Призраки прошлого

Если опустить малозначимые нюансы, то в сухом остатке выходило следующее. Шесть лет назад в одной из бывших французских колоний вспыхнули волнения. Причины? Да пес их знает, в тех местах вечно кто-то с кем-то задирается. Тогда никто особо не интересовался, а потом и вовсе стало не найти концов. Точнее, нашли бы, если б занялись всерьез, но кому это надо?

Так или иначе, маленькая и никому, кроме падких на жареные кадры репортеров, не интересная заварушка в один прекрасный день переросла во что-то большее. И, как обычно бывает, как только масштабы беспорядков перешагнули некий мало кому ведомый порог, кто-то бросил клич «Бей белых!», и все до того враждующие стороны объединились, разом найдя общего врага.

Ничто не ново в этом лучшем из миров, подобные эксцессы в тех краях тоже случались уже не раз. Поэтому белые, как правило, жили компактными группами, охранялись военными, причем не местными обезьянами, а опять же белыми, обычно из частных военных компаний, и при нужде переходили на осадное положение. Орки могут быть яростными бойцами, но против белых они – мясо, а на длительные планомерные действия, требующие не только храбрости, но и изрядной дисциплины, и вовсе редко способны. Побузят, затем все успокоится, и через несколько месяцев восстановится статус-кво. В принципе, сейчас все ожидали нечто подобное, но – не срослось.

Как получилось, что разбушевавшиеся орки прорвали периметр, оставалось только гадать. В принципе, на том бы все и кончилось, оборона рухнула, как карточный домик, но, к счастью, там же находился взвод американских морских пехотинцев. Что-то в тех краях нашли интересное и ценное, то ли золото, то ли титан, и американцы, имеющие неплохие подвязки в регионе, прислали туда геологов, выделив им в сопровождение морских пехотинцев. Те показали себя очень неплохо, сумев заткнуть прорыв, но было ясно, что удержать врага не получится. Однако получилось отступить в аэропорт, где толстые стены здания превращали его в подобие неплохой крепости и был шанс дождаться самолета.

Увы, местные смогли захватить несколько зениток, устаревших морально и физически, плюс добыть где-то несколько ПЗРК, и первый же транспортный самолет, попытавшийся зайти на посадку, был сбит. Спасли тогда ситуацию русские, которым, в принципе, было все равно. Однако же отказывать в просьбе о помощи они не стали – видать, имели в том свой интерес. Накрыли зенитки ракетами с истребителей, посадили транспортный самолет и вывезли всех, кто сумел до него добраться, подтвердив еще раз свою репутацию солдат крутых и безжалостных. Но все это Лисицын знал и так – как-никак, он в той операции непосредственно участвовал. А вот дальше стало интереснее.

Американцы все же решили вернуться в те места. Официально – геологическая экспедиция. МИД проверил по своим каналам – не золото и даже не титан – уран, это дорогого стоит. Но имелся тут маленький нюанс – после того позорного бегства что американцы, что европейцы в тех местах изрядно утратили позиции. А русские, напротив, их укрепили. Лучше всего на орков действует страх, а уж его-то десантники нагнать смогли с избытком. Полконтинента их опасались, а остальные откровенно боялись, ибо знали – русские всегда возвращаются и мстят за своих, жестоко и страшно. И потому де-юре самостоятельные государства находились под сильным влиянием русских. Лезть в такой ситуации с обычно присущей им наглостью американцы не рискнули и обратились в Москву с просьбой о содействии. Там согласились предоставить сопровождающего, а американцы указали на конкретного человека. Вот и все, если кратко.

Выслушав, Лисицын очумело повертел головой. Ему, откровенно говоря, расклад стал абсолютно непонятен. Если янки обратились с просьбой о помощи, то как они могут играть первую скрипку? И при чем тут конкретно он? В такой ситуации работает принцип «Жри, че дали». Но, как ему объяснили, здесь уже играла большая политика. А в нее дилетантам лучше даже не пытаться совать нос – с ботинками схарчат. Да и проконтролировать этих геологов стоило, мутно там все. А он… В общем, охраной геологов руководил один из участников тех событий, и он запомнил русского, спасшего ему шкуру.

– Очень интересно, – мрачно резюмировал Лисицын, когда ему закончили обрисовывать ситуацию. – Как я понимаю, в случае если там вскроется что-то по-настоящему интересное, вы с этого многое поимеете.

– Ну, вы же тоже не жаждете вывернуться наизнанку ради идеалов, – Лешко хитро прищурился. – Сколь я помню, вы предпочитаете работать за деньги и цените свои услуги недешево.

– Если я не спешу положить жизнь за идеалы, это еще не означает, что их нет. Просто я не хочу в один прекрасный день оказаться бывшим героем.

– То есть?

