Дубровский 2.0. Перезагрузка

– Booze, запой, за-пой, понял, Эрки? – перевел Чапаев. – Запой. Повтори!

– Запьой. What is it? – все еще не понимал Пуаро.

Чапаев объяснил.

– О, запой! – с восхищением произнес. – Yes, карашо!

– Это не то, что тебе сказал Чапаев, – покачал головой Дубровский-младший. – Он неправильно объяснил. Чего ты дуришь человека? «Запой» – это программа на телевидении, в ней люди поют. Она крайне демократична. Democracy, понял? Здесь любой человек, даже с улицы, может попробовать себя в роли певца. Например, ты, Эрки. You understood (ты понял)?

– Yes, I understood. Do you invite me? (Ты меня приглашаешь?)

Деваться было некуда. Раз было сказано «а», надо было говорить «б». Пришлось Дубровскому-младшему позвать английских чертей в свою программу. Чапаев категорически возражал:

– У них утвержденная программа в Питере, – настаивал он.

Пуаро, впрочем, был не против, а вот Гастингс колебался. Все решил широкий жест Дубровского-младшего, от которого было невозможно отказаться. А предложение вышло таким.

– Посещение настоящей русской усадьбы, – посулил он. – Новый год, фейерверк, водка, шашлык. Впечатлений – море.

– Вова, медведи будут? – это, конечно, Пуаро, кто ж еще мог задать такой глупый вопрос.

– Пригласим, – легкомысленно отмахнулся Дубровский-младший.

Получилось красиво. На этом споры закончились. Гости согласились. Решили выехать рано утром.

* * *

«Рендж Ровер» держал курс на Выборг. Когда проехали пост ДПС, у Дубровского-младшего зазвонил мобильный.

– Да, отец, – ответил Владимир и жестом попросил Чапаева замолчать.

– Да, едем, на полпути к Выборгу.

– Да, вижу, погода портится.

– Нет, проскочим спокойно, машина – зверь. Не волнуйся.

Он подумал, не сказать ли отцу, что везет гостей. «Пусть будет сюрприз», – решил Дубровский-младший и отключил мобильник.

Ему вспомнился вчерашний разговор с отцом. Он позвонил ему днем из студии, когда закончилась запись передачи на старый Новый год. Разговор получился коротким и нехорошим. Нехорошим, потому что пришлось вновь просить денег, коротким – потому что отец наотрез отказался обсуждать такой вопрос по телефону.

– Приезжай, – сказал он и дал отбой.

Дубровский-младший, весь на нервах, вышел из здания телеканала и набрал номер Маши. Ее телефон был вне зоны доступа. Собственно, этого и следовало ожидать после последней крупной размолвки. Это еще больше разозлило его. Он с минуту постоял в раздумье, а потом решительно направился к машине.

И чем закончился вечер? Кончился вечер совершенно никчемно. Проигрался в казино, имел неприятный разговор с его владельцем-полубандитом, напился, познакомился с непонятными иностранцами, или наоборот, вначале познакомился, потом напился, роли не играет. И сейчас везет их в гости к отцу.

Зачем, для чего? Отец вряд ли обрадуется, а ведь предстоящий разговор во многом зависит от его настроения. От этого Дубровскому-младшему стало совсем муторно.

А погода между тем действительно портилась, и кажется, всерьез и надолго. Быстро потемнело. Внезапно, словно резко закрыли дверь, дунул порыв ветра, по стеклам «Рендж Ровера» потекли струйки дождя. Пришлось включить дворники.

* * *

Начальник полиции Выборга полковник Леонид Шабашкин разглядывал служебный пистолет, лежащий на столе в его кабинете, и размышлял, взять его с собой или нет. Минуту колебался, затем открыл сейф и положил оружие туда. В гости со стволом не ходят.

Он вызвал дежурного, дал последние указания, хотя тот, в общем, в них не нуждался. Сказал, что отправляется в гости к Кириле Петровичу Дубровскому в его усадьбу «Отрадное», и если что, искать его нужно там. Закрыл дверь кабинета и направился к своему джипу «Мицубиши». Личного водителя пожалел: чего зря дергать парня перед Новым годом, тем более погода разгулялась не на шутку. На улице стояла непроглядная темнота, хотя было еще четыре часа. Придерживая пальто одной рукой от сильного ветра, под дождем побежал к машине. Едва тронулся, как к дождю добавился снег. Он включил печку, дворники и подумал: хорошо, что до усадьбы генерала всего двенадцать километров. Хотя при такой погоде и этого много.

Полковник подождал пару минут, чтобы прогрелся двигатель. В эти короткие мгновения у него была возможность еще раз взвесить обстоятельства, которые сейчас вели начальника полиции в дом Дубровского-старшего. Шабашкин не был приглашен генералом, он сам позвонил и попросил о встрече. Возможно, канун Нового года не то время, чтобы решать дела, но так уж вышло.

* * *

Генерал в отставке Кирила Петрович Дубровский стоял у высокого французского окна в гостиной на первом этаже и смотрел, как набирает силу непогода, собираясь навалиться на Отрадное со всей силой. Слава богу, это были остатки урагана «Федерико», но и они могли принести немало неприятностей. Темнота перешла в черноту, и генерал приказал включить наружное освещение на крыльце, возле гаража и вдоль главной дорожки. В окно коротко хлестнул шквал дождя со снегом, затих на секунду и ударил вновь. Дубровский-старший невольно поежился. Он беспокоился за сына, который по его подсчетам должен был уже подъехать к Выборгу. «Скорее бы уже, – подумал он, – похоже, буря взяла только первый аккорд».

