Чтоб знали! Избранное (сборник)

Вот уж никогда не думала, что буду писать тебе ещё раз – перевернула, закрыла эту страничку. И вдруг!!

Хочу, чтобы ты знал – пишу тебе с полной откровенностью, без тайных мыслей, без второго плана. Очень важно, чтобы ты это понял. Почувствовал.

После того как я прочитала твоё последнее письмо, аж задохнулась от негодования. Если бы ты был рядом, кажется, убила бы. Он сознательно делает мне больно. Да ещё получает от этого удовольствие! Что это? От жестокости? От желания унизить?

Я же просила тебя – не надо со мной так. Мне больно. Очень.

Ты, по-видимому, не понимаешь или делаешь вид.

Если бы у тебя хватило такта ещё хотя бы на одно письмо, я пришла бы в норму. Душа моя начала оттаивать, и обида начала стихать. О Боже!

Если бы я получила сразу твоё первое после приезда письмо!!!

Почему я так отреагировала? Уверена, что ты гораздо тоньше, чем пытаешься предстать в своих письмах, что понимаешь всё.

Мечусь я. Плохо мне. Очень. Ну а теперь немножко развеселю тебя. Только, пожалуйста, не злорадствуй, не смейся в голос.

Знаешь, что натолкнуло меня на это письмо?

Сейчас расскажу подробно.

Вчера была в гостях. Всё очень мило, всё очень весело. Пришла в радужном настроении с желанием провести приятное время с приятными людьми. Пока шёл общий лёгкий разговор и хозяйка накрывала наикрасивейший стол в саду, в прохладе – знаешь, эти минуты в ожидании приятного вечера, когда разговор порхает туда-сюда и ни о чём конкретном, легко и непринуждённо. Всё существо твоё в ожидании приятного времяпрепровождения, и оно вроде бы в тебе. Вот оно. Начало. И легко тебе, и мило. И видишь, что все тебе рады и все тебя любят. Чувствуешь себя на месте и в отличнейшей форме. Видишь, что все тобой любуются, да что говорить, это может почувствовать только женщина, которая хоть раз была «королевой бала». Да такое чувство бывает наверняка не только у женщин. Вот так начался вечер. И продолжался он целых сорок минут. Я случайно взглянула на раскрытую русскую газету. И надо же было так случиться, что газета была раскрыта именно на разделе «Объявления». И сразу бросилось в глаза Ваше, подправленное, подштопанное.

Дальше пытаюсь сохранить хронологию своих чувств: рассмеялась. Злорадно. Почувствовала болезненный укол. (Почему? Какое мне дело?) Расхохоталась громче. На меня с удивлением посмотрели, спросили, в чём дело?

Справилась с собой. Выкрутилась. Опять укол. Ещё больнее. Перечитывала и перечитывала. Пила каплю за каплей каждое слово. Каждое предложение. Искала, к чему бы придраться. Высмеивала в душе каждую фразу. Выискивала стилистические ошибки и неточности. Как наваждение. Как гипноз. И чувствовала, что яд проникает в меня. Будоражит. Терзает. Разрывает на части. Всё время возвращаюсь к словам «юная женщина, юная женщина, юная женщина».

Выть захотелось. От хорошего настроения не осталось и следа. Газета полетела в урну. По-видимому, я очень изменилась в лице, так как ко мне начали приставать: «Что случилось, что случилось?» Сослалась на головную боль.

Попыталась справиться с собой, взять себя в руки – ничего. Начала над собой смеяться, издеваться – ничего не помогло. Как обезумела внутри. Так и пришлось уйти. Вечер был полностью испорчен. Не только мне. Но и людям. Они, бедные, не знали, что и подумать. Звонили вдогонку – что случилось, как себя чувствую? и т. д. и т. п.

Сказали, что все вскоре тоже разошлись. В общем, испоганила всем так хорошо начавшееся веселье.

Дома остаток вечера был ужасен. Порывалась позвонить Вам – запретила себе категорически.

Терзала себя вопросом, почему я психую? Почему я, такая спокойная, выдержанная, никогда не показывающая своих чувств и переживаний перед посторонними, как я могла забыться до того, что кто-то что-то заметил? Как я могла испортить людям вечер? Почему, почему? Какое мне дело? Ведь я вычеркнула его из своей жизни, даже не вписав. Так. Эпизод. Неудачная шутка, которая ничем не закончилась. Какое я имею право даже думать об этом? Кто он мне? Ведь он мне безразличен. Мало ли кто даёт объявления, и меня совершенно не касается его действо. И т. д. и т. д. до исступления. Измучилась. Решила, что это всё нервы. К утру пройдёт. Утром я только посмеюсь над собой.

Наступило утро. (Подожди. Вызвали наконец-то. Это мы с дочкой сидим оформляем green card. Опять надо ждать. Ещё раз вызовут. Вот и хорошо. Я как раз допишу. А то дома не решилась бы никогда.) Так. На чём я остановилась? Сейчас. Подожди. Перечитаю.

