Зоя.
Ах, Павлик, вас действительно нужно поместить в музей. А вы берите, берите. Пусть дают. Каждая копейка дорога.
Голос глухо и нежно где-то поет под рояль:
«Покинем, покинем край, где мы так страдали…»
Потом обрывается.
Зоя.
В Париж! К Рождеству мы будем иметь миллион франков, я вам ручаюсь.
Обольянинов.
Как же вы переведете деньги?
Зоя.
Гусь!
Обольянинов.
Ну, а визы? Ведь мне же откажут.
Зоя.
Гусь!
Обольянинов.
По-видимому, он всемогущий, этот бывший Гусь. Теперь он, вероятно, орел.
Зоя.
Ах, Павлик… (Смеется.)
Обольянинов.
У меня жажда. Нет ли у вас пива, Зоя?
Зоя.
Сейчас. Манюшка! Манюшка…
Манюшка.
Что, Зоя Денисовна?
Зоя.
Принеси, детка, пива побыстрей… Манюшка. Я в Мисильпроме возьму. Сколько?
Зоя.
Бутылки четыре.
Манюшка.
Счас. (Упорхнула и забыла закрыть дверь в передней.)
Обольянинов(таинственно).
Манюшка посвящена?
Зоя.
Конечно. Манюшка мой преданный друг. За меня она в огонь и воду… Молодец девчонка!
Обольянинов.
Кто же еще будет?
Зоя(таинственно).
Лизанька, Мымра, мадам Иванова… Пойдемте ко мне, Павлик.
Уходят. Зоя опускает портьеру, глухо слышны их голоса.
Голос тонкий и глупый поет под аккомпанемент разбитого фортепиано:
«Вечер был, сверкали звезды, На дворе мороз трещал… Шел по улице…»
Аметистов(появился в передней).
Малютка. Голос: «Боже, говорил малютка, Я озяб и есть хочу. Кто накормит, кто согреет, Боже добрый…» Сироту. (Ставит замызганный чемодан на пол и садится на него.) Аметистов в кепке, рваных штанах и френче с медальоном на груди. Фу, черт тебя возьми! Отхлопать с Курского вокзала четыре версты с чемоданом – это тоже номер, я вам доложу. Сейчас пива следовало бы выпить. Эх, судьба ты моя загадочная, затащила ты меня вновь в пятый этаж, что-то ты мне тут дашь? Москва-матушка. Пять лет я тебя не видал. (Заглядывает в кухню.) Эй, товарищ! Кто тут есть? Зоя Денисовна дома?
Глухо слышны голоса Обольянинова и Зои. Аметистов подслушивает.
Ого-го…
Обольянинов (за сценой, глухо).
Для этого я совершенно не гожусь. На такую должность нужен опытный прохвост.
Аметистов.
Вовремя попал!