Пацаны: конец истории

– Да, глядя на тебя, не скажешь, что способен акцию организовать. – Незнайка посмотрел на часы и, напустив на себя серьезный вид, сказал уже официальным деловым тоном: – Так, короче, вечером я к тебе заеду, обсудим детали, покажешь место. С завтрашнего дня начнем пасти.

4

– Ну что, Геныч, наколка вроде бы сладкая? – сказал Незнайка, усаживаясь на место пассажира в свой черный «БМВ» третьей серии.

– По возможности надо этого додика, твоего одноклассника, когда он покажет место, от работы отлучить. Бультерьера мы и сами хлопнем… Надо будет продумать потом, как это технично сделать. – Незнайкин товарищ сел за руль машины.

Они тронулись. Нечаев откупорил бутылку пива:

– А я думаю его оставить, так вообще все гладко получится.

– Смотри сам… Тогда подтянем Фому, он передаст этому черту ключи и поприсутствует в подъезде, чтобы тот не сквозанул с лавандосом, пока мы придержим кобылу.

Дела у группы Незнайки в последнее время складывались не лучшим образом. Из-за систематического безделья, наркотиков и пьянства Нечаев потерял все свои точки. Серьезные коммерсанты, видя никчемность, даже вредность Незнайки, от него отошли, а мелкие торговцы разорились сами. Нормально себя чувствовали те, кто успели за это время вырасти в деньгах, в связях и широко вкладывали свои капиталы в крупные фирмы, становясь их учредителями. Незнайка это золотое время упустил. Вокруг него собралась компания таких же бездельников. Из них только младший брат Фомичева Гена, по кличке Хипарь, был толковый: его мнение уважали, потихоньку он уже начинал рулить, постоянно что-то искал, был чем-то занят, словом, «рос». У него зрело недовольство Незнайкой, которого он про себя называл «ослиной рожей». Он подумывал отойти от него и увести брата к тем, кто умел зарабатывать.

Сейчас «Незнайка и его друзья», как их называли, регулярно, ничего толком не делая, получали долю с точек старших. На каждого выходило по полторы тысячи долларов в месяц. В таком дорогом городе, как Москва, где столько соблазнов, им, с большими запросами, этих денег, конечно же, не хватало. Дармовые деньги их разбаловали, некоторые расслабились до того, что вообще перестали быть боевыми единицами. Иногда они подтягивались на стрелки, иногда кого-нибудь кошмарили, но в последнее время необходимость в этом уменьшалась. Они видели, как постепенно становились ненужными, имидж их рушился. Их еще пускали в офисы, выслушивали, делали для них скидки в своих магазинах, выдавали по их просьбе «для дела» различные прайс-листы и образцы продукции, которые потом неизвестно куда девались, – но все уже было не так, как раньше.

Предложение Колобова для Хипаря и Незнайки было как нельзя кстати, возможность получить порядочную сумму после долгого периода делового затишья заинтересовала их.

5

До встречи с Нечаевым Николай не верил, что все то, что он задумал, может произойти в действительности. Разрабатывая этот план, он как бы щекотал себе нервы, считая, что всего этого никогда не будет и все еще тысячу раз отменится, лопнет, как лопнули другие его проекты. Даже на разговор с Незнайкой он поехал только для того, чтобы просто посоветоваться об этом деле. Но сейчас все стало по-другому: слово им было сказано, чужая сильная воля сковала его, он испугался. Была еще, конечно, возможность скрыться от Незнайки, предупредить мать, чтобы всем говорила, что его нет дома, самому не открывать дверь, не подходить к телефону, и о нем вскоре бы забыли – но Николай этого не сделал.

В десять часов вечера за Колобовым заехал Незнайка. Вместе с ним были уже знакомый Николаю Гена Хипарь и его старший брат Фома. Поехали смотреть место. Там план Николая подвергся серьезной доработке. Наблюдение за подъездом решено было вести из Фоминой «девятки» с тонированными стеклами. Предварительно он должен был на ней поездить по грязи и уже вручную полностью замазать номера. Из машины Николай указывает бандитам жену Потапова и после того, как она скроется за углом дома, идет в подъезд и там, между последними, пятнадцатым и шестнадцатым, этажами, ждет. Веру перехватывают Незнайка и Хипарь, но сделать это они должны не в парке, где даже в такое позднее время много гуляющих с собаками, а на безлюдной асфальтовой дорожке, по краям которой росли густые кусты. В задачу Фомы входило подогнать ближе к этой дорожке машину и после того, как в нее будет усажена Вера, отъехать в глухой двор. Затем, когда у Веры выбьют место хранения денег, Фома сообщает его Николаю и передает ему забранные у нее ключи от квартиры. Они вдвоем спускаются на пятый этаж, где живет Потапов, Колобов заходит в квартиру, Фомичев на лестнице его ждет. После того как все будет сделано, Фома возвращается к машине, и уже возле соседнего дома они забирают Николая. Был также намечен путь отступления: дворами они выскакивают на Ленинградку, на участок с оживленным движением, где легко затеряются среди машин.

