Право жить

При упоминании, о еде, в моем желудке что-то болезненно зашевелилось и заурчало. Оставив народ, продолжать осторожно выстраивать отношения, целенаправленно спускаюсь с пригорка и сразу натыкаюсь на темно-красные, хорошо вызревшие грозди брусники. С удовольствием уничтожив эти кисловато-горькие дары природы, начинаю внимательно обследовать каждый, заросший багульником квадратный метр почвы.

Медленно продвигаясь в глубину леса, удачно нахожу небольшие островки этих алых ягод и с жадностью начинаю набивать ими свой пустой, как барабан живот. Росший в изобилии черничник к этому времени года уже полностью сбросил свои темно-синие ягоды, и лишь местами ещё можно было встретить их одиночные и уже подкисающие экземпляры.

Оторвал меня от этого занятия чей-то протяжный разбойничий свист. Зацепив на ходу ещё один аппетитно смотревшийся кустик брусники, я поспешил было назад к костру, и вот тут, едва не вступил ногой в огромную кучу свежего, без сомнения, медвежьего помета. Одновременно, в голове моей всплыли странные события прошедшей ночи, от чего поселенец, теряя всякий интерес к ягодам, нервно озираясь по сторонам, тут же поспешил вернуться назад к костру. Теперь, окружающий меня вековой лес, уже не казался олицетворением покоя и стабильности. Близкое соседство с матерым зверем, да к тому же на ограниченном водой пространстве суши, точно не сулило нам спокойного существование.

Но и это отошло на второй план, когда на подходе к лагерю я встретил более чем серьёзные взгляды своих товарищей.

– А где, вояки, – глядя на опустевшую стоянку спросил я, кожей ощущая что-то неладное.

– Жратву нашу делят, пока ты ягоды свои трескаешь, – зло отреагировал на вопрос Жук.

– Ша, – грубо осадил его Медведь. – Своё с кишками вырвем. Но и сидеть здесь тупо тоже не будем. Двинули за мной.

Уже на подходе к озеру мы отчётливо услышали знакомое тарахтение катера, звук от которого быстро удалялся от берега. Гадая и прикидывая, чем нас обрадует послание с континента, и как будем делить его с бойцами, которые упорно продолжали отшучиваться о цели своего визита на остров, мы шумной толпой вывалились на берег.

Однако то, что предстало перед нашими глазами в следующую минуту, никак не вписывалось в эти далеко идущие планы. Вместо воображаемых ящиков с тушёнкой, мешков с крупой и прочей снедью, на берегу, у самой кромки воды, растерянно топтались три человеческие фигуры. Метрах в двадцати от них в не меньшем недоумении, чем мы, молча застыли парни в камуфляжах.

– По крайней мере, одного из этой очередной партии туристов я, кажется, знаю, – не очень весело усмехнулся наш вожак и, сделав нам знак оставаться на месте, уверенно направился к вновь прибывшей компании.

– Кого я вижу! Никак сам Вова Лысый к нам на курорт пожаловал? – раскидывая руки в приветствии, хохотнул Михалыч, подруливая вихляющей походкой к рослому мужику с совершенно голой головой, одетому в утеплённое, точно по сезону длинное кожаное пальто.

– Вот так сюжет! – ахнул в ответ тот. – Потапов – и без конвоя! После чего, сделав движения навстречу, добавил:

– Ну, а ты какого хрена здесь мутишь?

После такого специфического и эмоционального словесного приветствия знакомые картинно обнялись и, отойдя на десяток шагов в сторону, стали тихо о чем-то беседовать.

Минут через пять Михалыч подозвал нас с Витьком.

– Знакомьтесь, – указал он рукой на угрюмого мужика с холодным изучающим взглядом. – Это Володя, давний мой кореш по спорту и не только. А с ним в командировку прибыл Николай, если кому интересно, под погонялом Слон. А вот это Васёк, – кивнул он в сторону нервно топтавшегося с ноги на ногу невысокого крепыша в кожанке, – погремуха его Бешеный, но при нём, так парня называть не рекомендую.

– Всё в цвет, – подтвердил низкорослый, но довольно плечистый парень, не переставая при этом нервно шарить глазами по сторонам.

После короткого взаимного приветствия вся компания отправилась знакомиться к заметно взволнованным численным перевесом служивым. Но надо отметить, наш тёртый жизнью вожак, отлично понимая, к каким последствиям может привести один неверный шаг, сделал всё настолько грамотно и деликатно, что спустя каких-то полчаса все девять обитателей острова, плотно расположившись вокруг костра, в достаточно доверительной обстановке попытались разобраться в чьей-то мутной, но хорошо продуманной игре.

