Чтоб знали! Избранное (сборник)

Я не унимаюсь, продолжаю читать список побочных эффектов: «Блевание во время оргазма и как самый редкий случай – смерть во время совокупления».

– Там так и написано!? – уставилась на меня Люська.

– Нет, не так, – сказал я, – это я твою бдительность и здравый смысл проверяю.

Читаю дальше. Другой метод, не слишком надёжный – срочное вытаскивание члена до семяизвержения. Нет, мы это отвергаем, кроме того, легко ошибиться в этом методе и вытащить не до, а после. Тогда этот метод из противозачаточного становится исключительно зачаточным.

Следующим методом значится периодическое воздержание. Это значит воздержание, но не полное. А посему существует возможность зачатия, однако значительно уменьшенная. Тут мы пришли к выводу, что периодическое воздержание должно приводить к периодической беременности, что сразу делало этот метод для Люськи негодным, поскольку им-то она до сих нор и пользовалась.

В конце брошюры оказался словарь для невежд, где член определялся как орган, вставляющийся во влагалище. У нас одновременно возник вопрос: а если этот орган вставить в рот или ещё куда, перестаёт ли он от этого быть членом?

Так за разговорами мы и не заметили, как час прошёл, вышла вычищенная дочка. Ошарашенная, уже не сонная, она матери зычно объявляет:

– Представляешь, врач сказал, что у меня четыре месяца было!

Мать обнимает дочку, и они уходят со сцены.

Наконец Люську вызвали. А я вызвался идти с ней, поскольку она ни бе ни ме в английском. Случай редкий, чтобы мужчина шёл в святая святых. Но если мужчины теперь присутствуют при родах, то почему бы им не присутствовать при абортах.

Сестра пригласила нас в закуток, обвешанный плакатами, рассказывающими и показывающими, как использовать всевозможные противозачаточные средства. Настоящая научная порнография. Люську взвесили – она с недовольством смотрела на движущуюся стрелку:

– Растолстела я на американских харчах.

– Ничего, через несколько минут похудеешь, – утешил я её.

Потом у Люськи измерили кровяное давление. Оказалось чуть повышенным.

– Ничего, – сказал я, – скоро тебе сделают кровопускание.

Она прыскала сквозь слёзы, а сестра удивлённо на нас смотрела, не понимая нашей тарабарщины.

Сестра спросила, рассматривала ли Люська возможные альтернативы аборту. Я перепугался, а вдруг Люська спросит: «Какие?» – и тогда сестра начнёт перечислять: роди ребёнка, а потом отдай его в приют; или, ещё чего доброго: роди ребёнка и не отдавай в приют. Я адаптировал перевод, оставив главный смысл: хочет ли Люська делать аборт? И Люська сама сказала: «Нес».

Наконец сестра задала ей уж совершенно бестактный вопрос: «А ваш партнёр согласен на аборт?» Сестра сделала вид, что я здесь, быть может, и ни при чём, хоть я ей только что двести семьдесят долларов заплатил, причём наличными, как здесь полагалось. Я и Люська стали заглядывать под стол в поисках прячущегося партнёра.

– Да это же я партнёр, – вдруг вспомнил я и умилённо уставился на сестру. – Нет, я совершенно не возражаю против аборта, – заверил я её.

На этом представление закончилось, и Люську увели в другую комнату, а меня туда уже не пустили и отправили в приёмную, ждать.

Через час Люська, бледная, вышла из дверей.

– Ну что, мальчик или девочка? – с облегчением бросился я к ней.

Трудовой день любовника

Память на имена у Дика была слабая, и больше всего он опасался называть своих любовниц по именам, чтоб не перепутать, а звал их «милая», «дорогая», «любимая». Про себя же он всех своих женщин называл «доктор». «Пойду к “доктору”», – решал он, отправляясь к очередной любовнице. Рано утром Дику позвонила его возлюбленная из Венеции. Она сообщила, что организовала себе командировку и прилетает завтра днём. Её муж не только не возражал, но даже радовался её деловым успехам.

Дик познакомился с ней во время одного из её приездов в Америку. «Ты даёшь женщине испытать её предельные возможности», – так охарактеризовала она мужское искусство Дика и пообещала, что будет прилетать регулярно на встречи с ним. И вот она своё обещание сдерживала. Дик нетерпеливо поджидал венецианку, ибо в ней он нашёл больше нежности и жара, чем во всех своих остальных любовницах. Во время одной из их встреч в гостинице ей позвонил муж, и она представила ему Дика как своего коллегу по деловым предприятиям в Америке. Пока Дик обменивался любезностями с её мужем, венецианка жадно делала ему минет.

Ожидая очередного её приезда, Дик не лишал себя женского общества, а наоборот, собирал его вокруг себя, чтобы ожидание не было слишком тягостным. Когда Дик был с женщиной, он чувствовал себя при деле. Он искренне считал, что женщина – это самый надёжный партнёр даже в бизнесе, ибо на неё всегда можно положиться.

По пути на работу в машине Дика зазвонил телефон, это была Нэнси. Она мрачным голосом заявила, что у неё во влагалище зуд и воспаление. Последний раз они совокуплялись три недели назад, и симптомы, будь они от Дика, должны были бы объявиться раньше. Нэнси утверждала, что у неё никого за это время не было.

