Страна рухнувшего солнца

– Владимир Александрович.

– Да? – Белли отвлекся от своих мыслей и повернулся к собеседнику.

– А вам никогда в молодости не хотелось заняться исследованиями этих мест?

– Нет уж, благодарю покорно, – рассмеялся адмирал. – Меня лавры Колчака даже в молодости особо не прельщали. Видимо, слишком южный я человек. И потом, из меня романтику покорителей Севера еще в тридцатом выбили.

Командир крейсера лишь кивнул – уж он-то знал, что Белли успел по ложному доносу посетить «места, не столь отдаленные», и, хотя все закончилось быстро и хорошо, след в душе адмирала это наверняка оставило. А комфлота повернулся и с интересом посмотрел, как поднимается над флагманским ледоколом вертолет-разведчик. Увы, тоже немецкий – свои пока не получались.

Машина тяжело, но притом грациозно развернулась и, обгоняя эскадру, направилась на восток, искать проход в ледовом поле. К сожалению, такие поля многометровой толщины в последнее время встречались довольно часто, хотя, по авторитетным заявлениям капитанов ледоколов, в целом обстановка походу благоприятствовала. Обычно было хуже. А вертолеты, кстати, в деле ледовой разведки оказались весьма кстати, по сравнению с самолетами они, правда, летали не так шустро, зато взлет-посадка у них не требовали ни полосы, ни открытой воды. Так что в прокладке курса они помогали здорово, хотя один уже и успел навернуться – отказал двигатель, и, совершая вынужденную посадку, летчик зацепился лопастями за торос. Неприятно, но потери среди таких машин выглядели неизбежными еще до начала похода, а пилоты остались живы, отделавшись синяками.

– Вот о чем жалею, – вздохнул Белли, – так это о том, что летать не выучился. А ведь когда-то мечтал…

– Так кто мешает? – удивился собеседник. – Вон, тот же Лютьенс вовсю летает – и ничего.

– У него положение другое. Захотел – и сделал, ни на кого не оборачиваясь.

– Ну, вы тоже не мальчик. Если захотите – сможете.

Белли хмыкнул и, пожав плечами, без особого интереса принялся разглядывать уже немного приевшуюся картину. Здоровенный белый медведь, ничуть не боясь продирающихся сквозь льды стальных гигантов, стоял на льду и с интересом наблюдал за людьми. Совсем близко, правда, тоже не подходил, ибо не дурак. Хотя попадались и дураки, шкуру одного такого адмиралу недавно презентовали полярники, которых попутно сменили на одной из метеорологических станций, щедро рассыпанных по берегу океана.

– Гляньте, что делают! Во, макаронники…

Белли повернулся и тоже едва сдержал улыбку.

Итальянцы, народ темпераментный, мишку без внимания оставить не могли. Видать, им это было все еще в диковинку, хотя советским морякам подобная экзотика по три раза на дню уже успела приесться. Сейчас итальянские моряки собрались толпой на палубе идущего параллельным курсом «Литторио» и яростно жестикулировали. Ветер и расстояние заглушали слова, но и без того было ясно, что о чем-то спорят, причем яростно и самозабвенно. Небось, о том, кто какую скорость разовьет, столкнувшись, не приведи Господь, с таким зверюгой нос к носу.

– Да, лихие парни…

– Посмотрим, как они себя в бою поведут, – пробурчал себе под нос каперанг.

– В прошлый раз вроде ничего, труса не праздновали, – пожал плечами Белли.

– Так, в прошлый раз другие макаронники были. Вы сами гляньте – сплошная молодежь.

Адмирал поднес к глазам бинокль и, кивнув, признал правоту старого товарища. Махнул рукой:

– Справятся. Командир у них серьезный.

– Посмотрим, как под огнем себя поведут. Разрешите вопрос, Владимир Александрович?

– Конечно… – Белли удивленно посмотрел на него. – Вроде бы я ничего не скрываю.

– Да тут такое дело… Понимаете, я никак не возьму в толк, для чего все это. Дробить флот, гнать его разными маршрутами… Зачем? Ведь поодиночке мы слабее японцев.

– Ну, не настолько уж и слабее, – хмыкнул Белли. – У нас меньше кораблей… ненамного. Но мы будем действовать от своих баз, при поддержке своей авиации. Открою вам маленький секрет, который, впрочем, вы бы скоро и сами узнали. Мы идем не во Владивосток.

– Но… куда?

– В другое место, в другой порт. Туда, откуда мы будем нависать над Японией. Но драться с ней мы не будем. Во всяком случае, в планах этого нет.

– И каким образом мы победим? – скепсиса в голосе каперанга хватило бы на целый линкор. Белли усмехнулся:

– Экономически, разумеется. Лютьенс чертовски логичен, просто не все его логику понимают. Старый пират очень хорошо умеет проводить эпические сражения, но он не собирается лезть под японские орудия. Как он сказал мне в личной беседе, «много чести для них». Все проще и страшнее. Вы про план «Анаконда» читали?

