Дневник

Весь день сборы, организация обозов. Удрал Борзаков. До поздней ночи танцы в здании кино с местным обществом – вид местных здорово демократичный. Наши в походной форме. Наблюдал до 1 часа ночи.

7 марта

В третьем часу донесение от Гаевского – ничего серьезного, стал на ночлег.

Выступление затянулось, сборный пункт Семенов назначил в стороне, в Лунке; тронулась колонна в 9.20. Неслаженность движения, страшная растяжка, вообще чудовищный обоз надо энергично сократить, чем займемся на дневке; крутые подъемы и спуски также увеличивали растяжку и разрывы. На привал голова колонны пришла около 4 часов. На привале двух отправили в дальнюю командировку[35 - Генералом Дроздовским периодически посылались надежные офицеры для пропаганды и вербовки офицеров в добровольческие части.].

Погода почти жаркая, солнце светит во все лопатки, дорога хороша. Донесения от конницы утешительные – из Окны ушли на север.

Выступили с привала в 6.

Только в 11-м часу голова колонны прибыла в деревню, почти 3 часа шли при луне; поэтично, но неприятно и невыгодно: опрокинули один ящик 48-линейных и две или три повозки поломались.

Штаб в именье Анатра и в деревне Кошарка приняты очень любезно; легкая батарея и обозы в Слободке, прочие в Кошарке.

Прочли о себе в одесских газетах о Дубоссарах – беглые евреи пропечатали и все наврали – ни слова правды.

Побег поручиков Ступина и Антонова на «Пакаре»; украли 10 пуд. бензина.

8 марта

В 7 часов на ногах, устал сильно и хотелось спать – полубессонные ночи сказались – увы, теперь некогда высыпаться. Выступление назначено на 10 часов в три колонны.

Выступили около 10. Крутые подъемы с горы на гору, колонна растягивалась страшно, мортиры никак не шли, обоз растягивался, автомобилям часто помогали руками. Средняя колонна при переходе дважды пересекалась австрийскими эшелонами – мирно. Один офицер сломал ногу, отправил на Мардаровку, сказав, что из ликвидационной комиссии в Баделове, австрийцы спрашивали – не из проходившей ли колонны. Рассказывали, что австрийцы кричали – счастливой дороги – они там пересекали колонну у самого разъезда, австрийские офицеры приветствовали отданием чести. На разъезде до встречи с эшелонами получены донесения, что в Вальгоцулове австр. батальон с пулеметами. Решил остановить и сосредоточить колонны в Николаева Зарница – новая (на карте нет) и в Борисове, где ждать дальнейшего от разведки. Получение донесения по прибытии в деревню, что австрийцы ушли. Остановка на ночлег – устали, уже было около пяти, ждать точных донесений еще часа 2. Получил донесение об украинцах. Решение завтра идти в Вальгоцулово всем, где дать дневку. Решение расформировать мортиры и сократить обозы. Ходатайство командира мортирного дивизиона – решение сократить вдвое ящики и за их счет 8-ю упряжку и заводных.

Хозяева чудно приняли, заботились, накормили лошадей даром. Деревня тихая, хорошая, избы хорошие. Присоединились к коннице два офицера-добровольца, сыновья соседнего помещика.