В отличие от военных, которые явно что-то не договаривали, все в кратце рассказали предыстории своего заезда на этот, довольно далёкий от материка участок суши. После чего, всё стало выглядеть, ещё более путано и туманно. В конце концов, нами было принято единодушное решение: отложить подобные тёрки на вечер, а пока вплотную заняться более насущными делами – такими, как заготовка дров и сбор грибов, что росли на острове в непонятном пока, для нас количестве и которыми нам похоже предстояло питаться все ближайшие дни.

И всё же некая неприязнь в нашем небольшом, но достаточно пёстром коллективе обозначилась уже с первых часов совместного пребывания. Бешеный и Коля Слон конфликтовали открыто, правда, пока только словесно. Между мной и бойцом с высоким выпуклым лбом, которого приятели окликали Боб, а чаще Борис, также было что-то несовместимое. Вояка буквально цеплялся за каждое моё слово и открыто провоцировал на конфликт. Вот и сейчас, когда я всех предупредил, что недалеко от костра натолкнулся на кучу медвежьего помета, он зло усмехнулся и поинтересовался, не сам ли я её сотворил со страху.

В ответ, во всеуслышание, мной было предложено ему лично продегустировать то дерьмо, а потом уже делать свои скоропалительные выводы. Казалось, ещё немного – и драки точно не избежать, но тут между нами решительно встал их старший, как потом выяснилось, отставной капитан десанта. Отведя в сторону взбешённого бойца, он стал ему что-то настойчиво объяснять. Тот, казалось бы, внешне остыл, но в душе точно готов был меня порвать. Третий из вояк, похоже, так же недовольный близким соседством с приблатнённой братвой, всё же старался открыто не выставлять это напоказ. Боец говорил мало, но это не отменяло его готовности в любую секунду отреагировать на любое негативное развитие событий .

С наступлением сумерек все девять обитателей острова снова собрались возле костра. К этому времени у каждого из них к предстоящей ночёвке была заготовлена колючая лежанка из елового лапника, да пара деревянных шампуров для жарки собранных грибов. Последние были сложены в одну общую кучу, из которой каждый мог в любое время выбрать себе приглянувшийся ему экземпляр и, порезав на ломтики маленьким ножом, что удалось Витьку вынести за забор, пожарить его над раскалёнными сосновыми углями.

Между тем Жучара, с появлением на острове Лысого, теперь преимущественно тёрся возле меня. Сам же вожак предпочитал общество Володи, как оказалось, человека довольно известного в криминальных кругах.

Капитан общался со всеми спокойно, можно сказать, на равных и был неким стабилизатором промеж нас всех.

Вторая ночь на острове, в отличие от первой, оказалась для меня более удачной. Страдавший бессонницей, а может, просто не привыкший к походной жизни Васёк, матерясь и дрожа от холода, до самого рассвета поддерживал костёр, давая тем самым возможность остальной братве хорошенько отдохнуть и выспаться.

Утро следующего дня встретило нас идеальным по своей чистоте лазурным небом и ярким тёплым солнцем. Перекусив пресными, изрядно подгоревшими грибами, мы организованно отправились всем миром к озеру. И лишь за полдень, отчаявшись дождаться обещанного провианта, поселенцы, разбившись на пары, разбрелись по острову в надежде отыскать какую-нибудь рыбацкую избу или что-нибудь такое, что смогло пригодиться нашему реально дикому быту. Мне и моему подельнику Жуку досталась возвышенность в центральной части суши, куда мы незамедлительно отправились, предварительно вооружившись примитивными дубинками из высушенных до звона ветвей рухнувшей сосны.

Всю дорогу Жук, до ужаса боявшийся истинного хозяина леса, постоянно озирался по сторонам и расспрашивал меня о пищевых пристрастиях медведей. На мой вопрос, какое ему дело до косолапого, тот в ответ криво усмехнулся:

– Лично к нему никакого, а вот зверю ко мне дело есть, и похоже очень серьёзное.

И как я ни пытался потом успокоить парня, его словно заклинило на этой волне. И лишь когда мы, тяжело дыша, забрались на скалистую вершину сопки, Витек, на время забыв о своих страхах, натурально обалдел от увиденного сверху пейзажа.

– Да какая там заграница?! – заорал он в сердцах. – Чего все так на неё молятся, когда у нас под боком есть такое великолепие. Гадом буду, Коновал, ведь девяносто процентов нашего населения даже не подозревают о красоте такой, что у них под самым боком находится.

И действительно, абсолютно городской житель Жук был сейчас прав. Вид, открывающийся перед нами, не оставил бы без внимания наверно и самого Айвазовского.

Наш остров, щедро озарённый яркими лучами полуденного солнца и невероятно яркой осенней листвой, словно огромный плывущий по морю корабль, уверенно и гордо разбивал своим могучим каменным носом мерно набегающие на него темно-синие с белыми гребнями волны.

