Демография регионов Земли. События новейшей демографической истории

В системе международных миграций страны Северной и Западной Европы находятся в более выгодном положении, чем Россия: они обладают возможностью привлекать в свои страны наиболее квалифицированную рабочую силу, уступая в этом плане только США, их границы лучше контролируются. Тем не менее, международная миграция – процесс, который лишь частично поддается административному регулированию. Обратной стороной высокой оплаты труда и развитых социальных стандартов в странах региона является постоянный и в значительной степени «теневой» спрос на дешевую рабочую силу тех, кто согласен работать без юридических и социальных гарантий. В мире действуют мощные преступные синдикаты, занимающиеся нелегальным перемещением иммигрантов в наиболее развитые страны мира, и ужесточение легальных рамок миграции только увеличивает спрос на их услуги. Кроме того, проводя ограничительную политику в отношении беженцев и лиц, обращающихся за предоставлением политического убежища, правительства развитых стран не могут не считаться с мнением международных организаций, правительств развивающихся стран, а также собственных правозащитных организаций.

Проблемы, связанные с массовой иммиграцией в регион миллионов носителей иной политической и экономической культуры и иных религий, остаются для государств Северной и Западной Европы потенциально взрывоопасными. Массовые беспорядки в районах, населенных выходцами из стран Африки, закончившиеся введением в ноябре 2005 г. чрезвычайного положения во Франции, привлекли всеобщее внимание. Аналитики справедливо указывают, что эти события в очередной раз выявили ошибки в иммиграционной политике Франции, взрывоопасность иммигрантских гетто. Реже обращают внимание на другое: протесты, несмотря на их демонстративно противоправную форму, не вышли за рамки неписаных ритуалов, регулирующих в пятой республике взаимоотношения властей и протестующих масс.

Франция – особая страна. Дух революции, запечатленный Эженом Делакруа на его знаменитом полотне, здесь по-прежнему почитаем. Однако история оказалась хорошим учителем: в стране сложились неписаные ритуалы, позволяющие протестующим и силам правопорядка производить массу угрожающих предупредительных движений, не переходя при этом роковой черты. Эти ритуалы не были забыты и во времена майской революции 1968 г., и во время протестов 1994 г. против введения молодежного минимума оплаты труда (SMIC), впоследствии отмененного, и во время студенческих беспорядков весны 2006 г., когда власти, похоже, вновь наступили на старые грабли. Иммигрантские протесты не вышли, как того опасались многие, за рамки сложившихся во Франции традиций выражения протестующими своих политических эмоций. Означает ли это, что жители иммигрантских пригородов уже впитали в себя современную политическую культуру Франции? Или, напротив, правильнее рассматривать эти события как предвестники более масштабных потрясений? Эти вопросы пока остаются открытыми.

Не вызывает, однако, сомнения, что изменение этнической и конфессиональной структуры населения несет в себе системный риск для западноевропейских обществ. Превращение моноэтнического общества в полиэтническое всегда является процессом, содержащим значительную долю неопределенности. История человечества свидетельствует о том, что архетипы этнической и религиозной вражды подобны дремлющему вулкану, от которого всегда можно ожидать извержения. Истинные размеры риска, связанного с изменением этнической и конфессиональной структуры населения, сегодня крайне трудно оценить, и это делает их еще более опасными.

Глава 2

Италия и Испания: южноевропейские парадоксы

2.1. Три парадокса

Представления об Испании и Италии как о бедных странах, где преобладают многодетные семьи, давно и безнадежно устарели. Сегодня среднедушевой ВВП Италии не уступает Германии, Великобритании и Франции, а в Испании он лишь немногим (примерно на 20 %) меньше.[57 - Доклад о развитии человека 2005 // Программа человеческого развития ООН (ПРООН). М.: Весь мир, 2005. С. 241. Следует, правда, учитывать значительную региональную неравномерность экономического развития Испании и, особенно, Италии. Так, по данным Евростата, в Италии в 2003 г. среднедушевой ВВП на 1 жителя (в паритетах покупательной способности) варьировался от 14 729 евро в Калабрии (область, расположенная на южной оконечности Апеннинского полуострова) до 29 525 евро в Ломбардии (область с административным центром в Милане).] В прошлом осталась и многодетность. Рождаемость в Италии и Испании (1,2–1,3 ребенка в среднем на женщину) опустилась заметно ниже уровня, характерного для большинства развитых стран.