9 марта, Вальгоцулово

Выступили в 9 часов, правая по большой дороге на Вальгоцулово, левая со мной по кратчайшей на западную окраину; пехота пешком. Вскоре по прибытии разъезда на Мардаровку в Плосское обстрелян австрийцами, легко ранившими одного; по получении донесения решил выслать броневик, усилить заставу и приказал собрать подводы для приготовления к походу, это было часа в 2. Вскоре прибыли оставшиеся в Дубоссарах кавалеристы и грузовой автомобиль, все вооруженные. Австрийцы их любезно пропустили, говорили, что ранили двух большевиков, которые грабили жителей, – оказывается – это реквизиция моею конницей, потом долго шли с австрийцами разговоры по телефону с Мардаровской, из коих выяснилось, что они нас не преследуют, но им жалуются жители на насилия и они, как прибывшие для защиты, должны принимать меры. Зная, что мы нейтральны (мы это им говорили), они против нас ничего не имеют, предлагают свободный путь, лишь бы не обижали жителей; много лжи, больше все евреи клевещут, но много самоуправствует конница. Сегодня я очень ругал конницу, грозил судом, потребовал окончательного прекращения реквизиций. Австрийцы обвиняли также, что наш разъезд первый открыл огонь – возможно; эта буйная публика может только погубить дело, пока налаживающееся ввиду нейтралитета немцев. Из Ананьева прибыли 4 офицера узнать, что у нас – говорят: там много офицеров, и решили вернуться с группой желающих присоединиться; австрийцев там нет. Броневик по выяснении дела возвратился. В связи со всем решил пока, тщательно охраняясь, если возможно, сохранить дневку, а потом сразу быстро уходить. Приказал во всяком случае ликвидировать все лишнее в обозе спешно, завтра утром посылаем еще 2 грузовика в Ананьев для продажи и один за бензином. Таким образом, опять целый день волнений – слишком близко австрийцы; евреи крайне враждебны, крестьяне за нас, озлоблены на евреев, приветствовавших австрийцев, и недоброжелательны последним.

Успокоимся, когда вглубь заберемся.

А тут еще уже поздно вечером по телефону говорил комендант Мардаровки, прося не стрелять по их отдельным небольшим группам, если будут проходить – не ловушка ли, – накапливание… Войналович все считал пустяками, был против моего желанья отмены дневки, а теперь и сам поколебался, теперь я все же склоняюсь подождать сведений, а при первых тревожных признаках – уходить. Послезавтра же во всяком случае начать спешный уход. Распускаю слухи, что здесь останемся еще дня 4–5, а потом перейдем в Ананьев.

Прибыли три замосца[36 - 60-м Замосцским пехотным полком командовал на войне полковник Дроздовский.] из Одессы: Ляхницкий, Кулаковский[52 - Кулаковский Николай Федорович (?–1932). Подполковник. К концу Первой мировой войны – подпоручик 60-го пехотного Замосцкого полка. Участник Белого движения на Юге России; вступил в отряд полковника Дроздовского; во время похода Яссы – Дон – адъютант М.Г. Дроздовского. С 1918 г. – в Самурском полку; с 13 июля 1919 г. – поручик, с 16 августа – штабс-капитан. Эмигрант, галлиполиец. Осенью 1925 г. – в составе Дроздовского полка в Болгарии. Подполковник. В 1931 г. возглавлял группу Общества галлиполийцев в Видине. Убит в 1932 г. в Болгарии.] и Чупрынов. Отчет о положении дела в бюро, Кулаковского решил послать в Одессу, закрыть бюро и взять кого можно, ловить нас в пути, ожидая посыльного в Кантакузенке.

Погода все время чудная, сегодня хорошо было идти, не жарко – ветерок; вся природа, казалось бы, улыбается, а на душе тревога за отряд.

Подлость масс, еще вчера буйных и издававшихся, сейчас ползающих на коленях при одной угрозе; снимают шапки, кланяются, козыряют – вызывают в душе сплошное презрение.

Остановились у С.; приняли очень любезно, кормили, поили, заботились. Газетная травля (еврейская) «Одесских Новостей» и других социалистических листков (прапорщик Курляндский) – желание вооружить всех – впереди нас идет слава какого-то карательного отряда, разубеждаются потом, но клевета свое дело делает, создает шумиху и настораживает врагов. А ведь мы – блуждающий остров, окруженный врагами: большевики, украинцы, австро-германцы!!!

Трудно и тяжело! И тревога живёт в душе, нервит и мучает.

10 марта, местечко Святотроицкое

Около 2-х донесение Мардаровского разъезда о том, что около 18 часов в Мардаровке высадилось два эшелона австрийцев, которые как будто ожидают боя с нами; в 3-м часу донесено, что якобы жителям Плоское приказано оставить их деревню, так как ожидается бой; сведение довольно странное – почему Плоское, ведь не мы же будем вступать в бой… Во всяком случае решил выступать, как только успеем, и отдал приказ немедленно собираться в поход. Обоз впереди.

