Заплыв против течения

– Здесь и сейчас! – разминая Олину шею, я перешел к делу. – Кстати, если ты собралась пораньше закончить, то вынужден тебя огорчить. Через пару минут здесь будет замполит, который заставит тебя печатать всякую ерунду со своей бумажки.

– Вот так всегда! Неужели этот козёл не может подождать до завтра? – недовольно проворчала Оля. – Я уже договорилась о свидании, мне надо переодеться, привести себя в порядок…

– Порядок, конечно, превыше всего. Хотя ты и так прекрасно выглядишь.

От пощипывающих движений я перешел к поглаживающим. Глаза Оли стали закрываться.

– Нет, так не пойдёт. Просыпайся и слушай внимательно. У меня к тебе просьба. Содержание этой бумажки для меня очень важно. Сделай так, чтобы замполит не забрал оригинал. Как закончишь печатать, брось бумажку в урну. Тогда он не заберёт её с собой. А я завтра с утра зайду. Шампанское с меня.

– И конфеты! – китайские глаза Оли сразу стали хитрыми.

– Само собой. Не могу же я поить даму одним шампанским. В комплекте прилагаются еще пара поцелуев и непристойное предложение.

– Предложение можешь оставить для других, – поморщилась Оля. – Не хотела бы я быть твоей женой… в этой жизни.

– Как знать – в другой жизни, будучи зрелым быком, я тебя об этом не спрошу. Кстати, по поводу поцелуев: в контракте была указана предоплата 50 процентов, – брякнул я и, не дожидаясь, пока Оля сообразит, что я имел в виду, приложился к свежеотмассированной шее.

– Ой! – взвизгнула Оля, но было уже поздно. – С ума сошёл! Не дай бог останется след…

– Бог, конечно, Вам не даст, раз Вилков не педераст, – довольно пошло сымпровизировал я и ретировался. Как оказалось, вовремя, потому что в дверях штаба столкнулся с направлявшимся в машбюро замполитом.

IV

– О! Вы-то мне и нужны, – неожиданно для замполита захватил инициативу я. – Вот мне вчера на политзанятиях Вера задала вопрос о покупательной способности рубля начальника и подчинённого. Я затруднился ответить. Стал цитировать ей Колесникова о 500 галстуках, которые он может купить на свою зарплату, а она всё перевела на колбасу. Кстати, Вам уже назначили спец. паёк?

– Какой ещё спец. паёк? – заворчал замполит, предчувствуя подвох.

– Что, Вы ещё не знаете? Раньше он был только для высшего командного состава…

– Ну, это я знаю, а теперь что?

– А теперь перестройка! Список расширен в несколько раз. В частности, всех политработников внесли. Только существуют некоторые ограничения …

На лице замполита повисла печать раздумья. С одной стороны, мои слова о расширении списка обладателей вожделенных спец. пайков пробуждали в нём приятные чувства. Тот, кто когда-либо оказывался в закрытых обкомовских столовых или продуктовых распределителях, знают, о чём я говорю. К примеру, пообедать отборными ресторанными блюдами в обкомовской столовой стоило не больше рубля. Обед в офицерской столовой из обычного набора – овощной салат, рыбный суп, котлета с картофельным пюре, компот – тянул рубля на полтора. Тот же набор, но в городской столовой «Общепита», стоил уже рубля 2-3 со значительным ухудшением качества. Ну а обед днём в ресторане на уровне обеда обкомовской столовой составлял 10-15 рублей. Поэтому и оказывалось, что рубль большого начальника имел покупательную способность в 10-15 раз выше рубля простых смертных. При этом зарплата майора составляла 330 рублей в месяц, а средняя зарплата по стране – около 200. По ресторанам с такой зарплатой не разбежишься.

С другой стороны, замполит был моим «заклятым другом» и знал, что я способен выставить его посмешищем в глазах окружающих. Но других поблизости не было. А вдруг и вправду всех политработников прикрепили к спец. распределителю?

– Мне ничего не говорили о спец. пайках… – неуверенно проговорил замполит.