– Был у меня… сослуживец. Кстати, в той заварушке он тоже участвовал. Не друг, но хороший товарищ. И в бою надежный, как скала. Меня-то по ранению комиссовали, а он лямку тянул до конца. Приезжал как-то, мы с ним поговорили… В общем, вернулся домой, оглянулся и разочаровался. Пока воевал – был нужен, когда закончил – его просто послали куда подальше. На том, что мы лили кровь… Реально лили, чаще всего чужую, но бывало, что и свою, это не фигура речи. Так вот, зарабатывали на том состояния совсем другие люди. А мы, отработав свое, разом стали никому не нужны. А ведь наши родные ничуть не меньше имеют право носить бриллианты, чем актрисульки. Бездарные, к слову, но умеющие правильно выбрать… гм… покровителей.

– Вы удивительно дипломатичны для полицейского, – хмыкнул из-за своего стола Бестужев. – Не задумывались о смене профессии?

– Спасибо. Задумывался, конечно, только достойных предложений пока не поступало. Так вот, бриллианты своим женщинам дарить мы тоже не против. Но – как-то нет у нас соответствующих миллионов. Притом, что мы их, говоря честно, заработали. Кое-кто, небрезгливый и идеалами не обремененный, много чего привез из… командировок. В Африке не только орки, там есть чего взять. А прочие остались со своей зарплатой. Не самой маленькой, но и отнюдь не большой. Так вот, идеалисту осознание этого тяжко пережить. И слишком велик для них шанс или спиться, или начать восстанавливать справедливость в собственном ее понимании, скажем так, не вполне законными средствами. Когда я это понял, то разом переквалифицировался в реалисты. Хотите, чтобы вам что-то сделали – платите соответствующий гонорар. Не устраивает – ищите другого исполнителя. Вот так, немного сумбурно получилось, но суть вы, думаю, уловили.

– Тогда, я думаю, вам нет смысла на нас обижаться.

– А я и не обижаюсь, просто констатирую факт и делаю для себя определенные выводы.

– Это хорошо. Трезвый взгляд – он еще никому не вредил. Это там, на самом верху, можно корчить из себя героев и бессребреников, не отрывая задниц от стула. А на нашем уровне – сплошное разгребание дерьма, которое льется сверху и подпирает снизу.

– Логично, в общем, если хочешь работать сантехником, в первую очередь забудь все, чему тебя учили в порнофильмах.

– Верно, хотя и грубо. Небось, в школе слышали? Для института звучит мелковато.

– Ни там, ни там. Улица и гитара – наше всё.

– О, высокий уровень образования, – рассмеялся Бестужев, и в его голосе Лисицыну послышались нотки легкого превосходства. – Небось, струнами бренчать там же научились?

– Что поделать. Я вообще был разносторонним ребенком. Постарались родители, да… Но самое лучшее мое воспоминание о музыкальной школе – меня в нее не отдавали.

– Все, потом обсудите, – вмешался Лешко. – Сергей, это все интересно, но не слишком актуально. А теперь снова замолчите и слушайте, будем вам задачу ставить.

В общем, вечер прошел в постановке задач, оправданиях и наставлениях. И, когда Сергей вечером растянулся на койке в своем номере, он отчетливо понимал: как бы ни повернулось дело, легкой жизни ему ждать не приходится.

Американцы прибыли на следующий день, ближе к вечеру. Не все, разумеется, а числом трое. Один – руко водитель миссии, второй – начальник охраны, его Лисицын узнал сразу, несмотря на прошедшие годы. Ну и третьего тоже узнал, хотя, можно не сомневаться, здесь он больше для представительного вида группы и, возможно, охраны, и ничего не решает, не его уровень.

– Сэм, и ты здесь?

– Конечно, – здоровенный орк (ох, простите, оркоамериканец) почесал бритую голову. – Без меня нашего кэпа уже пять раз бы съели.

На них сурово зыркнули с обеих сторон – как посмели нижние чины поломать регламент! Однако тем было наплевать.

– Ты ж вроде не хотел ехать в Россию.

– А меня кто-то спрашивал? Толерантность, чтоб ее! В группе обязательно должен присутствовать оркоамериканец, и все тут. Хорошо еще, зная ваше отношение к всевозможным меньшинствам, какую-нибудь лесбиянку не добавили. Видать, успех миссии для них важнее гендерных прав. Но от моих, чтоб их, братьев по крови отвертеться не удалось. Вот и приказали…

– Приказы не обсуждаются?

– Вроде того. Да и на кого я его, – кивок в сторону командира, – брошу.

– А ничего, что мы здесь тоже присутствуем? – голосом, сочащимся ядом, поинтересовался Бестужев.

– Ничего-ничего, вы нам не мешаете, – ответил Лисицын. Орк с готовностью заржал. Похоже, штафирки, с умным видом ставящие задачи, его тоже малость достали.

Американцы переглянулись. Тот, что постарше, в дорогом костюме, мученически сморщил лицо. Второй, помоложе, на котором гражданская одежда сидела малость неловко, с трудом удерживался от смеха. Лешко, к удивлению Сергея, тоже едва заметно улыбнулся – он, похоже, игру Лисицына понял с самого начала. Хотя… чего тут гадать? Сам ведь попросил «малость пошуметь». Единственно, не учел, что «малость» у каждого своя. Бестужев после той единственной реплики сохранял каменно-спокойное выражение лица, а вот его подчиненный, по молодости не успев заматереть в дипломатических баталиях, непроизвольно скривился.

