Личный друг Бога

– Если зеркало разобьется, мирра исчезнет. А ты останешься навсегда – там, в зазеркалье…

Ирт сходил на кухню, вернулся с большим полотенцем, подобрался к зеркалу сбоку, завесил его. Незримые мирры заворчали зло, застучали по стенам и потолку; покачнулся успокоившийся было светильник, моргнул, померк; скрипнула дверь, приоткрылась – и хлопнула с такой силой, что задребезжали оконные стекла.

– Не обращай внимания, – сказал Ирт, заметив, как напрягся Глеб. – Теперь они нам ничего не сделают.

– Ты уверен?

– Конечно, – Ирт закрепил полотенце, связав его углы веревкой. – Мы недостаточно долго отражались в этом зеркале, чтобы мирры могли получить над нами какую-то власть.

– Но превратиться в меня они могли, – криво усмехнулся Глеб.

– Могли. Но тогда тем более не о чем беспокоиться – хуже тебе уже не будет.

– Да уж…

Убедившись, что зеркало надежно закрыто, Ирт успокоился: он словно не замечал скользящих на периферии зрения теней, не видел, как сами собой двигаются мелкие предметы, не обращал внимания на шумы и невнятное злое бормотание. Кажется, Ирт действительно считал, что ничего плохого с ними здесь не случится. Глеб в этом не был уверен.

– Давай-ка отсюда выбираться, – сказал он.

– Зачем? – удивился Ирт. – Ночь на дворе. Сейчас растопим печь, приготовим нашу рыбину, поедим, передохнем, а уж на рассвете двинемся дальше.

– Какой тут отдых…

– Да ты не дергайся. Мирры сейчас сами напуганы, мы от них зеркало спрятали, слышишь, как ругаются. – Ирт улыбнулся. И вновь Глебу в голосе Одноживущего раба послышались нотки то ли снисходительности, то ли превосходства…

7

От печи веяло сухим жаром; пахло горячей пылью и раскаленными кирпичами. Под стеклянным колпаком светильника трепыхался огонек, похожий на алую бабочку.

– Хорошо! – с чувством сказал Ирт и откинулся на спинку стула.

Они съели всю рыбину, хотя сперва Глеб не верил, что это возможно. На столе остались лишь рыбья голова, куча костей и плавников.

– Ты, Богоборец, как знаешь, а я сегодня планирую выспаться… – Пока готовился ужин, Ирт перерыл весь дом и натаскал к печи груду старого тряпья. На кровати спать он отказался, сказал, что крепче будет спать на полу, что в матрасе могут водиться клопы, и что Богоборцу это ложе подойдет больше, да и привычней оно ему будет. Глебу замечание про клопов не понравилось, но возражать он не стал – тем более, что ночь он планировал провести бодрствуя. И не только из-за мирр, немного уже успокоившихся, но и потому, что попросту не хотел спать.

Не умел…

– Спи, – сказал Глеб. Он, от усердия прикусив язык, острым ножом резал кириллические буквы на древке копья. – А я посижу, закончу сейчас, потом книжку почитаю. Может и вздремну.

Книжку нашел Ирт, когда копался в большом сундуке, стоящем за печью. Тяжелый том в потертом кожаном переплете не был озаглавлен, а первые листы его были выдраны. Потому товарищи не смогли понять, о чем была эта книга и кому она предназначалась. Иллюстрации, на которые наткнулся Глеб, бегло пролистав фолиант, не прояснили ровным счетом ничего: на одной была изображена какая-то травка c причудливым толстым корневищем, похожим на человека; на другой было нарисовано кошмарного вида чудовище, вылезающее из яйца; на третьей – вытянутый череп с четырьмя глазницами и острым рогом на лбу. Были и еще какие-то картинки, но Глеб не стал их разглядывать – более близкое знакомство с книгой он отложил на потом.

– Знаешь… – Ирт встал, отодвинув стул, подошел к печи, прислонился спиной к ее теплому боку. – Когда-то я мечтал, что стану свободным человеком. Но однажды понял, что свободы не бывает, что любой человек в той или иной степени раб. И получить свободу нельзя, можно лишь сменить форму рабства.

– К чему это ты?

– Все мы рабы, – многозначительно сказал Ирт и улегся на груде тряпья. Потянулся, зевнул, закрыв рот ладонью. И закончил свою мысль: – Все мы равны, и рабы, и хозяева… – Он еще раз зевнул, повернулся лицом к печи, зарылся ногами в тряпье, буркнул что-то, возможно, пожелал Глебу спокойной ночи, и почти сразу захрапел.

– И ведь кто-то набил твою голову этой ерундой… – Глеб помолчал, глядя на спящего товарища. А потом добавил негромко: – Или ты действительно сам до этого додумался?..

Он и раньше удивлялся тому, насколько разумными кажутся Одноживущие. Общаясь с ними, он порой забывал, что говорит с программами. Их разум был симуляцией – он понимал это, но это не мешало ему разговаривать с компьютерными персонажами так, как если бы они были настоящими людьми.

