Скульптор жизни. Сборник. Том I – II

– По сути всем – информационными технологиями, электроэнергией, газодобычей, нефтепереработкой, строительством, машиностроением, фармацевтикой… В общем, многопрофильная деятельность.

– А в нашем регионе?

– Нефтеперерабатывающий завод хотим поставить. Трубы рядом, инфраструктура нормальная, рабочие места… Но я здесь, чтобы рассмотреть и другие предложения. Хоть я и математик, но чутье вполне предпринимательское.

Михаил Александрович не знал, что сказать. Математики ему не нравились. Он просто сидел и смотрел на Мари. Она была одета в легкое короткое платье, и его взгляд скользил по ее телу.

– Хочу сказать, что не считаю себя компетентным в вопросах бизнеса и инвестиций… Но займитесь лучше машиностроением, это, хотя бы, актуально в регионе… У нас готовят профильных специалистов, а против новых рабочих мест никто не будет ничего иметь!

– Я подумаю, – улыбнулась Мари. – Сообщу руководству, и, разумеется, осмотрюсь сама… Но я надеюсь у нас будет много времени, чтобы поговорить о деле, поэтому предлагаю воспользоваться случаем и немного поболтать, хорошо?

– Следующего раза может не быть… У меня предвидится много работы в связи с выборами. О делах давайте говорить сейчас.

– Все же надеюсь, что у нас будет время… Просто Игорь Сергеевич отзывался о тебе, как о довольно экстравагантной и глубокой личности, своеобразном философе. Вот я и хотела поговорить о чем—нибудь…

– Например? – Божесову понравилась лесть. Поболтать он и правда любил.

– О религии, – как-то робко произнесла Мари. Божесов уставился на нее в недоумении. Она посмотрела ему в глаза и сказала смелее: – Почему бы и нет?

– Вряд ли я могу считаться философом… Но, раз уж ты предложила… Знаешь, Мари, мне трудно назвать себя религиозным, хоть в Бога я и верю… Вообще, считаю, что отрицать существование чего—то выше нас – глупо. Возможно, люди приписали слишком большие способности Богу, но лучше верить, чем нет. В конечном итоге я ничего не потеряю.

– Почему не потеряешь? – с интересом спросила Мари.

– Когда я умру, то: либо я исчезну вообще, либо появлюсь перед высшим судом. В первом случае, от жизни по правилам я получу лишь добрую память современников, а во втором от праведной жизни перед высшим судом я предстану каким—никаким, но праведником.

– Любопытно.

– Скорее логично. Продолжим дальше, – сказал Михаил Александрович, оживляясь, – Сейчас люди, судящие о религии, в своем большинстве, не имеют о ней ни малейшего представления. Происходит это либо из-за их тупого взгляда на мир, лишенного желания анализировать и рассуждать. Любо потому, что эти люди когда—то хотели «войти» в религию, но были повернуты обратно…

– То есть? – Мари по необъяснимой причине жадно слушала эти слова.

– Я называю это «проблема бабулек» (конечно же, я утрирую). Есть люди, считающие себя святыми, и поучающие всех остальных, которые в первый раз посетили церковь. При этом проблемные бабули сами мало чего знают. Примерно на моем уровне познания богословия…

– Но от чего такие выводы? Сам же говорил, что не веришь…

– У меня был случай, – продолжил прокурор. – Однажды в церкви, когда я ходил туда с народом, было очень душно и жарко. И одному маленькому мальчику стало плохо. Сопровождающая бабушка начала лихорадочно его крестить. Я же предложил вывести его на воздух. И знаешь, не все те люди, с которыми мне приходилось работать, смотрели на меня таким взглядом, как эта бабулька и ее «единомышленники». Потом я рассказал эту историю митрополиту, и он, расстроено, согласился с тем, что люди плохо ориентируются в церковных вопросах, придавая им слишком большую значимость.

