая потребовалась Каталине, чтобы осознать смысл фразы, ответила девушка. И покраснела.

– Я, вообще-то, про еду. А ты о чем подумала.

– Тоже, – мужественно соврала девушка и покраснела еще сильнее.

– Ну-ну…

Спустя несколько минут, когда девушка уже тихонько посапывала, Костин встал, посмотрел на нее. Красивая… И что ее занесло в космос? Э-эх, старлей, подвесил ты себе на шею проблему. Впрочем, вариантов все равно не оставалось, теперь будем надеяться, что удастся ее быстро сбагрить. Хотя, положа руку на сердце, в такую возможность он не верил.

То же место, девять часов спустя

Сигнал об окончании расшифровки пришел как раз во время завтрака. Увы, один из недостатков пакетной связи – большие затраты времени, потребные для приведения ее в читабельный вид. Зато поесть успели. Ну, почти. Костин уже допивал кофе, а Каталина с мрачным лицом ковырялась в яичнице. Не потому, что та была плоха, все же испортить это блюдо крайне сложно. Просто закончилось, наконец, действие лекарства, вызванная им эйфория ушла, и события последних дней, включая гибель корабля и сослуживцев, лавиной обрушились на мозг девушки, придавив его избытком негативных эмоций. Хорошо еще, истерику не закатила, до слез не дошло. Здоровая психика, пройдет, надо ее только отвлечь.

Аккуратно вытерев пальцы салфеткой, чтобы не пачкать экран, лейтенант извлек тактический планшет. Каталина презрительно скривилась – все правильно, европейцы не пользуются сенсорными экранами уже давно, предпочитая виртуальные. Их дело, их право, о вкусах, что называется, не спорят. В Империи тоже попадались любители вирта, но большинство, к которому и относился лейтенант, по-прежнему оставались верны оборудованию, которое можно подержать в руках. Легкое, едва заметное касание – и вот по экрану уже бегут строчки приказа. Ну что же, ожидаемо. Костин положил планшет и встал:

– Ты доедай пока, а я в рубке, если что.

– Что там?

– Курс буду прокладывать. Надо продолжать операцию.

– То есть?

– Провести разведку, – терпеливо, как маленькой, пояснил командир «Стилета». – Выяснить, кто устроил здесь тарарам, какими силами обладает, ну и далее по пунктам… А дальше наши отцы-командиры решат, что делать, то ли флот сюда высылать, то ли плечами пожать да отвернуться. Я бы выбрал второй вариант, но тут уже не моя компетенция. Может, вашим информацию передадут. Или продадут…

– В смысле продадут?

– В прямом. За деньги, ответные услуги или еще за что.

– Да вы что, с ума посходили?

– Почему? – Костин искренне удивился. – Мы гоняли сюда корабль, который, кстати, планировалось отправить совсем в другое место. Так что там пришлось затыкать дыру, изворачиваться… Проводили определенные действия, амортизацию оборудования тоже никто не отменял. Я, в конце концов, шкурой рискую. Все честно, информация стоит денег.

– Моя информация!

– Не только. Но даже если твоя, что с того, она бы так и лежала в капсуле мертвым грузом, а мы приспособили ее к делу. И вообще, ее кот наплакал, основной массив добывать буду сейчас я. Ваши на моем месте поступили бы точно так же, – Костин говорил совершенно спокойно, даже чуть отстраненно. – Никто никому помогать в данном случае не обязан, то или иное действие, в конечном итоге, вопрос дальнейшей выгоды, и только. Будь это наша планета – тогда да, а так…

– Ну, ты и сволочь!

– Знаешь, а кто другой и по лицу бы схлопотал, – задумчиво ответил лейтенант. – Но ты женщина…

– Шовинист!

– Возможно. Но ты не дала мне договорить, а это невежливо. Так вот, ты женщина, а женщин быть некомильфо.

– И только? – кажется, несмотря на застилающую глаза злость ее все-таки удалось заинтересовать, чего Костин, собственно, и добивался.

– Не только. Понимаешь, в общении с тобой я делаю поправку, что ты в связи с молодостью и отсутствием жизненного опыта, а также общей ущербностью европейского образования, можешь меня и не бояться, – пожал плечами лейтенант.

Каталина зло сверкнула глазами:

– А что, должна?

– Да нет, этого ни в одном законе не прописано, – «успокоил» ее Костин. – Тут дело в другом. Просто-напросто у людей постарше осторожное отношение к нам уже на уровне инстинктов. А у кого не на уровне и кто за языком не следит, потом иной раз удивляются, что к ним прилетает что-то тяжелое и взрывающееся. Не привыкли мы обид прощать, понимаешь… Впрочем, я человек широких взглядов, поэтому на тебя не в обиде. Бурчи, что хочешь. Просто помни, что это ты на борту моего корабля, и я вытащил твое хладное тело из шлюпки, а не наоборот. И еще. Ваши сюда, за тобой, так и не прилетели.

Когда он ушел в рубку, Каталина так и сидела, положив на стол сжатые в кулаки руки, молча и зло сверля глазами переборку. Ну что же, он этого и добивался, переключив внимание девушки на себя, как на центр всех проблем и главную обиду. Это позволит ей не впасть в депрессию окончательно, включить мозги, ведь когда проблема персонифицируется, вдобавок приобретая материальную форму и ярко выраженную точку фокуса, с ней уже можно начинать бороться. А бороться – это значит, в данном случае, искать и прокачивать варианты, а не превращаться в обиженный на судьбу овощ. Самому, конечно, будет труднее, но как-нибудь перетерпит, в конце концов, это ненадолго, зато психику девчонке спасет лучше любой медицины. Проверено.

До Малой Севильи рейдер полз больше десяти часов. Можно было бы, конечно, и быстрее, причем в разы, но Костин предпочитал выиграть в безопасности. Толчок двигателями, полет по инерции, снова толчок – разогнаться и подкорректировать курс… Движущийся в таком режиме корабль сложнее засечь, особенно если не знаешь, что именно, где и когда пытаешься обнаружить. Системы маскировки рейдера, конечно, хороши, но подстраховаться таким вот дедовским методом тоже не помешает.

Космос был поразительно пустынен. Не в том смысле, что там ничего не было – как и везде, попадались мелкие метеоры, радары «Стилета» фиксировали их исправно, пару раз на пределе дальности мелькнули корабли. Но вот молчание здесь стояло, что называется, гробовое. Обычно чем ближе к планете – тем больше всевозможных сигналов.

Переговариваются между собой корабли, лаются с пилотами диспетчеры, да и сама планета отнюдь не молчит, исправно транслируя в космос обрывки передач, предназначенных, что называется, для внутреннего пользования. Здесь же всего этого не было, система молчала, будто умерла или затаилась от испуга, и это кому-то с более тонкой душевной организацией наверняка действовало бы на нервы. Впрочем, на малых рейдерах ходили, как любят говорить янки, «крутые парни со стальными яйцами», так что Костин лишь зафиксировал ситуацию и не стал тратить на нее эмоции. Смысла не видел, все равно изменить что-либо он был пока не в силах.

«Стилет» уже выходил на дистанцию, с которой мог начать сканирование околопланетного пространства системами дальнего обнаружения, когда дверь рубки с легким, почти неслышным шелестом отъехала в сторону. Не оборачиваясь, лейтенант приказал:

– Выйди.

– Но…

– Выйди, я сказал.

Дверь закрылась, но девушка осталась внутри, ее отражение было прекрасно видно на полированном металле пульта. Костин вздохнул, развернулся вместе с креслом:

– Слушай, тебя что, дисциплине не учили?