Но что, если их адаптивные алгоритмы однажды адаптировались так, что перестали быть просто алгоритмами? Что если их алгоритмический рассудок превратился в разум?..

Неужели Шон Железный Кулак прав?..

Глеб вновь вспомнил о том, что и сам может оказаться такой вот разумной программой с ложными или чужими воспоминаниями, и велел себе подумать о чем-нибудь другом.

Только не думай о белой обезьяне…

Он невесело усмехнулся, вспомнив старую байку о Ходже Насреддине, и придвинул к себе фолиант.

Чтение – лучший способ занять мысли…

Первые строчки Глеб бездумно пробежал глазами, но потом зацепился взглядом за слово «мирра» и стал читать внимательней.

Книга утверждала, что легенды о миррах не вполне правдивы. Мирры – сущности отражений – не могут явиться сами, их можно только вызвать, открыв портал в зазеркалье. В качестве портала может использоваться любое зеркало. Его необходимо трое суток выдержать в абсолютной темноте – тьма – это единственное, что не может отразиться в зеркале. А потом, использовав заклинания «Стеклянная Дверь», «Призыв Сущности» и «Отражение», маг должен начертать руническое слово «тьма» и полить зеркало водой, взятой из семи ключей.

Глебу названия заклинаний ничего не говорили, и магией рун пользоваться он не умел, хотя и представлял, как это выглядит со стороны. Но читать все равно было интересно, тем более, что дальше пояснялось, как можно использовать бесполезных, вроде бы, сущностей в бою со сколь угодно сильным противником…

После всех манипуляций, сообщала книга, зеркало превращается в портал, открытый для мирр. Держать при себе такое зеркало опасно, поскольку мирры могут повредить предмет, которое долгое время отражается в нем, и могут поменять местами существо и его отражение. Поэтому в книге рекомендовалось прятать зеркало в чехле, и делалась оговорка, что чехол надлежит менять каждые три дня.

С помощью мирр можно уничтожить любое существо, утверждала книга. Для этого необходимо, чтобы существо отразилось в зеркале-портале и превратилось в мирру. Затем надлежало разбить зеркало, и тогда мирра, принявшая облик существа, немедленно исчезнет, а само существо навсегда останется в зазеркалье. На Двуживущих, впрочем, магия зеркал не действовала, поэтому книга рекомендовала использовать мирр для уничтожения всевозможных чудовищ.

Далее приводились математические выкладки об эффективности такого оружия. Глеб бегло просмотрел формулы, но мало что понял – только то, что вероятность подмены отразившегося отражением зависит от множества факторов и составляет примерно 15—20%.

«Значит, – сделал вывод Глеб, – восемьдесят процентов, что я остался собой. При условии, что я действительно Одноживущий.»

Он с новым интересом глянул на занавешенное зеркало. И мирры, словно почуяв, о чем он подумал, зашумели, завозились под потолком, вновь качнули светильник, зазвенели цепью, уронили прислоненную к стене лопату.

Глеб уже не обращал на них внимания. Он, не читая, пролоснул несколько страниц, заинтересовался небольшой иллюстрацией, на которой был изображен уродливый лысый карлик. «Брауни» – была подписана картинка. Текст ниже пояснял, что брауни – домашние духи, иногда добрые, но чаще вредные. Вызвать их можно только находясь внутри помещения, магу они подчиняются с неохотой, и проку от них почти никакого…

Судя по всему, книга была пособием по магии призыва – редкой разновидности волшебства, когда боевой маг, вместо того, чтобы сражаться самому, насылал на противника всевозможных существ и сущностей…

«Демон Эдж» – вызывается в лунную ночь, продолжительность существования – девять часов; не восприимчив к огню, может парализовать противника взглядом; атакует, используя клыки и когти.

«Нага» – змея-оборотень, ядовита, плюется ядом; в человеческом облике двигается стремительно, касания ее смертельны; ее кровь разъедает оружие и доспехи; ее дыхание отравляет воздух.

«Локк» – сын земли и воды, грязевой великан, поднимается на пашне во время дождя, если трижды повторить заклинания «Призыв Сущности» и «Оживление Неживого»; не восприимчив к магии воды и к магии земли; способен замедлить передвижение противника; существует, пока не высохнет, потом рассыпается в пыль.

«Зог» – ожившая тень; ослепляет противника, но не способна причинить физический вред.

«Шелхот» – душа утопленника; поднимается со дна и утягивает пловца на дно…

Глеб листал книгу, разглядывая рисунки, бегло просматривая комментарии, не обращая внимания на магические формулы и описание заклинаний – все равно он не мог их использовать, он был воином, а не магом.

«Орхонт» – пожиратель плоти, невидимый паразит; стремительно размножается в теле жертвы.

«Го» – слепой рогатый демон, бросается на любой звук.