Праздник криптий

Павсаний с трёхстами всадниками, эфорами и оруженосцами, среди которых находились Аримнест и Малышка, поднялись на холм и оттуда наблюдали за сражением. Ударную мощь персов составлял отборный отряд во главе с Мардонием, который на белом коне, в золотых доспехах и развевающемся пурпуром хитоне яростно нападал на спартанцев, воодушевляя воинов видом, призывами и бесстрашными действиями.

– Пока с ними Мардоний, они будут сражаться, как львы, – глубокомысленно изрёк наварх.

– Ударить бы отсюда! – с горячностью воскликнула Малышка.

Действительно, позиция для атаки была очень выгодная. Персы оттеснили фалангу, и Павсаний с отрядом оказался напротив левого фланга противника.

– Кому? – развел руками полководец. – Все сражаются.

– А мы?

– Вы – моя защита.

– Если персы сомнут фалангу, сможем ли мы тебя спасти?

– Не в этом дело, – смутился Павсаний. – Мардония охраняет тысяча лучших воинов. До него не добраться. Только зря сложите головы.

Эфоры согласно закивали головами.

– Было бы безумием атаковать столь малыми силами, – изрёк Дифрид.

– А ты, Аримнест, что думаешь? – спросил наварх.

Юноша ответил со свойственной ему прямотой и искренностью:

– Лучше умереть за Спарту, чем за Павсания.

Эфоры возмущённо вскинули руки, но наварх решительным жестом остановил их:

– Аримнест прав: другой возможности нет. Надо хотя бы отвлечь персов, чтобы выиграть время для подхода афинян и союзников.

Он повернулся к Аримнесту:

– Боги дают тебе шанс! Вперед!

Горстка всадников рванулась с холма на полчища персов, словно утлое суденышко в бушующий океан. Это были лучшие воины Спарты. Был среди них и Аристодем, мечтавший смыть с себя бесчестие Фермипол. Одни их имена наводили ужас на врагов. Впрочем, вначале персы не обратили на них никакого внимания, так как в пылу сражения приняли за своих. У греков почти не было конницы, и варвары посчитали, что это один из их отрядов.

Эллины, как нож в масло, вонзились в персов. Вперёд вырвался Аристодем, исступленно круша всё подряд. Легковооружённые персы расступались, прикрываясь плетёными щитами, которые были слабой защитой, и ничего не могли противопоставить удару тяжёлых всадников. Как выпущенная из лука стрела, отряд спартанцев летел к Мардонию, который, увлёкшись атакой на фалангу, не замечал надвигающейся опасности. Зато её заметили телохранители и плотной стеной сомкнули коней. Туча дротиков понеслась на спартанцев, усеяв тело Аристодема десятками ран. Даже мертвый, он продолжал держаться в седле, врезавшись на полном скаку в персидских всадников и нарушив их ряды. Этим воспользовались спартанцы, чтобы вступить в ближний бой. Нанося удары короткими мечами, они, как туннель, прорубали дорогу к Мардонию. Однако, на месте павших персов, тут же возникали новые, подобно лернейской гидре. Легковооружённые воины, оставшиеся позади персов, опомнились и осыпали отважный отряд градом стрел. Малышка и другие оруженосцы прикрывали спартанцев щитами, но и сами падали сражённые один за другим. Отряд таял на глазах, но все же продвигался к Мардонию. Наконец, сам полководец заметил спартанцев и двинулся им навстречу. Писидоний метнул в него дротик, который со звоном ударившись о золотвые доспехи, отскочил от него словно щепка. Мардоний, полностью закрытый бронёй, был неуязвим. Его невозможно было взять ни копьями, ни стрелами, ни мечами. Несколько дней назад в похожих доспехах сражался перс Масистий. Даже окруженный со всех сторон афинянами и с сброшенный с коня, он продолжал сражаться, пока кто-то не догадался поразить его в глаза. А Посидоний уже был сражён десятками выпущенных в него стрел. К тому времени персы со всех сторон окружили отважный отряд, поражая одного воина за другим. Когда до Мардония оставалось несколько локтей, в живых оставались Аримнест, Малышка и несколько истекающих кровью спартанцев. Мардоний властным жестом остановил расправу. Он понимал, для чего на такой риск пошли спартанцы, и решил принять вызов. Его победа ещё больше поднимет боевой дух воинов.