На протяжении всего этого времени Хипарь и Фома не скрывали своего презрительного отношения к Николаю. Фома прикалывался и открыто хихикал над ним, Хипарь делал вид, что вовсе не замечает его. Когда Колобов пытался сказать свое мнение по делу, Хипарь отворачивался от него или бесцеремонно перебивал его резким вопросом. Незнайка также начал обращаться с Николаем грубо и вообще вел себя с ним как с посторонним. Испытываемое унижение мучило Колобова, но из-за своего панического страха перед этими людьми он делал вид, что не замечает такого отношения к себе.

Домой Николая привезли в третьем часу ночи. Не отвечая на вопросы матери, он сразу же заперся в своей комнате и лег в кровать. Мрачные мысли терзали его, особенно угнетало подлое поведение перед этой троицей. «Жил и не знал, что на самом деле трус и подлец. Сейчас это вылезло наружу», – думал он. Вскоре гнетущий страх перед завтрашним ужасным днем овладел им: «Если бы можно было этот день как-то перелистнуть и лежать вот так на кровати, только уже следующей ночью!» В эту ночь он заснуть не смог.

В шесть утра зазвонил будильник. Николай поднялся, в голове была тяжесть, его сильно мутило. В половине седьмого ему посигналили с улицы. Колобов выглянул в окно: во дворе стояла грязная синяя «девятка». «Началось», – подумал он.

Ехали молча. Фома вел машину нервно, быстро. В начале восьмого были уже на месте. Припарковались шагах в двадцати от подъезда. Примерно через час из него вышел Потапов, довольно высокий, толстый, с животом малый лет тридцати, в костюме, галстуке и с портфелем в руке. На секунду он остановился, закурил и двинулся в их сторону. Колобов почувствовал, как отчаянная тревога и вместе с тем какое-то окостенение разлились по всему его телу.

– Вот он! – пробормотал опомнившийся Николай.

– Спрячь жало, – прошипел сидящий рядом с ним Незнайка и грубо, схватив рукой за затылок, пригнул его вниз.

Хипарь спокойно, закрывая себе лицо, развернул газету. Не спеша Потапов прошествовал мимо машины.

– Какой коммерс! В гавриле, с портфелем! – сказал Фома.

– На стоянку пошел, за джипом, – добавил Николай.

– Ты что тормозишь, спалиться хочешь? – накинулся на него Незнайка.

– Извини, растерялся.

– Хорош теряться, соберись, тебе хату выставлять.

– Хорошо.

– Цирк, б…, – усмехнувшись, процедил сквозь зубы Хипарь.

Минут через двадцать неожиданно на своем намытом красном «Гранд Чироки» к подъезду подъехал Потапов, посигналил.

– За женой заехал, шкура, – сказал Фома.

И действительно, через несколько минут появилась Вера, элегантная стройная брюнетка, одетая во что-то темное, обтягивающее.

– Красивая фраерица, с такой пошалить не в падлу, – прокомментировал Незнайка.

Когда они отъехали, Хипарь повернулся к Николаю:

– Ты же сказал, она одна в институт ездит?

Колобов пожал плечами.

Фома завел мотор:

– Мы тебя до центра кинем. Завтра, видно, все отменяется: суббота.

– По субботам он тоже работает и она учится, – ответил Николай.

– Так же, как сегодня? – зло съехидничал Хипарь.

Разговаривая между собой, бандиты довезли Колобова до Пушкинской.

– Завтра утром в такое же время. Всё, давай, – сказал ему Незнайка.

– Пока, мужики, – попрощался со всеми Николай.

– Мужики землю пашут, – буркнул Хипарь.

– А как к вам тогда обращаться?

– Ваше благородие, – хмыкнул Фома.

– Мы – пацаны! Понял? Пацаны! – важно, менторским тоном заявил Незнайка.

6

Окончательно потеряв остаток воли, Колобов уже не мог сам ничего предпринимать, он полностью покорился событиям. Ночью он ворочался, ходил на кухню курить, иногда засыпал, но сон его был коротким и тревожным. Когда пришло время вставать, Николай не мог вспомнить, спал он этой ночью или нет.

Как и договаривались, утром за ним опять заехали бандиты. Прибыли на место. Все также вышел на работу Потапов. Прошел час, два – Вера не появлялась.

Все это время Николай провел в постоянном нервном напряжении, он совсем извелся. Он не мог больше выносить бандитских разговоров, шокировавших его своей дикостью. «Скоты, отстреливать таких нужно, как взбесившихся зверей», – думал он.

Прождали до часа дня. Бандиты начали тыкать Колобову, что его «кобыла» не выходит, расслабились и собрались уже через полчаса уезжать. В машине играло радио, крутили песню Юрия Антонова. Фома, дразня своего младшего брата, показывая на него пальцем, подпевал: «Давай не видеть мелкого, не замечать нам мелкого…»