– Так это постановление только сегодня пришло. Его нигде не публиковали.

– А что за ограничения? Наверное, по количеству или по сумме?

Ну, наконец-то! А я уж думал, что он не поведётся.

– Ни в коем разе. Паёк выдается в виде компенсации за вредные условия работы.

– А у кого они лёгкие? – замполит заговорил о наболевшем, и его понесло. – Живём в казарме, воды нет постоянно, бельё сушим на плацу – стыдоба.

– А что же Вы об этом на собраниях не говорите? Вот на прошлой неделе Колесников строевой смотр проводил, а вы бы ему: товарищ полковник, не хотите ли оценить качество стирального порошка? Моя жена стирает «Кристаллом», а жена Ваньки Скорохода – «Блеском». Вон мои семейные трусы висят справа от почётной трибуны, а вон Ванькины – слева у караульного грибка.

– Тьфу! Опять твои диссидентские штучки! – сморщился замполит. – Горе с тобой одно. Смотри, я ведь добрый, но если мне прикажут…

– Понял-понял – рука не дрогнет, осечки не будет. Некролог уже заготовил.

– Так что там по поводу ограничений на пайки? Правда или опять треплешься?

– Ограничение одно! Его можно только ЛИЗАТЬ!

– Что-о-о-о???

– Тому, кто лижет задницу начальству, в виде компенсации за вредные условия работы дают лизнуть спец. паёк!

– Пошёл во-о-о-о-он! – свирепо заорал замполит и широким шагом устремился в машбюро.

V

Сегодня с утра у полковника Колесникова было, как всегда, плохое настроение. Вероятно, сказывается результат последних месяцев. Постоянное напряжение, дебильные подчинённые. Чёрт, ну почему в ближайшем окружении собираются одни угодники, лепечущие в глаза сладкие слова, но при этом готовые уничтожить тебя в ту же минуту, как оступишься? Полковник служил в дивизии год. Первое время ему нравилось его новое ближайшее окружение, но чем лучше он узнавал этих людей, тем страшнее ему становилось.

– Сам виноват, – подумал Колесников, вспомнив Мюллера из «17 мгновений весны», – доверять нельзя никому.

На должность командира дивизии он был назначен сразу после окончания академии Генерального штаба. Полковник был сравнительно молод и честолюбив – ему было 43 года, что давало запас времени для совершения карьерного роста. Он с неохотой узнал о назначении в Калининград. Дело в том, что дивизия, которой ему предстояло командовать, была дивизией сокращённого состава. Командовать ей, конечно, легче, чем той, в которой 10 тысяч человек. Но Колесников мечтал о больших звездах. Уж если не маршальский жезл в руках, то хотя бы солидная должность в Министерстве Обороны, просторная московская квартира где-нибудь в центре (дом на Серафимовича подойдет). А здесь не Москва… Служебная 4-комнатная квартира в центре, конечно же, лучше, чем ничего. Но перспективы туманны. К тому же начавшаяся перестройка испортила все планы.

– Чертовы дерьмократы! – вырвалось вслух у Колесникова, хотя он был в кабинете один.

С началом перестройки в Министерстве Обороны начались кадровые перемещения. На ключевые должности приходили люди, не знакомые Колесникову. Те, кто помогал (не безвозмездно, конечно же) ему пробиться наверх, оказались задвинутыми на второй план. Кого-то отправили на пенсию. Конечно, они еще были близки к верхним эшелонам власти, связи сохранились…

Колесников потратил много сил и средств, чтобы пробить после академии Генштаба себе престижное место с перспективой карьерного роста. Распределение в Калининград оказалось для него логическим развитием начавшихся в стране перемен.

– Как ты не понимаешь, – говорили ему прикормленные генералы. – Ведь дивизия сокращенного состава – это именно то, что тебе сейчас нужно. Тебе нужно спокойно прослужить год, получить звание генерала. А там прыжок вверх – и всё в порядке.