Да. Наступило сегодняшнее утро. Первое чувство – случилось что-то неприятное. Первая мысль – по какому идиотскому праву меня волнует какое-то дурацкое объявление? Мне что, больше волноваться не о чем? Это же глупо, глупо. Мария, это глупо, наконец! Ну, в общем не очень важно, что я себе внушала и внушаю. Утро прошло паршиво. Приехали в Immigration and Naturalization Service.

Сидела. Ждала. В голове бьётся одна мысль, Почему это меня так волнует? А потом подумала: а почему, собственно, не написать тебе об этом?

Подожди. Идиот какой-то пристаёт. Уже давно. Сейчас постараюсь отвязаться от него.

Как будто отвязалась. Но, по-моему, не до конца. Господи, ну почему мне не дают спокойно поговорить с тобой?

И вот я здесь. Забилась в угол, чтобы ко мне никто не приставал. Сижу. Уткнулась в свои листочки и пытаюсь описать тебе свои вчерашние чувства. Убей меня Бог – не понимаю, что со мной. Что меня так взбудоражило.

Вот в общих чертах и всё. Не хочется думать, что Вы посмеётесь над этим. Мне почему-то не смешно. Не смешно, а страшновато как-то. Не жди ответа на своё последнее письмо. Его не будет. Я уже говорила, что первой мыслью было – убить тебя, если бы ты был рядом. Следующей – написать немедленно. Тут же: «Да! Хочу тебя! Очень! Приезжай!»

А потом оскорблённая женщина взяла верх.

Всё. Вызывают.

Сейчас буду давать клятву, что всё – чистая правда.

Ни дописывать, ни исправлять ничего не буду.

Целую тебя, если ты ещё этого хочешь.

Клятву дала. Подняла правую руку, чтобы не было соблазна перечитать и разорвать письмо, – отправляю.

М.

БОРИС – МАРИИ

Мария, сладкая!

Ты действительно была сладкая в ту ночь.

А теперь у меня к тебе и уважение возникает, что ответила, а не сыграла в униженную и оскорблённую, и я серьёзен в этом абсолютно. Если ты говоришь, что хочешь меня, то это не может вызвать во мне смех – это вызывает во мне лишь ответное желание. Я надрывался от смеха тогда, когда ты пыталась предстать «гордой женщиной» и делать вид, что желания у тебя нет.

Чем больше женщина мне сопротивляется, тем больше я её презираю, а чем быстрее она бросается ко мне в объятья, тем более я её ценю. Так что не мучься традиционными поверьями о «женской чести».

Боли тебе причинять мне, поверь, не хочется, но откровенно хочется причинить тебе наслаждение. Правда, попутно я собираюсь говорить правду, которая иногда может быть болезненной.

Звонить тебе не стал, потому что разговор без возможности прикасаться друг к другу быстро вырастает в безысходность. Писание к тому же даёт пространство для изъявления чувств, которые лишь толпятся в речевом монологе.

Я бы очень хотел сорваться к тебе, но у меня возникли обстоятельства, в силу которых я не могу сейчас никуда уезжать. Мой друг, который был в отказе, вот-вот приезжает из Италии, и я занимаюсь подготовкой к его приезду – ищу квартиру, покупаю кое-что, рассылаю его резюме.

Поэтому, если бы ты чудом могла прилететь сюда, я был бы чрезвычайно рад. Говоря по-деловому, ты можешь навестить своих друзей, которые, надеюсь, будут тебе рады. Я же оплачу половину твоего билета. Половину не потому, что жмотничаю оплатить его целиком, а лишь потому, что я хочу, чтобы ты проявила равный моему интерес увидеть меня не только эмоционально, но и материально.

Напиши мне, а лучше позвони о том, что надумаешь.

Целую тебя везде.

Борис

СЕРГЕЙ – БОРИСУ

У меня всё по-старому. Летом торчал в своём имении. Покрыл дом новой крышей, переложил печку. Расчищал окрестный лес, сажал вокруг дома клёны и елки. Ну и, конечно, рыбачил и собирал грибы.

Женщины куда-то все разбежались. Но время такое, что я этому рад – не до них. Вообще поймал себя на том, что к женщинам сильно охладел. И что самое интересное – это радует! Потребность в бабе есть, но это похоже на чувство голода, когда знаешь, что еда невкусная. Если бы и потребность исчезла – ей-богу, вздохнул бы с облегчением!

Женщины меня часто угнетают. Вот простой пример: когда я кончу, то единственное, что хочется, – это отстраниться от неё и спокойно полежать. А она лезет со своими поцелуями и нежностями, которые мне уже не нужны. Приходится насиловать себя и нехотя отвечать на её притязания. Потому я и спать с ними не люблю, а если какая остаётся у меня ночевать, то я стелю ей отдельно.

А ты молодец, что делишься опытом, но тебе может грозить неожиданная неприятность, которую я сформулировал следующим образом: «Не имел опыта, потому что со всеми им делился».