Зато в большой гостиной, залитой светом, было тепло и уютно. В центре стояла пахнущая хвоей нарядная елка. За спиной Дубровского-старшего пылал камин, слышался звон посуды: это управляющий Брикс расставлял приборы на столе, готовясь к приему гостей.

– Погода с цепи сорвалась, – произнес генерал, не оборачиваясь.

– Так точно, Кирила Петрович, – по-военному ответил Брикс. Ну а как могло быть иначе: службистский лексикон за много лет въелся отставному прапорщику уже, наверное, в печень.

– Как думаешь, Володька не опоздает к ужину? Вон как метет.

– Не волнуйтесь, он парень бедовый, да и машина у него как танк.

– Да, бедовый, – вздохнул Дубровский-старший, и мысли его невольно перенеслись на сына.

Владимир был единственным отпрыском у четы Дубровских. Кирила Петрович делал обычную для военного советского времени карьеру: гарнизоны – Афганистан – учеба в военной академии. Ему удалось избежать участия в вооруженных конфликтах 90-х годов. Спасибо приятелю по училищу, устроил к себе в тыловую службу. Сейчас кажется диким, но тогда он отказывался. Как же, боевой офицер и будет завскладом? Нет! С трудом жена убедила, к тому же у них только что родился сын. Кровавые войны на территории бывшего СССР разгорались, и супруга, дальновидная женщина, поставила ультиматум: либо развод, либо тыл. Пришлось выбирать. И не пожалел.

Ему понадобилось немного времени, чтобы понять, какое золотое дно тыловая служба. Особенно в 90-е годы, когда продавалось и покупалось все: от солдатских сапог до переносных зенитных комплексов. Но первые крупные деньги пришли к Дубровскому, когда начался вывод советских войск из Германии. Строительство домов для военнослужащих принесло ему миллионы. Конфликт в Чечне добавил еще. Угрызения совести уже не мучили, к тому же он быстро поднимался по служебной лестнице. Кирила Петрович был общительным, не болтал где не надо, пил не пьянея, умел заводить полезные знакомства и, главное, делиться.

В самом зрелом, подходящем возрасте, в 45 лет, на его плечи легли генеральские погоны, а в «довесок» (так любовно он называл новую должность) – назначение главным тыловиком Л-го военного округа. Что и говорить, взлетел высоко, и возможностей стало еще больше. Сам лично «бизнесом» уже не занимался, за него это делали другие – он только контролировал. К тому времени Дубровский разбогател, заматерел, облысел, обзавелся животом. От стройного бесшабашного, веселого лейтенанта не осталось и воспоминаний.

Жирные времена закончились внезапно, не успел оглянуться. Ну и повлиять, конечно, тоже на происходящее не мог.

В 2010 году структуры тыла Вооруженных сил России, спасибо новому президенту, господину Медведеву, были реорганизованы в систему материально-технического обеспечения. Новый командующий нового старого округа – Западного – затеял чистку личного состава, расставлял на ключевых должностях своих людей. Дубровскому места в новой жизни не нашлось. Его отправили на пенсию с присвоением очередного звания. Новоиспеченному генерал-лейтенанту вдогонку выписали медаль, словно кость бросили.

Но недаром говорят, что беды не ходят одни. Они как монашки – вдвоем. Только пережил отставку – взбунтовалась жена. На старости лет решила жить за границей. Хотя знала, что Дубровского туда не выпустят. Никакие уговоры не помогали: хочу и все. Кончилось разводом. Дубровский с самого начала подозревал, что заграница только предлог. Так и оказалось: выскочила благоверная за дипломата и укатила с ним в Испанию.

Петербург обрыдл генералу. Казалось, все смеются над незадачливым пенсионером и брошенным мужем. На люди старался не выходить, ни с кем не встречаться, сидел дома в кресле-качалке, пил коньяк, смотрел телевизор, информацию черпал из интернета. Однако такая жизнь быстро надоела деятельному генералу. Он решил вернуться на родину – в Выборг. Оставил сыну питерскую квартиру и дачу в Репино и уехал.

Дома встретили чудо как хорошо. Даже не ожидал. Ну как же, генерал, большой человек. Перезнакомился с местным бомондом, сразу нашлась ему непыльная должность – стал он депутатом местного законодательного собрания. Словом, жизнь налаживалась. Повстречал двух знакомцев из прежней жизни: одного – хорошего человека, другой был так себе… Первый – старый сослуживец, вместе воевали в Афганистане, Андрей Гаврилович Троекуров, ныне отставной пехотный капитан, тоже теперь военный пенсионер. Ему генерал обрадовался. Второй, Леня Шабашкин, служил под началом Дубровского в тыловой службе. Дрянь человечишко, воровал по-мелкому, пришлось выгнать. А сейчас, поди ж ты, полковник, начальник полиции Выборга. Надо с ним ухо востро держать, решил генерал.

Поселился Дубровский недалеко от города, в трех километрах от поселка Отрадное. Отстроил усадьбу, которую назвал тоже «Отрадное», и зажил помещиком.

Дубровского-старшего вернул от воспоминаний свет фар, бивший прямо в окно, и звук автомобильного гудка. Охранник нажал кнопку, и ворота усадьбы автоматически открылись.

Снег пошел по-настоящему, сплошной стеной, Дубровский не мог разглядеть, что за машина и кто приехал. Автомобиль остановился прямо перед крыльцом, из нее выбрались две фигуры – мужская и женская.

«Троекуров с дочерью», – догадался Дубровский и крикнул: