Нездоров

Нездоров
Михаил Дмитриевич Грушевский

Баловень судьбы и любимец публики внезапно получает удар судьбы. Теперь он знает, что здоровье – превыше всего. Не поздно ли?

Михаил Грушевский

Нездоров

Когда-то цыганка нагадала мне перемену хода всей моей жизни в среднем возрасте самым что ни на есть серьезным испытанием. Может, это оно?

1

«Именем Российской Федерации…финансовые претензии Истца городской апелляционный суд Санкт-Петербурга постановляет отклонить!» Судья зачитала немногочисленным присутствующим вынесенный ею оправдательный приговор, коим наконец закончилась почти двухлетняя борьба довольно знаменитого в недавнем прошлом телекрасавчика Майкла с некоей коллекторской фирмой аж за полтора миллиона рублей, которые якобы взял в одном банке в кредит его лучший друг Эдвин, именуемый забавным прозвищем Медвежонок, а в простонародье просто Медви, иногда Медвеж, реже Медвежон, а на самом деле средства нахально украл бывший сотрудник филиала этого самого банка по фамилии Семенов, следы которого давно затерялись где-то на удаленном от цивилизации острове Бали. Банк, как это было принято, давно уже перепродал безнадежное дело полубандитской коллекторской фирме, и та накрутила на нем бешеные проценты. Майкл как телевизионщик был информирован об ужасах, которые позволено творить коллекторам, и слегка трепетал. Его друг мучился ужасно. Но… они с Медви, сами не ожидая того, победили. А все потому что лапки не складывали… Майклу на ум пришла его жизнь до злополучного суда: безумные переживания во время прямых эфиров, бессонные ночи монтажей, гламурный отдых в Ницце, где его друзья прошлым летом купили дом с видом, бесплатно прилагающиеся к этому Сен-Тропез, Монте-Карло и Канны… Неужели это все с ним? Примерочные нескончаемых бутиков, точеная фигура в зеркале и новые шмотки! Безумно весело и так же безумно глупо! Но все же… Неужели все плохое кончилось? Неужели можно вновь понаслаждаться жизнью? Ведь после черной полосы всегда наступает белая! Дома Майкла ждал ростовой букет белой садовой сирени, который Медви украдкой от озлобленных старух нарвал ему в благодарность во дворе, благо, что этих цветов в то лето было полным-полно. Прямо целый куст! По холостяцкой квартире плыл густой аромат. «Эх, теперь только и пожить!» – довольный Майкл накинул на тело тончайший шелковый халат, плеснул в свой бокал розового вина, расслабился на диване и принялся названивать в Израиль, откуда его бывшая одноклассница уже много лет никак не могла собраться и приехать в гости на свою бывшую же родину. На этот раз она внезапно согласилась. На горизонте все отчетливее обозначались и его собственные поездки – и в вышеупомянутый Израиль, и даже – повторно – в экзотическую Ниццу.