– И все же я считаю, что церковь это бизнес, – ввернула Мари. Божесов подозрительно и даже снисходительно взглянул на нее.

– Ну, во—первых, бизнес происходит не во всех религиях. А во—вторых, по отношению к Русской Церкви подобные аргументы стали уже стереотипными! Конечно, может быть и попадаются предприимчивые священники, но, в своем подавляющем большинстве, прихожан никто насильно не обирает. Они сами платят за услуги, оказываемые церковью. С другой стороны, есть услуги, заходящие за рамки разумного, но скорее всего это происходит от отсутствия истинного духовного воспитания как у священников, так и у тех, кто просит оказывать такие услуги. Конечно же, сравнивая внешние показатели, можно смело сказать, что церкви богаты, а архиереи и патриархи одеваются роскошно! Но в этом есть доля традиций, измененных и подогнанных под вкусы действующих управляющих… К тому же, пожертвованиями паствы на мерседес не соберешь, тут спонсор нужен. Но вокруг всего этого не стоит забывать о мистическом значении религии…

– Тем не менее, как замечала я, к религии относятся с каким—то отвращением.

– Ты видела когда—нибудь, в русскоговорящих странах, атеиста, который бы уважал религии? Нет таких! Мне не встречались! Все атеисты, в подавляющем большинстве, кричат на каждом углу, что религия уничтожает личность, убивает свободу, или обирает народ. И приводят множество аргументов. Как раз о церковных поборах и даже о крещении. Считают, что нельзя крестить детей в младенческом возрасте, что это умаляет их права на самоопределение. Но кто мешает этим детям отказаться от веры позже? Тем более, что религия сама говорит о самоопределении. Поэтому все слова подобного рода – демагогия. Кстати, атеисты тоже не едины. Атеизм нельзя назвать религией, ибо атеист протестует против доминирующей в своей стране религии. Конечно, у церкви есть проблемы с духовным воспитанием своих прихожан, в отсутствие наглядных и понятных пособий. А у общества есть проблема с резким негативным настроем против церкви. К слову, подобное отношение нарушает права человека, за которые сейчас все так воюют. Но, безусловно, Церкви нужны реформы, но и людей стоит перевоспитывать.

– Даже не знаю, что тебе сказать. Ты меня очень удивил такими наблюдениями.

– Давай просто выпьем за всепоглощающую силу здравого смысла и за мировое понимание.

– Давай.

Вино было выпито. Ужин съеден. Голова разгружена. Михаил и Мари еще немного посидели. Поболтали об окружающих людях. Попросили счет на двоих. Расплатились. И уехали из ресторана на машине прокурора.

Глава VI

Утром, после совместного завтрака, Михаил подвез Мари до центра, а сам уже в половину девятого был в своем рабочем кабинете. Два часа он работал с различными документами и уже собирался поехать к губернатору, чтобы рассказать о гарантированных инвестициях. Но в дверь постучали, и вошел Загородний, выглядящий достаточно отталкивающе, но Михаил Александрович списал это на рабочую ночь.

– Доброе утро, – поздоровался прокурор. – У меня, вижу, теперь тут проходной двор… Как ночь? Все подшил?

– Да, – кивнул следователь.

– Дмитрий сознался?

– Все сделано, но…

– Что?

– Еще убийство.

– Ну и? – спокойно посмотрел Божесов.

– Таким же способом и таким же ножом.

– Где? – в голосе звучали нотки заинтересованности.

– В университетском общежитии.

– Еще студентка?

– Нет. Парень. Аспирант юридического.

– Когда?

– Часов в девять.

– Ну, расследуй, что могу сказать…

– Да, да… – как—то неуверенно сказал следователь

Загородний уже собирался уходить, но видимо переборол себя, спросил:

– А как насчет Дмитрия?

– А шо с ним?

– Ну, я думаю, он не виновен в первом убийстве…

– То есть, давай честно, – Божесов говорил все это в очень удивительной манере, – Думаешь, что убийства совершены одним человеком?