– Если это что-нибудь венерическое, то и у меня, моя милая, были бы симптомы, да и другие женщины стали бы жаловаться, – логически рассудил Дик. Он, как правило, не скрывал ни от одной из своих любовниц, что она у него не единственная.

– Но у меня очень неприятные ощущения. Отвези меня, пожалуйста, к врачу.

Дик не мог сказать, что у него нет времени или чтобы она пошла сама. Он чувствовал ответственность за каждую женщину, с которой был близок, независимо от того, как долго эта близость длилась и нравилась ли ему теперь эта женщина. Вот почему женщины его не только любили, но и ценили и не посмели бы сказать, что в их постели от него останется лишь мокрое место.

У Нэнси не было машины, она недавно переехала в этот город, ещё не устроилась на работу. Нэнси была из тех женщин, которые совершенно теряют контроль над собой, как только мужчина прикасается к её клитору или попадает во влагалище. Именно поэтому она поначалу оказала Дику яростное сопротивление, когда он попытался до неё дотронуться. Нэнси хорошо знала себя и боялась, что ей будет не остановиться. Дик её пугал тем, что, с одной стороны, он был явно искусным мужчиной, а с другой стороны, что у него было много любовниц. Для Нэнси это значило, что она может сразу зациклиться на Дике, а также не выдержать конкуренции с его любовницами. Но у неё не было мужчины четыре месяца, и долго сопротивляться она не могла. Когда Дик отвозил её домой после первой близости, она прижалась к нему и сказала:

– Ну вот, теперь я тебя любить буду.

– Только, пожалуйста, не слишком сильно, – пошутил Дик и впоследствии вынужден был спускать на тормозах её желание частых встреч. Он уже давно понял, что цель мужчины и женщины не сблизиться друг с другом как можно больше, а найти оптимальное расстояние и поддерживать его, и потому Дик всегда предпринимал меры, чтобы восстанавливать дистанцию с женщиной после каждого с ней сближения.

«Что ж, повезу “доктора” к врачу», – решил Дик, чтобы унять её волнения, да и, на всякий случай, самому увериться, что действительно ничего не подхватил. Дик заехал на работу, сделал несколько неотложных звонков и отправился за Нэнси. Она вышла разряженная, будто они ехали не к венерологу, а на сатурналии. Нэнси радостно улыбалась. «А может быть, она врёт, и никакой инфекции нет, а пизда у неё чешется от элементарного желания?» – подумал Дик и произнёс эту фразу вслух. Нэнси стала божиться, что не дьявол, а Венера – причина её зуда.

Врач взял у неё кровь на сифилис и спросил Дика, хочет ли он исследоваться тоже.

– В зависимости от результатов исследований Нэнси, – дипломатично сказал Дик.

Врач скомандовал Нэнси раздеться от пояса и ниже и залезть на гинекологическое кресло. Дик попросил разрешения остаться в кабинете на время осмотра, и, так как Нэнси не возражала, врач согласился. Дик с удовольствием наблюдал, как врач вставлял расширитель, брал мазки и засовывал два пальца в тот рот, в котором не возникала от этого рвотная реакция. «Вот работка, – думал Дик, – видит око, да зуб неймёт». Нэнси пугливо постанывала, когда врач шуровал внутри, но утверждала, что ей не больно. Врач пошёл посмотреть мазки под микроскопом, а Нэнси оделась.

– Ты что стонала, от боли или от наслаждения? – поинтересовался Дик.

– Глупый, конечно, от боли – не могу, когда вставляют расширитель, мне всегда самый маленький вставляют, а тут, ты видел, какой огромный был?

– Но ты же сама говорила, что чем больше член, тем лучше.

– Так то член, – легко разоблачила Нэнси наивность Дика.

Вернулся врач и объявил, что ничего венерического он не нашёл, и прописал Нэнси мазь для облегчения зуда. Дик решил не обследоваться, а Нэнси стала капризно просить врача:

– А вы и у него возьмите кровь и мазки, а то я мучилась, а он сухим из воды выходит.

– Я вышел сухим не из воды, а из пизды, – шепнул ей Дик, и тут же подумал, что, если «выйти из воды сухим» является комплиментом, то выйти из пизды следует мокрым, а не сухим, иначе стыд мужику и позор.

По пути домой Нэнси предложила Дику зайти к ней, но у него был запланирован ленч с Кэри, и он из предосторожности предложил перенести встречу до её полного излечения от зуда.

Нэнси не удержалась и ревниво спросила:

– Почему ты хочешь спать со мной, ведь тебе всё равно, с кем спать?

Ей, как и многим женщинам, сей аргумент казался неотразимым. Дик ответил так:

– Если бы действительно было всё равно, с кем спать, то я был бы абсолютно моногамен и спал бы с тобой одной. Но именно потому, что каждая женщина особенная, оказывается вовсе не всё равно, с кем спать. Так что если мужчина полигамен, то это подтверждает именно его небезразличие к каждой из женщин.

На Нэнси эта логика не произвела благоприятного впечатления, и Дик решил, что он повторит эту счастливую мысль Кэри.