2

Жизнь обещала быть беззаботной и беспроблемной! Майкла слегка беспокоили собственные и довольно глупые амбиции признанной, но слегка подзабытой телевизионной знаменитости. Всю жизнь он с переменным успехом пытался сделаться телезвездой, получая искреннее удовольствие от самого себя. Три десятка лет он брал бесконечные интервью, снимал и монтировал сюжеты, бывали и прямые эфиры. Чтобы придать этому времяпрепровождению хоть какой-нибудь смысл, Майкл все свои беседы превращал в литературу. Романы – тоже. Дам он любил часто и жадно, переходя из одних объятий в другие, хотя так и не встретил свою судьбу, впрочем, он собирался сделать это в ближайшее время, так как все еще выглядел лет на пятнадцать моложе собственного возраста. Его утешали выпущенные им книги, занимавшие отдельную полку. «Детей у меня нет, но какой-никакой след после меня уже останется! Если, конечно, мои книги хоть кому-нибудь нужны!» – гордился он. Жизнь удалась! А вскоре для него настал поистине страшный день, надолго сравнявший Майкла с читателями, зрителями, да просто со всеми обыкновенными людьми. Планы изменились все и сразу. До сих пор Майкл считал себя практически здоровым. Обследовался регулярно. Ничего тяжелее гастрита с ним не приключалось. И вдруг баловня судьбы внезапно накрыл серьезный инсульт. Стволовой, ишемический, и, как выяснилось впоследствии, обширнейший. Ну ничего себе! 2/3 пациентов с таким диагнозом, к сожалению, погибали. Это было абсолютно неожиданно, как трансатлантический суперлайнер, на полном ходу врезающийся в ледяную стену айсберга. Сам Медви воспринимал Майкла как красавца-оленя, сбежавшего из фойе близлежащего аквапарка – еще вчера он быстро и так горделиво скакал по искусственному покрытию ледяного склона, пренебрегая опасностью, размахивая обрывками сверкающих гирлянд, зацепившимися в его рогах, всячески красуясь и любуясь собой – и вот он уже беспомощно летит вниз, поскользнувшись на самом краю… Наутро Майкл уже лежал посреди палаты реанимации неврологического отделения и, воспринимая окружающее лишь на слух, так как временно повредился зрением, тупо, но при этом совершенно серьезно пытался понять: «Для чего больных тут складывают друг на друга? Места им, что ли, не хватает? И почему все врачи и медбратья вокруг пьяные? Ведь Новый год был уже целых пять дней назад!» Майкл опасался напрасно – в реанимации никто и не думал пить. И штабелировать больных. Майклу вообще многое тогда казалось: например, что кто-то вырезал у него из головы целый сектор, как ломтик торта к новогоднему столу. Такой вкусный-превкусный грушевый торт. Который, оказывается, до той поры управлял массой процессов, происходящих в его организме. И в один момент перестал. Чудодейственные лекарства под названием «нейропротекторы», которые могли это затормозить, ученые еще только собирались изобрести. «Ну почему – думал Майкл – Мы так слабо информированы?» До наступления всех этих неприятностей он ни о чем таком даже не слышал. Иначе – уж поверьте – постарался бы этого избежать. Откуда взялась эта напасть? Врачи утверждали, что его сердце всего лишь на секунду остановилось – вот тромб и оторвался.

Когда Майкл наконец покинул отделение реанимации и переехал на реабилитацию, первым, кого к нему пустили, был Медви. «Очень они похожи, наверное, брат!» – подумала медсестра. Майкл схватил друга за руку изо всех оставшихся сил. Наконец-то! Как же долго ему пришлось ждать! Ему представлялось, что друг может взять его за руку и вытащить из всей этой истории! Может! Но говорить Майкл ничего не мог. Из глаз его лились тяжелые бурные слезы оказавшегося таким внезапным горя. Медви со своей стороны понимал, что его слова бессильны что-то изменить. Он тоже сжимал руки Майкла и тоже плакал. Тяжко, безутешно… Что же теперь будет?

3

Майкл привык просыпаться в шесть утра от укола в живот. Вскоре он уже недоуменно вспоминал: а что, бывает иначе? Майкл не сразу догадался, что этот страшный недуг – не что иное, как отложенный почти на два десятка лет результат его ночной встречи с пьяными солдатами. Его тогда били сильно, долго, не стесняясь, по голове. Каждый удар – как копыто лошади. Безумного мустанга. И вот вам результат. Сотрясение мозга, несколько пластических операций, нарушение кровообращения… Многочисленные и присущие лишь телеведущему Майклу голоса, интонации, походки и пластика в одночасье куда-то исчезли, уступив место неведомым для него доселе запахам. «А все потому, что я больше не курю! Нос заработал! Но главное, что обаяние при мне. Да, впрочем, кому оно теперь нужно?» – думал бедняга. Про него всегда говорили «умеет одеваться!» Знал ли Майкл, насколько буквальным для него окажется значение этой фразы? «Умеет одеваться!» И это – не про последние коллекции лучших модельеров мира. Про носки, трусы, футболку. Попробуйте надеть их одной рукой! Одна мысль о самоубийстве казалась ему греховной, но цену выражению «жить надоело» он теперь знал прекрасно. Майкл обожал ночь, ведь во сне, под покровом темноты, его недуг временно прекращал существовать! А утром все начиналось снова… Майкл просыпался ни свет, ни заря, и, отчаянно скрипя больничной кроватью, заново прокручивал в голове события последних месяцев. Имея аж сорокалетний стаж курильщика, он по многочисленным просьбам врачей рискнул завязать, и это было довольно рискованно в ситуации, когда его со всех сторон стали атаковать вкуснейшими французскими эклерами – их ему понесли со всех концов города многочисленные знакомцы! Итог – огромный зад. А как же его точеная фигура? Опять бесконечные ходунки и бегунки? Впрочем, Майкла это не пугало. «В моей судьбе все страшное уже случилось!» – шутил он. Приятели поражались, да он и сам удивлялся своему невесть откуда взявшемуся упорству и силе духа. Хотя ленив он был по-прежнему беспредельно.