К выступлению луна зашла – темно, запряжка и кормежка лошадей трудна, уход затянулся, только в 7 хвост колонны (арьергард), конница и горная артиллерия вышли из деревни; утро холодноватое, туман – все равно наблюдение австрийцам, бывшим далеко, – невозможно, только секретные агенты могли видеть.

Шли спокойно, на 18 версте привал – покормить и напоить лошадей, частью некормленых и непоеных. В 18 часов прибыли в Святотроицкое. Ехали довольно хорошо, жители-крестьяне благоприятны; наша хозяйка и хозяин хаты очень радушны, заботливы, даже сахар выставили. Холодновато только в хате, спали на кроватях – крестьяне состоятельные – взяли за все недорого, по-божески. Страшно устал, глаза смыкаются, волнения и бессонные ночи сказывались еще на походе, не раз начинал засыпать в седле; часам к 22 сон совсем разобрал – улегся и как камень в воду.

11 марта

День тоже пасмурный, холодный ветер! Выступление в 9 часов. Дорога среди степи, на десятки верст ни селенья, только изредка отдельные хутора. Довольно крутые овраги, дорога гладкая, твердая – но тучи грозили не раз перейти в дождь, а тогда – невылазная грязь вместо асфальта. Начинало накрапывать, но ветер, дувший как сумасшедший, – до боли в глазах, разогнал тучи: когда пришли в Веселое в 5-м часу, уже было голубое небо.

Пыль и ветер стали угнетать на ходу.

При уходе из Святотроицкого арестовали солдата (уволенного) из местных, агитировавшего в нашем обозе против офицеров; в Новопавловке арестовали еще 6 человек из большевистских заправил, список коих был получен полковником Лесли в Ананьеве от местной офицерской организации. Сидят пока у нас под арестом. Нескольких, однако, не успели захватить – удрали заблаговременно. Крестьяне посолиднее очень довольны арестами. Чем дальше на восток, тем, видимо, сильнее дух большевизма – уже не так радушно встречают, замечается иногда враждебное отношение – «буржуи, на деньги помещиков содержатся, отбирать землю пришли». Есть, однако, очень немало и на нашей стороне, но они терроризированы; например, хозяин нашей избы, даже не из богатых, подтвердил все данные леслевского списка, жаловался на террор большевиков, указал и на новых, передал, что наш конюх (штабной) собирается сегодня бежать, что он сочувствует большевикам (сам проговорился перед женой хозяина), но все это говорил наш хозяин шепотом, умоляя его не выдавать. И вообще нередко являются с петициями – убрать большевиков – увы, не можем много шуметь, дабы не губить свое дело соединения с Корниловым.

Конюха пока арестовал. Отряд стал в д. Веселая, автомобили в соседней деревушке (не имеется на карте), а конница в колонии Веселая, 3 версты восточнее деревни. Там, между прочим, произошел комичный эпизод; в имение, что рядом, приехал наш офицер-фуражир, а в это время туда явилось 8 франтов пограбить, – очевидно еще не слышавших о нашем прибытии в здешние края. Наш фуражир, закупив фураж у помещика и увидев, что эти 8 франтов желают грабить, заставил их всех грузить им закупленное на подводы, доставить в эскадрон, выгрузить, а потом крепко друг друга выпороть… Потом их выгнали; жаль…

В 23 часа кончали ужин, явился офицер от Жебрака[53 - Жебрак (Жебрак-Рустанович) Михаил Антонович (1875–1918). Полковник (1916). Участник Русско-японской (1904–1905) и Первой мировой войн. По окончании войны с Японией признан негодным к строевой службе и способным занимать административные должности; в 1914 г. в чине капитана служил в Военно-морском судебном ведомстве. С началом мировой войны вернулся в строй; командир 2-го морского полка отдельной Балтийской морской дивизии, подполковник (1914); в конце 1916 г. дивизия была переброшена в устье Дуная, где вошла в состав 6-й армии Румынского фронта. Участник Белого движения на Юге России; в начале 1918 г. создал в Измаиле отряд из офицеров Морской дивизии, с которым выступил в поход на соединение с отрядом М.Г. Дроздовского; участник похода Яссы – Дон; 21 апреля после боя за Ростов-на-Дону назначен командиром Сводно-стрелкового полка, участвовал во взятии Новочеркасска. Во Втором Кубанском походе полк во главе с Жебраком взял станицы Торговую и Великокняжескую. В ночь на 23 июня возглавил атаку 2-го и 3-го батальонов полка на станцию Белая Глина. Погиб со штабом полка, нарвавшись на пулеметную батарею красных. Погребен в братской могиле в Белой Глине.], тот идет из Дубоссар, более чем со 100 добровольцами и массой (чуть не втрое) лошадей, и с обозом; 10-го должен был выступить из Дубоссар[54 - Получив известие о движении отряда полковника Жебрака, Дроздовский отправил его командиру следующую записку: «Полковнику Жебраку. 1918 г. 11 марта. 23 часа 50 минут. № 4. Деревня Веселая (на реке Столбовая). На № 1. Только что был у меня Ваш начальник связи. Ваше сообщение очень обрадовало; от души приветствую непреклонную решительность и, конечно, буду ждать; завтра, 12-го именно, [проведу] здесь дневку, а послезавтра перейду небольшим переходом в пункт, который Вам назовет посланный; там в ожидании Вас снова сделаю дневку. Но ввиду обстановки, очень прошу Вас двигаться на соединение возможно скорее – лучше дать отдых уже после соединения. Автомобилей послать не могу, так как не имею бензина и принужден их бросить – должен хранить бензин для броневиков и легковых разведывательных. С нетерпением буду ждать Вашего присоединения. Оно для меня слишком ценно. Оружия и патронов для Вас найдем достаточно, пулеметчики очень нужны. Ваше личное участие для нас всегда очень ценно. До свидания. Примите уверение в совершенном уважении и преданности. М. Дроздовский» (Дроздовский и дроздовцы… С. 288).]. Это очень ценное прибавление, сам Жебрак очень ценный, как человек воли; решил задержать свой марш на правой стороне Буга лишних 1–2 дня, выждать присоединения. Вот люди, которые хотят прийти! Начинаю бояться за погоду – уж больно много зависит от нее и проходимость дорог и, главное, глубина бродов, а погода капризничает и зловеще…

12 марта, деревня Веселая (на реке Столбовой)

Дневка.

Шли работы по проверке, организации и сокращению обоза: пока все совершается в частях, а затем проверено будет особой комиссией.

Вели стрельбу из пулеметов, бросали ручные гранаты, производили ученье – рассыпной строй. С погодой нехорошо – ветер по-прежнему дует изрядный, тучи бродят угрожающе – того и жди, будет дождь. Решил еще один день стоять – тут спокойнее ждать Жебрака. Высланы шесть тайных разведчиков в Контакузенку, Акмечеть и Константиновку[55 - Разведчиков переодевали большевиками.]. Вечером узнал у искровиков тяжелую вещь: немцы сообщают о большой победе на Западном фронте – 45 тысяч пленных, 600 орудий и массы запасов; указывают пункты, представляющие прорыв фронта[56 - Речь идет о Весеннем наступлении германской армии, проходившем в марте – июле 1918 г. – одном из наиболее крупных сражений Первой мировой войны. Несмотря на первоначальный успех наступления, ставившего себе целью перелом в ходе войны в пользу стран Четверного союза, оно окончилось неудачей. Германским войскам удалось вклиниться в оборону союзников на 60 км, однако основная задача наступления – прорыв линии фронта и разделение союзников – не была достигнута.]. Подействовало ужасно – ведь только победа союзников могла быть для нас надеждой на спасение. Тоска, безнадежность, тоска…

13 марта, деревня Веселая

Ночью приехал Жебрак – его отряд должен ночевать сегодня в Новопавловке. С ночи погода испортилась вполне, ветер стих, но пошел дождик, потом мокрый снег. Путь, начавшийся под таким благоприятным знаком, стал осложняться; трудности переправы велики, только броды, и вероятно не мелкие (а тут дождь), вода холодная; в Вознесенске несомненно австрийцы – трудно будет проскользнуть через этот рубеж – по боевым условиям трудней, пожалуй, чем через Днепр (потом выскажу свои соображенья – почему). Но надо всем доминируют вести с запада – это, пожалуй, уже катастрофа, угнетающая меня до основания; неужели Россия погибла?! И все-таки вперед; потеряно все, остается только возможность выиграть, помочь несчастной стране. Нам осталось только – дерзость, наглость и решимость.

Около 16 часов поехал в Новопавловку, куда на ночлег прибыл отряд Жебрака; переговоры с Жебраком – соединение не состоялось, опять наследие[57 - Участвовавший в походе в чине капитана (впоследствии – полковник) П.В. Колтышев вспоминал о переговорах по соединению двух добровольческих частей: «В 18 часов 13 марта в селе Новопавловка состоялись переговоры Дроздовского с Жебраком об условиях соединения. Жебрак отстаивал дальнейшее сохранение самодеятельности своего отряда как отдельной части. Дроздовский на это не соглашался, настаивая на полном слиянии и влитии отряда Жебрака в ряды наших частей. В результате два патриота русского народа не сговорились, и соединение на сей раз не произошло. […] В дальнейшем недоразумение это было ликвидировано самим Дроздовским, согласившимся с мнением и пожеланиями Жебрака и его отряда. Но эта первая несговорчивость сама по себе была неприятна» (Дроздовский и дроздовцы… С. 289).]. Завтра выступаем; дорога хотя и не вязкая, но верхний слой подмок и уже труден для автомобилей и неприятен пешеходам, на полях редкий снег, к ночи определенно холодно, подмерзает: тяжелые условия для переходов вброд, если даже последние окажутся довольно мелкие. В общем, переход Буга, один из самых трудных барьеров.

14 марта

Все вокруг в белом саване – за ночь выпал снег, окна замерзли, определенно холодно – мороз 2–3 гр. и холодный ветер: земля подмерзла. Условия переправы складываются все суровее и труднее.

Колонна выступает в 9 часов.

Вначале было холодно идти, постепенно к концу марша потеплело, мороз окончился. На большом привале зашли в соседнюю избу пообедать молоком и яйцами, солдатка – муж в плену, она и ее квартиранты жалуются на современные «свободы», «раньше было лучше» – приходится слышать очень часто, но полная неспособность бороться, одни сетования; запуганность, забитость, а охотно сообщают имена зачинщиков и комитетчиков, если только рассчитывают, что их не выдадут. Пришли в Домашевку часов в 5. История с квартирами 2-й роты – в ее район понасадили сестер, начальствующих лиц, всем хорошие квартиры. Это недовольство высказывал генерал Семенов.

Вернулась разведка (тайная) и разъезды.

Сведения о переправах – хороший паром у Акмечети, бродов нет; у Кантакузенки мост не охраняется, но в Вознесенске батальон австрийцев с 4-мя орудиями – проходившие большевистские части через брод Мертвоводы были ими обстреляны – я этого не хочу!

15 марта, Домашевка

Утром собрал все донесения – принял окончательное решение: переправляться у Александровки с автомобилем – паром подъемностью 800 пудов. Делает рейс в одну сторону 3–4 минуты; переправу начать сразу с подхода, ночью, когда спят, для чего выступить в 18 часов, причем конница с конно-горной вперед переменным аллюром для начала переправы. За ними вся пехота с пулеметами, затем артиллерия, потом обозы; автомобили в конце, так как нужно особое оборудование парома. На всякий случай легкая батарея при начале переправы будет оставлена на правом берегу на позиции (опять же практика).

Все время до похода прошло у меня в налаживании отношений старших начальников к добровольцам – по устранению впредь квартирных трений, по ликвидированию сестер, из коих оставлено пока только 4 (из 11-ти); указал, чтобы, не исключая и жены Лесли, все жили вместе при отрядном лазарете – это не свадебное путешествие; пришлось выдержать сильную атаку ликвидируемых сестер, но устоял, разрешив довезти только до Александровки, откуда ближе к железной дороге. Наладил связь с ожидаемым Кулаковским – все благополучно, он прибыл еще с 4-мя; отличный, редкий офицер.

Днем работала комиссия по проверке и сокращению обоза – некоторые результаты дала.