Так обычно говорят адвокаты, получившие солидный гонорар и проигравшие дело. Колесникову не хотелось спокойно служить год на периферии и прыгать вверх из Калининграда. Он хотел ковать железо, не выходя из границ Садового кольца. Но этого хотелось многим, а аппарат Министерства Обороны хотя и увеличивался с каждым годом, но при всем желании не мог удовлетворить амбиции всех желающих.

Приехав в Калининград, Колесников попытался установить в дивизии порядки, которые он навязывал подчинённым в тех частях, которыми руководил ранее. Однако быстро понял, что в дивизии сокращенного состава эти номера не проходят. Не отягощенный устаревшими догмами и принципами, характерными для его знакомых генералов, он по-своему понял те возможности, которые даёт начавшаяся перестройка.

Впрочем, в тот момент это поняли многие. «Куй железо, пока Горбачев» – с этим лозунгом миллионы бросились делать «быстрые деньги». Колесникова покоробило, когда вечером он увидел одного из своих бывших сослуживцев. Тот, набрав 20 лет выслуги, уволился из армии и раскатывал по городу на своей «копейке» с шашечками на крыше – частник с официальной лицензией на извоз. Он зарабатывал за месяц извозом раза в 4 больше, чем Колесников. Конечно, были и накладные расходы, но общий баланс был явно в пользу «нового перестройщика».

Колесников не любил, когда кто-то зарабатывал больше его. Он прекрасно понимал, что извоз – это временное явление. Стать генералом в перспективе несопоставимо более выгодно, чем уволиться подполковником и «бомбить» по ночам. Сама жизнь требовала использовать свое служебное положение в корыстных целях.

Колесников, как и многие другие командиры высшего звена, тоже делал «быстрые деньги». В армии это было делать в тот момент сложно. Во-первых, офицерам было строжайше запрещено работать где-либо (даже в нерабочее время). Во-вторых, низко квалифицированный труд был не для комдива. Но ведь деньги могут делать другие. Нужно только создать условия для этого.

Обычная схема работала следующим образом. Командир договаривается через своих людей с новоявленными коммерсантами о неквалифицированной работе, которую могут выполнить солдаты. Затем один из его ближайшего окружения вывозил солдат на работы, обеспечивал секретность проводимой операции и по её завершению доставлял выручку командиру. Коммерсанты кормят солдат обедом, угощают жвачкой и сигаретами. Командир делится мизерной частью прибыли с людьми, которые обеспечивали ее проведение. Вроде бы все довольны… Однако много мороки, да и спать все реже удается спокойно. Не криминал, конечно, но должности можно лишиться в два счета. Опять же значительная часть дохода уходит на подкормку нужных людей. Особисту, чтобы не настучал в КГБ, многочисленным проверяющим, которым почему-то всегда что-то известно. В итоге – солидные доходы тают на глазах. А ведь, чтобы на самом деле через год прыгнуть на повышение, нужно аккумулировать деньги. Нужно заводить знакомства с новыми людьми, от которых он зависит, водить их в рестораны, делать подарки… Денег хронически не хватало.

Можно было использовать и другие – более быстрые способы наживы. Например, составив акт об уничтожении оружия и боеприпасов, продать их. Деньги большие и быстрые, но тут уже и в тюрьму можно угодить запросто.

Третий, сравнительно безопасный и быстро доходный способ, к большому сожалению Колесникова, был для него пока что не доступен. Квартиры! Самый больной вопрос в Калининграде. Пустить квартиру в обход всех комиссий и очередей за взятку – мечта любого начальника, распоряжающегося жильем. Но дивизия Колесникова подчинялась штабу округа в Риге, а квартиры получали от Калининградских местных властей и штаба общевойсковой армии в Калининграде. И те, и другие с жильем расставались с неохотой и под большим нажимом сверху. Но вот забрезжил свет – дивизии выделили средства на постройку своего многоквартирного дома хозяйственным способом. Уж этого упустить нельзя!

Очередь на жилье в дивизии превышала все разумные нормы, но Колесников, как ни странно, увидел в этом плюсы. «Надежда умирает последней», не так ли? Ведь стоит пообещать человеку квартиру вне очереди, он в лепешку разобьется, что угодно ради этого сделает.