– Я сражусь с ним! – указал Мардоний на Аримнеста и, обнажив меч, приготовился к атаке.

– Фаланга! – вдруг пронзительно крикнула Малышка.

Мардоний повернул голову, и Аримнест, увидев открытую глазницу шлема, метнул короткий меч. Лезвие вошло в щель и со страшным хрустом вонзилось в голову. Полководец замертво рухнул с белого коня. И тут над варварами пронесся грохот двинувшийся на них фаланг. Огромная армия, оставшись без вожака, превратилась в перепуганное стадо баранов, и обратилось в бегство, бросив на поле брани тело своего полководца, что считалось величайшим позором. Варвары уповали на укрепления на том берегу Асопа и на обычай спартанцев не преследовать бегущего противника. Однако, многие были перебиты подоспевшими к тому времени афинянами и союзниками. Часть варваров успела укрыться за деревянными укреплениями стенами, воздвигнутыми по приказу Мардония, однако продержались они недолго. Афиняне сумели сделать пролом в деревянной стене. Первыми в лагерь персов ворвались тегейцы и захватили стан Мардония, наполненный богатством.

Победа была полной. Сбылись предсказания знатного перса фиванцу Ферсандру. Лишь Артабаз, как только получил весть о поражении Мардония, ушел со своим отрядом к Геллеспонту, чтобы как можно скорее переправиться в Малую Азию.

Так была одержана блестящая победа. Сбылись предсказания оракулов о том, что проиграет тот, кто первым перейдет в наступление. И вопреки бездарному командованию Павсания, растянувший войска на огромные расстояния, но благодаря отваге и стойкости воинов, их решительности и готовности к самопожертвованию эллины разгромили персов.

Глава 2. Дележ добычи

Победителям достались несметные сокровища. Хватило всем: и богам, и воинам, и даже илотам, которым Павсаний поручил собрать все трофеи в одно место, чтобы посчитать их и разделить по заслугам. Немало золота илоты скрыли. Раб потому и раб, что всегда норовит обмануть или предать кого угодно, даже своих хозяев.

В плен попало множество персов, даже повара Мардония. Павсаний велел приготовить им блюда, которыми они почивали своего господина. А повара из Спарты сварили знаменитую черную похлёбку. Вначале победителей угостили персидскими яствами. Восторгу не было предела. Когда же попробовали чёрную похлебку, то все, кроме спартанцев, долго плевались и морщились. И не удивительно. Лаконцы специально придумали такую еду, чтобы приучить себя к такой пище, ежедневно вкушали её на общественных трапезах, пропускать которые не разрешалось, да ещё и нахваливали. Виночерпии внимательно следили за тем, чтобы чёрная похлебка была съедена полностью.

– Как можно находить вкус в этой бурде?! – воскликнул кто-то из афинян.

– Для этого надо быть спартанцем, – ответил Аримнест, с наслаждением поглощая похлебку.

– И что же в них такого особенного?

– Они купаются в реке Эврот.

– И от этого им нравится эта похлёбка?

– Конечно.

– Неужели в Эвроте такая особенная вода?

– Да.

– И чем же?

– Только водой в Эвроте можно смыть пот со спартанца.

– А другой нельзя?

– Нет.

– Почему?

– Потому что, занимаясь, спартанец сгоняет с себя столько пота, что потом съест все что угодно, даже похлебку.

Лишь когда грянул дружный смех, афинянин понял, что его разыграли. Он не растерялся и тут же ответил:

– Теперь я понял, отчего похлёбка такая чёрная.

– И отчего же? – заинтересовались спартанцы.

– Вы просто черпаете воду из Эврота после того, как там помоетесь, и называете это похлёбкой.

Все расхохотались, даже спартанцы. Они привыкли на сисситиях, общественных трапезах, подшучивать друг над другом и не обижались на колкости.

Когда все в полной мере почувствовали разницу, Павсаний воскликнул:

– Теперь вы видите, как глупо поступили персы, когда решили завоевать Элладу. У них было всё, но им почему-то захотелось чёрной похлёбки.

А добычу разделили следующим образом. Прежде всего, десятая часть трофеев была отделена и посвящена верховному богу Зевсу. В его честь отлили медную статую в десять локтей.