– А Фрэнк где?

– Нет больше Фрэнка, – вздохнул и внезапно посерьезнел Сэм.

– Погиб?

– Хуже… Женился.

На их жизнерадостный смех отреагировали, наконец, и остальные. Лейтенант (о нет, уже капитан) Трумэн и до того еле сдерживался, а теперь откровенно, в голос, хохотал. Американцев вообще иной раз легко рассмешить. Лешко улыбался, Бестужев старательно пытался сохранить невозмутимое выражение лица профессионального сноба, но уголки губ его предательски дрожали. Кобрин… Ну, примерно то же самое, только получалось чуть хуже. И единственный, кто скорчил недовольную рожу, был руководитель американской группы – он, похоже, был попросту взбешен. И его реакция о многом говорила.

Как и многие мальчишки, в далеком сопливом детстве Лисицын с восторгом смотрел успевшие стать классикой фильмы о звездных войнах. И хорошо запомнил одного персонажа. Как там его? Джа-джа, что ли? Неважно. Главное, это был хороший пример того, как из обычного придурка можно вырасти до политика галактического масштаба. Ну а человек перед ним выглядел наглядным примером абсолютно противоположного.

Смит (настоящая это фамилия или псевдоним, интересно) привык держаться, как большой начальник, и не скрывал этого. Манера одеваться вкупе с ценой, которую наверняка пришлось выложить за шмотки (проработав несколько лет в полиции, Сергей научился хорошо разбираться в таких вещах), а также явная привычка к тому, что все это великолепие, за которое простому человеку вкалывать придется ой как долго, не более чем повседневная одежда, говорили о том, что этот человек – чиновник достаточно высокого ранга. Только вот должность руководителя экспедиции – это не совсем то, что может служить повышением для кабинетного работника. А то, что перед ним отнюдь не Индиана Джонс, Лисицын понял моментально. Этот человек держит себя в форме, что нормально для зажиточного американца, но и только. Фигура, сделанная под руководством фитнес-тренера, равно как и пластика движений, заработанная на утренних пробежках, не имеют ничего общего с тем, что приобретаешь, бродя по джунглям. Да и с людьми тот, кто хоть часть жизни провел в поле, держится совсем иначе.

Хотя… всякое бывает. Вроде человек как человек, а садится в кресло, получает укус от бешеного начальника, от другого пару инъекций кожаным шприцом – и готово дело, перед тобой стандартный чиновник. Лисицын, было дело, насмотрелся на таких. Может, и здесь тот же случай?

Позже, вечером, докладывая свои наблюдения кураторам, он получил ответ, что их выводы схожи с его собственными. И тот факт, что ни по официальным, ни по оперативным каналам получить информацию об этом человеке не удалось, косвенно подтверждал выводы. Но это потом, сейчас же шли совсем другие разговоры. И атмосфера моментально стала неформальной – военные скучковались в одном углу, дипломаты – в другом. Так сказать, по интересам.

Откровенно говоря, Лисицын не слишком скучал по случайным знакомцам – в африканских и прочих вояжах таких набралось ой как немало. Весело жили, быстро, а черный континент что тогда, что сейчас кипел, будто чайник на плите. Однако же все равно приятно. Тем более, за время, которое американцы вынужденно просидели на русской военной базе, они успели если не сдружиться, то хорошо пообщаться в неформальной обстановке. А потому он с интересом выслушал новости – как-никак, шесть лет не виделись.

Для лейтенанта Алекса Трумэна тот эпизод стал если не крахом карьеры, то ее тормозом. Откровенно говоря, не происходи он из весьма влиятельной семьи (как-никак, один из его прямых предков успел побывать даже президентом США), то могли и в отставку за сотрудничество с русскими выпереть. Все же, хотя формально две сверхдержавы и не были врагами, но отношения между ними были традиционно натянутыми.

Как нормальный военный, нормальный американец и вообще нормальный человек, Трумэн желал реабилитироваться, а командование этим бессовестно пользовалось, так что работать пришлось за троих. И на нескольких заданиях из тех, что обычно пытаются десятой дорогой обойти, тоже. В последний раз едва не сдох. Правда, не от вражеской пули, а потому, что в этой долбаной Африке микрофлора кишечника очень быстро превращается в мегафауну. Едва оклемался…

Услышав об этом, Лисицын только хмыкнул:

– Лучшее лекарство от всех болезней вода. Чайная ложка воды на стакан спирта. Рецепт дарю.

Американец лишь рассмеялся, что об этом рецепте он знает и регулярно его использует. Более того, может статься, благодаря ему он и выжил тогда. И не только тогда, на этом месте он прикрыл глаза, что-то вспоминая, и продолжил свой рассказ.