4

Дальше – больше. Он стал узнавать печальные истории своих соседей. У одной из них после скандала с матерью буквально исчезла рука прямо под струей душа, а кто-то лишился власти над половиной тела на трассе, едва успев притормозить и выйти из-за руля! Врачи творили чудеса: как-то одна докторица взяла монету и ее ребром провела по ступне Майкла. Его недвижимая прежде нога сразу сократилась и начала сгибаться. Иное дело рука, казалось, поджавшаяся раз и навсегда. Она отказывалась выполнять самые простые операции! «Наверное, – думал он, безуспешно пытаясь завязать волосы в хвост – женщинам еще тяжелее. Вы только попробуйте одной рукой застегнуть лифчик или к примеру накраситься!» С его всегдашним ощущением, что вся жизнь еще впереди, вопрос неожиданно решился сам собой. Миллионы домохозяек помнили его веселым и энергичным, а главное – молодым! Но вот с чем он никак не мог смириться: вместо чувства восхищения и легкой зависти как прежде красивый Майкл теперь кроме жалости никаких эмоций у людей не вызывал. Ему казалось, костыль шел впереди него. Еще недавно он ждал от жизни новых побед, новых горизонтов, любви, семьи – да мало ли, чего он ждал? «Неужели отныне все хорошее в моей жизни закончилось? И что вообще творится? Тромбы ищут? Да не там! Ничего сами не могут!» – возмущался Майкл. Ему было очень трудно не забыться и не рвануть с места во весь опор. И так происходило на каждом шагу. А еще в больнице Майкл узнал о существовании таинственного черного света – именно им лечили его болезнь. Может, это свет оттуда?

5

В начале болезни Майкл и не предполагал, до чего он может дойти, когда его в одном одеяле грузили в фургон с красным крестом: «И почему это в «скорой помощи» нас кладут лицом вниз?» Конечно, это было не так! Накануне он ложился спать усталый, но, казалось, совершенно здоровый. Той страшной ночью он как обычно вскочил, чтобы пописать – и в этот самый момент его разбил инсульт! Майкл не обнаружил левой ноги на ее законном месте. Обрывками своего любимого шелкового халата он вытерся, описавшись. Равновесия спросонья не удержал и, рухнув лицом в круг ковра, успел подумать: «Это что – все? Почему так рано? У меня все – как у папы!» У его отца инсульты случались по самым что ни на есть трагическим поводам, у Майкла, правда, таких не наблюдалось, до той самой ночи он боялся лишь оказаться «в маму», ушедшую из жизни от онкологии. Это называлось сложным словом «канцерофобия»! Но, оказывается, ему от отца по наследству достался не только талант художника! Были в его заболевании и плюсы. Лечение гормонами разглаживало его морщины и улучшало цвет лица. «И слава Богу, что у тебя инсульт. – сказал один врач, – а то бы точно онкология была! Ты – такой человек!» А вот «последнего китайского предупреждения» не случилось. Хотя, если припомнить – было, было… Он вспомнил свои так некстати затекавшие и постоянно отсиженно-отлежанные ноги. Этого, оказывается, было предостаточно! Теперь Майкл, закусив губы, ждал, когда же взамен утраченных у него заработают новые нервные связи между пострадавшим мозгом и конечностями, но они возобновлялись крайне медленно. По миллиметру в сутки. Это означало – по три сантиметра в месяц. Всего. Гораздо быстрее росли связи между ними самими. Днем Медви бесцельно бродил по улицам города и глотал тяжелые слезы незаслуженной обиды. Ему мерещилось, что прежнего Михо – как он иной раз на свой кавказский манер называл Майкла – бойкого, щедрого и очень веселого парня – у него однажды ночью своровала подлая болезнь, подсунув вместо него капризного, больного и хилого персонажа. За что им это? Майкл тоже горько плакал, лежа в больничной постели. За что? За что?

