Зойкина квартира

Чудное пиво. Товарищ, купите вождя! Один буржуй пять штук купил. Я, говорит, их родным раздарю. Они любят вождей.

Зоя.

Карты крапленые?

Аметистов.

За кого вы меня принимаете, мадам?

Зоя.

Брось, Аметистов. Где ты шатался пять лет?

Аметистов.

Эх, кузина!.. Эх… В Чернигове я подотделом искусств заведовал.

Зоя.

Воображаю.

Аметистов.

Белые пришли. Мне, значит, красные дали денег на эвакуацию в Москву, а я, стало быть, эвакуировался к белым в Ростов. Ну, поступил к ним на службу. Красные немного погодя. Я, значит, у белых получил на эвакуацию и к красным. Поступил заведующим агитационной группой. Белые, мне красные на эвакуацию, я к белым в Крым. Там я просто администратором служил в одном ресторанчике в Севастополе. Ну, и напоролся на одну компанию, взяли у меня пятьдесят тысяч в один вечер в железку.

Зоя.

У тебя? Ну, уж это, значит, специалисты были.

Аметистов.

Темные арапы, говорю тебе, темные! Нуте-с, и пошел я нырять при советском строе. Куда меня только не швыряло, господи! Актером был во Владикавказе. Старшим музыкантом в областной милиции в Новочеркасске. Оттуда я в Воронеж подался, отделом снабжения заведовал. Наконец, убедился за четыре года: нету у меня никакого козырного хода. И решил я тогда по партийной линии двинуться. Чуть не погиб, ей-богу. Дай, думаю, я бюрократизм этот изживу, стажи всякие… И скончался у меня в комнате приятель мой Чемоданов Карл Петрович, светлая личность, партийный.

Зоя.

В Воронеже?

Аметистов.

Нет, уж это дело в Одессе произошло. Я думаю, какой ущерб для партии? Один умер, а другой на его место становится в ряды. Железная когорта, так сказать. Взял я, стало быть, партбилетик у покойника и в Баку. Думаю, место тихое, нефтяное, шмендефер можно развернуть – небу станет жарко. И, стало быть, открывается дверь, и знакомый Чемоданова – шасть. Дамбле! У него девятка, у меня жир. Я к окнам, а окна во втором этаже.

Зоя.

Узнаю коней ретивых…