Черные ангелы

– Ну и что?.. – пожал плечами Пионов, – все равно лучше.

– Как знаешь, дорогуша… – сказал Акиндин, и я заметил, что эта фраза не понравилась Пионову, но он промолчал. – Так ты, говоришь, вышел на стук? – спросил Акиндин у меня и подмигнул Пионову. Я понял, что мое дело дрянь – просто так они меня не отпустят. – Только не говори, что ты ее подцепил в баре.

Третьей была решительного вида кареглазая женщина с короткой стрижкой. Они называли ее Люсей. С обеих сторон рта у нее пролегали глубокие складки, а ногти на руках у нее были обкромсаны, словно топором. К тому же она покрасила их бордовым лаком никак не меньше недели назад.

– Господи! До сих пор не могу привыкнуть к виду крови…

Если бы ты курила поменьше, подумал я, тебе бы цена была побольше. Но от нее разило табаком, как от армейской казармы.

– Мы с тобой очень похожи, дорогуша, – заявил Акиндин, разглядывая ее ноги и зад.

Она сделал шаг в сторону и, брезгливо одернув юбку, заявила:

– Дима, успокойся, я не про тебя…

Глаза у нее при этом стали такими, словно она действительно готова была пустить кровь Акиндину.

– Я и не надеюсь, дорогуша… – многозначительно заметил Акиндин, и взгляд у него сделался масленым, как у барышника, оценивающего товар.

Потом она молча закурила, с любопытством разглядывая меня. В номер вошли эксперты и еще какие-то люди с испитыми лицами. Я устал возиться с наручниками.

– Тебе помочь? – ехидно спросил Пионов и присел рядом. Он возвышался надо мной, как термитник над пигмеем, а его огромный живот елозил по полу. – Ты что поменял привычки?

Он походил на жирного борова. Его длинные сальные волосы были усыпаны перхотью, а воняло от него прогорклым запахом, как от старого козла. И я был почти уверен, что местный климат угробит его еще до того, как он уйдет на пенсию.

– Ничего не менял, – сказал я. – Это не моя работа.

– А чья? – спросил он как будто сонно.

Я слышал о нем множество историй. Два года назад он утопил в Обводном канале какого-то бедолагу, вся вина которого заключалась в том, что он был замешан в махинациях со страховкой: поджигал машины и дома, а их владельцы делились с ним деньгами. В тот день у Быка было плохое настроение, а в бедолаге – не больше сорока пяти килограммов веса вместе с сандалиями. Дело обставили так: «представитель власти не превысил меры необходимой самообороны».

– Послушайте, – сказал я, – вы можете проверить у бармена. Мы сидели в «Юране». Я даже имени ее не знаю. Она напилась. Мне пришлось отвезти ее в гостиницу…

Но они уже пили мое пиво. Расхаживали по вестибюлю и рассуждали:

– Проверь, она была изнасилована?

Или:

– Как он ее ударил?

Или:

– Пятерка против твоей десятки, что она наркоманка.

– Похоже, это сделал этот человек.

И смотрели на меня, как на зверя.

– Рубль за то, что мы найдем нож в мусорном баке или в унитазе. Ха-ха-ха…

– Запиши для истории!

– Не забуду!..

– На твой сраный рубль даже не напьешься…

– Как хочешь…

Портье из-за стойки подал голос:

– Это он! Я сам видел…

– Что ты видел? – подскочил Акиндин.

Глаза его ретиво блестели стальным цветом, а поры на нездоровом лице источали жар.

– Он носился по коридору с этой кроватью…

– Фу-у-у… – выдохнул Акиндин. – А, может, это ты, Теодор Кашинский? Вернулся к старым делишкам?

Портье испуганно замолчал, и я вспомнил. Этот человек рассылал на Марсе бомбы, убил много людей, отсидел приличный срок, а потом был сослан на Землю. По моему мнению, у нас слишком либеральные законы, потому что такие люди не имеют права на жизнь. Но дело в том, что он был последним архаичным террористом, и его приберегли как фетиш.

Потом вышел эксперт и сказал:

– Судя по углу раны, действовал левша. Наркотиков не употребляла… Просто пьяна… Следов изнасилования нет.

– Ты снял отпечатки с бутылок?

– Да, снял, – ответил эксперт. – Но ножа нет.

– Может, спросить у подозреваемого?

Тогда Пионов снова взялся за меня.

– Дыхни! Что вы пили?

– Я же сказал. Я – пиво, она – абсент.

– У нее был стресс? – спросил Акиндин.

– Понятия не имею, – ответил я. – Она не исповедовалась.

– Однако, – сказал Акиндин, – всякая вина виновата, – и с вопросительным видом уставился на Пионова, словно его начальник, руководствуясь подобными выводами, должен был повернуть следствие в нужное русло.

Потом я понял, что Пионов давно привык к глупым шуткам Акиндина, потому что они оба учились в одном университете и даже стажировались в одной полицейской академии. Но об этом я узнал гораздо позже, когда Акиндин нашел меня и предложил стать хлыстом – небескорыстно, конечно. Теперь же я безуспешно пытался справиться с наручниками.

– Человек постучал в дверь, а когда я открыл, он ударил меня по голове, – сказал я им, и они рассмеялись, словно услышали глупость.