– Кажется, это система морской блокады южных штатов во время гражданской войны в США?

– Именно так, – Белли довольно улыбнулся. – Тогда этот план с блеском сработал, и Вашингтон удушил южан блокадой. Лютьенс собирается провернуть нечто подобное.

– Каким образом? Тогда, насколько я помню, у Севера имелось тотальное превосходство в кораблях. Здесь же даже все вместе мы если и превосходим Японию, то совсем ненамного.

– Именно так. Но не забудьте о разном географическом положении. Япония практически не имеет ресурсов, все завозится извне. И сейчас они, поглотив большую территорию, растянули коммуникации до безобразия. Нельзя быть сильным везде, и защитить все морские пути японский флот просто не в состоянии. Помню, в четвертом году наши крейсера на них уже неплохо порезвились.

– А еще я помню, чем это для них кончилось, – мрачно буркнул каперанг.

– Опять же, совершенно разная ситуация. Сейчас за спиной рейдеров будет ударный флот. Так что японцам при таких раскладах придется отражать удары со всех сторон. Я им не завидую, откровенно говоря. Если все пойдет по немецкому плану, мы их просто задушим.

– Товарищи офицеры!

Петров встал. Не как пружиной подброшенный, подобное больше характерно для штабных при внезапном появлении высокого начальства, а он – боевой офицер, только-только, можно сказать, с передовой. Да и ожидал он этих слов – они в этой пародии на приемную уже минут пять сидели. Именно что пародии. А что делать? Нормальных домов, в которых можно было бы со всеми удобствами разместить штаб фронта, в этой деревне просто не было, теснота стояла жуткая, и приемная – не более чем наспех очищенные от всего лишнего сени, вон, кадка с огурцами в углу так и стоит, распространяя умопомрачительные запахи хорошего соленья. Так что встал он быстро, но с той толикой небрежности, которая и отличает фронтовиков от молодых лейтенантов на побегушках при штабе.

Борман поднялся на полсекунды позже. Все-таки больше привык к другому обращению, а старые рефлексы просто так не перебиваются. Но, с другой стороны, и неприятия это не вызывало. Русские говорили немцам «товарищ», в немецких штабах к русским обращались «герр», а в смешанных частях и вовсе кому как удобнее. Военные, как это часто случается, нашли общий язык достаточно быстро, куда успешнее гражданских чиновников.

Штаб генерал-полковника Черняховского занимал пять комнат большого, рубленного из толстых бревен дома. Учитывая, что лес в этих местах был так себе, везли бревна, скорее всего, издалека. На вид дому можно было дать уже лет пятьдесят, не меньше. Дореволюционной еще постройки, но хозяева ухитрились как-то пережить допущенные в тридцатые годы перегибы, хотя люди, сразу видать, были не бедные. Однако сейчас им пришлось капитально потесниться – война.

– Здравствуйте, товарищ Петров, герр Борман…

– Здравия желаю, товарищ…

– Не стоит, – генерал выдавил улыбку и махнул рукой. – Присаживайтесь, разговор будет серьезный.

Судя по тому, насколько серым и осунувшимся выглядело лицо Черняховского, он не спал толком уже давно и вымотался страшно. Оно и неудивительно. После двухнедельного затишья уже прекратившееся вроде бы сражение вспыхнуло с новой силой. Откуда-то пригнав новую технику, а скорее всего, просто собрав в кулак все, что осталось на несколько сотен километров вокруг, японцы смогли внезапным ударом прорвать фронт, и парировать их наступление полностью до сих пор не получалось. Некоторые части сражались в полном окружении, организовав круговую оборону, а некоторые – и это было неприятнее всего – японцы смогли расчленить и уничтожить.

Подождав, когда майоры усядутся на скамейки, Черняховский помассировал веки и негромко сказал:

– Я вызвал именно вас потому, что вы на данный момент – лучшая и наиболее боеспособная часть из тех, что есть под рукой. И именно вам я хочу поручить задание особой важности.

Откровенно говоря, Петров полагал, что ему прикажут остановить очередной прорыв или, напротив, нанести фланговый удар из какой-нибудь труднодоступной местности, где японцы такого подвоха не ждут. Вполне логичное предположение, кстати. У него – усиленный танковый батальон. Двенадцать ИС-3, тридцать два Т-44. Плюс группа Бормана, почти четыре сотни человек немецкой пехоты, с артиллерией и бронетранспортерами. Две тысячи конницы, причем восемьсот советской, подготовленной и дисциплинированной, да и монголов смогли за это время натаскать. В общем, сила, которой майору вроде бы уже и не по чину командовать. И, судя по тому, что их до сих пор не трогали, держа под рукой, но все же в тылу, в качестве резерва, готовили эту мобильную группу к чему-то крайне серьезному. Но, как оказалось, все вышло хуже, чем планировалось.