– Обещай, Санек, когда закончится вся эта байда, рванём вместе на юг, в Крым, в горы, где обязательно есть голубые озера. С собой девчонок возьмём обязательно, палатку, жратвы от пуза – и всё это, как минимум на месяц.

– А главное, ружье, а лучше два – в такт ему вставил я, – чтобы от медведей отбиваться.

Жук, моментально сбросив с лица счастливую маску, обозвал меня сволочью, и в испорченном настроении принялся шарить вокруг камней в поисках брусники.

С данной возвышенности нам были хорошо видны чёткие контуры материка, но, не имея практического опыта, определиться с расстоянием до него было достаточно трудно. Однако обнадёживало другое: при хорошем попутном ветре даже на примитивном плавательном средстве до берега можно было запросто добраться.

Именно на такой позитивной ноте я поспешил присоединиться к приятелю, и в течение следующего часа мы усердно наполняли свои пустые желудки все той же горьковато-кислой ягодой.

Назад в стойбище наша пара вернулась последней. Свалив в общую кучу собранные грибы, мы кратко поделились с остальными всем увиденным.

Итогом всеобщей разведки стали лишь несколько старых кострищ, да ещё ржавая металлическая полоса, кем-то и для чего-то вбитая в прибрежный песок, которую обнаружил и предусмотрительно прихватил с собой Боб. Всех он клятвенно заверил, что через сутки из неё выйдет отличное шестидесятисантиметровое мачете.

С приходом ночи, когда даже у самых ярых оптимистов пропала надежда на приход катера, было принято решение: как только будет готов инструмент, первым делом взяться за строительство хижины.

Скептически выслушав выдвигаемые братвой проекты будущего жилища, я в очередной раз убедился, что в вопросах выживания в дикой северной природе все они были конкретными чайниками. Бесспорно, парни умели отлично драться, профессионально убивать, а также лихо проворачивать всевозможные финансовые операции, преимущественно с криминальным душком, но здесь всё это не прокатывало. Закон тайги был суров, неподкупен, и скор на расправу.

И словно подстёгивая нас к действию, всю вторую половину ночи лил холодный моросящий дождь.

Проклиная мерзкую сырость, народ невольно встал перед выбором: либо дрожать от холода под каким-нибудь раскидистым деревом, либо, стиснув зубы, продолжить мокнуть у дымящего и сильно парящего костра.

Вот тогда я им наглядно доказал, как можно спать даже в таких условиях.

Воткнув в изголовье и ногах по раскидистой рогатине, я натянул на них свою капроновую спортивную куртку и, свернувшись калачиком, удобно устроился под этим примитивным навесом ровно к костру спиной, которая почти сразу ощутила желанное тепло огня, что медленной волной растекалось по замёрзшему телу, доставляя человеку невероятное удовольствие.

Глава17

Четвёртый день на острове выдалось, как нельзя, типичным для поздней осени. Затяжной дождь сменил тяжёлый серый туман, который противной влажной ватой повис буквально на всем, что нас окружало.

Едва дождавшиеся рассвета островитяне, незамедлительно, с особым усердием взялись за строительство хижины. К этому времени, благодаря усилиям военных полоса железа, обработанная камнем, приобрела вид и остроту настоящего тесака.

Ещё с вечера, обрисовав братве, как именно будет выглядеть наше жилище, я вырубил на двух ближайших к костру соснах по два глубоких паза – примерно на высоте человеческого роста. Затем, вставив в данные углубления жерди, мы крепко связали их гибкими прутьями ивы, что росли вдоль ручья. Четыре десятка более тонких жердей пошли прямиком уже на покатые стены шалаша. После чего, тщательно подрезав растущий в изобилии мох, мы аккуратно скатали его длинным ковром, которым потом накрыли готовый остов. Завершила строительство берёзовая кора да еловый лапник, уложенные таким образом, что бы дождевая вода стекала по ним вниз, а не проникала во внутреннюю часть строения. Согревать хижину должны были раскалённые в огне камни, за которыми островитяне организованно отправились на берег озера, за исключением одного Бешеного, взявшегося плести из прутьев входную дверь жилища, а точнее – метровой высоты заслонку.

Демонстрируя свою физическую силу, Михалыч, не отдыхая, приволок на плечах тяжёлую каменную плиту, килограмм в сорок, а может, и во все пятьдесят. Именно на неё мы впоследствии должны были укладывать пирамидой разогретые костром булыжники. Тяжелоатлет Слон, мало уступавший вожаку в силе, всё же предпочёл более скромный вес камня, чем тут же вызвал Васькино возмущение. Но филоном Николая едва можно было назвать: всем было очевидно, что парень находится сейчас в глубокой депрессии и выход из неё, был едва ли вопросом времени.