6

Несколько запоздалые критерии гипотетического выбора спутницы жизни Майкл определил четко: вместе следует быть только с теми, кто будет дневать и ночевать в больнице, если с вами приключится инсульт. Потому что никто другой делать этого не станет. Иначе зачем? Ему даже было интересно: кто в случае не дай Бог чего – сделает ему последнюю инъекцию, рискуя попрощаться с собственной свободой, кто перекроет кислород умирающему, кто поднесет ему яд, отключит аппарат жизнеобеспечения? С другом Майклу просто повезло, хотя жены у него так и не случилось, но прочие обитатели больницы смотрели на него с завистью: многих из них сюда словно сдали на хранение домашние, чтобы наконец от них отдохнуть. «Вовремя смотреть нужно, на ком женишься!» – раздраженно думал Майкл, глядя на их вечно спешащих по своим делам жен. Как говорила великая Фаина Раневская: «Все меня любят, а в аптеку сходить некому!» Майкл немного видел действительно любящих «супружниц», способных месяцами изо дня в день вытирать любимому попу, мыть его под душем и разделять все «капризы» в его невеселой жизни. Немногих видел. Одну! Придя однажды домой, она обнаружила своего милого в объятиях любовницы. Вот от этого у него инсульт и приключился. Ну не могла же жена бросить супруга в такой ситуации!

7

Обнаружила несчастного Майкла лежащим на ковре посреди его гостиной прямо под новогодней елкой та самая одноклассница, наконец нагрянувшая к нему в гости прямиком из Израиля, да еще за кампанию со своей родной сестрой. Как будто впервые за 12 лет она приехала в Россию, именно для того, чтобы спасти друга. Это случилось как нельзя кстати. Цифра «12» тоже казалась неслучайной. Светку кто-то свыше прислал спасти Майкла заранее, да еще со святой земли! Разве не чудо? Классе в восьмом отец Майкла дал им коробку «суворовского» печенья, такого вкусного и свежего, что друзья проглотили всю коробку в один присест. Светке стало плохо с желудком, ее друга раздуло от аллергии. Вскоре после этого они вместе попробовали длинные тонкие сигареты. Да, друзьям было, что вспомнить! За разговорами они с подругой просидели до утра, много курили и даже покрасили Майклу волосы. Светка за эти годы стала парикмахершей. Перемерили подарки. Разговаривали они обо всем, в частности, о том, что жить надо сейчас и сегодня, не откладывая на потом, потому что с каждым из них в любой момент может произойти все, что угодно. Такой возраст. Середина жизни! Кто бы знал. Легли спать. В эту ночь церковь была двуедина как никогда. Таким голосом красивая израильтянка еще не кричала светловолосому славянину ни разу в жизни: «Только не умирай! Только не умирай!» Мишка ее послушался и делать этого не стал, хотя был уже к этому готов. Но впоследствии оказалось, что это было бы слишком легко. Наоборот, Майкл еще успел сунуть Светлане свой телефон и указать немеющим пальцем левой руки, кому именно она должна позвонить. Его знакомому врачу. Те две женщины были счастливы, что спасли друга, и утверждали, что посланы ему небесами. Он не спорил. Ему действительно очень повезло! Он оказался у себя дома, а не в поезде, ехавшем в Москву, куда Майкл планировал отправиться на следующий же после отъезда гостей день, и в котором его могли принять за тривиального пьяницу, не уехал в провинцию, куда в последнее время зачастил в командировки, он принимал гостей, а не ночевал по обыкновению один в квартире, он был почти еще молод и инсульт сразил его с левой, а не с правой стороны, что переносится пациентами однозначно легче. Что и говорить, ему повезло много раз подряд! А еще болезнь могла вся, что называлось, «пойти в голову». У некоторых его соседей руки и ноги слушались хозяев прекрасно, но, выходя покурить, эти парни не помнили ничего: ни куда возвращаться, ни как их зовут! С одним соседом по палате Майкл начинает играть в шахматы – от скуки, иначе бы до этой еще в детстве заброшенной игры руки так никогда и не дошли. Сосед тут же забывает, какого цвета у него фигуры, и играет во время одной и той же партии то белыми, то черными, но ведь это такая мелочь!