Италия принадлежит к числу пионеров европейской интеграции, подписавших 25 марта 1957 г. Римский договор о создании Европейского экономического сообщества (ЕЭС). Испания вступила в ЕЭС значительно позже, в 1984 г., но уже успела тесно интегрироваться в его экономическую и политическую жизнь. Хозяйственный прогресс Италии и Испании, экономика которых на протяжении первой половины ХХ столетия находилась в бедственном положении, столь заметен, что его вполне можно отнести к экономическим чудесам ХХ в. Однако демографическое развитие этих стран в последние десятилетия носит во многом парадоксальный характер.

Во-первых, можно было ожидать, что экономическая, политическая и идеологическая интеграция Италии и Испании в Европейский Союз повлечет за собой сближение демографических показателей Западной и Южной Европы. Реальная ситуация выглядит, однако, иной. В Южной Европе за последние полвека действительно произошли значительные демографические изменения. Однако их результатом стала новая «средиземноморская» модель демографического поведения, отличная от западноевропейской и наиболее ярко выраженная в Италии.

Во-вторых, как Италия, так и Испания принадлежат к числу тех государств, где позиции католицизма всегда были очень сильными. Католическая церковь не только непримиримый противник абортов – она выступает также против «искусственной», то есть любой, за исключением метода биологического ритма, контрацепции. Тем не менее показатели рождаемости в Италии и Испании одни из самых низких в Европе.

В-третьих, приверженность семье и семейным ценностям всегда занимали центральное место в южноевропейской ментальности. Крепкая семья, казалось бы, должна служить и крепкой основой демографического воспроизводства. Однако в сегодняшней Южной Европе оно явно нарушено.

2.2. Демографические различия между Западной и Южной Европой

Остановимся теперь на статистической характеристике южноевропейского демографического феномена.

Вступление в самостоятельную жизнь. Различия между средиземноморской и западноевропейской моделями жизненного цикла человека проявляются уже в начале его самостоятельной, взрослой жизни. В Западной, а тем более в Северной Европе молодежь покидает родительский кров гораздо раньше, чем в южноевропейских странах (табл. 2.1). В Финляндии возраст, к которому половина молодых жительниц страны начинает самостоятельную жизнь, составляет 20,0 года, в Великобритании – 21,2 года, во Франции – 22,2 года, тогда как в Испании – 26,6 лет, а в Италии – 27,1 лет. Те же закономерности наблюдаются и у мужчин: для финнов значение данного показателя составляет 21,9 года, для итальянцев – 29,7.[58 - Iacovou M. Leaving home in the European Union/ISER Working Papers, 2001–18 // www.iser.essex.ac.uk/pubs/workpaps/pdf/2001.]

Таблица 2.1. Возраст, в котором молодые люди оставляют родительскую семью и вступают в брак в странах Северной, Западной и Южной Европы

Источники: Iacovou M. Leaving home in the European Union/ISER Working Papers, 2001–18 // http://www.iser.essex.ac.uk/pubs/workpaps/pdf/2001; Demoscope Weekly // http://www.demoscope.ru.

При этом в Северной и Западной Европе сегодня вступают в официально зарегистрированный первый брак так же поздно, как и в Южной. Так, средний возраст женщин при вступлении в первый брак в Финляндии составляет 28,1 года, в Великобритании – 27,2, в Германии – 27,0, тогда как в Италии – 26,0, в Испании – 27,8. В Северной и Западной Европе уход из родительского дома в большинстве случаев не связан с вступлением в брак или созданием внебрачного союза. В Италии и Испании, напротив, родительский кров чаще всего покидают именно в связи с вступлением брак. Так, брак или образование внебрачного союза является причиной ухода из родительской семьи для 23,8 % финнов, 41,5 % французов и 43,1 % британцев против 66,6 % итальянцев и 76,5 % испанцев. Женщины во всех рассмотренных странах чаще, чем мужчины, покидают родительский дом из-за того, что вступают в брак или внебрачный союз, однако характер различий между странами остается тем же: значения соответствующего показателя составляют: в Финляндии – 45,6 %, Великобритании – 52,4 %, Италии – 73,9 %, Испании – 82,1 %.

Внебрачные сожительства, браки и разводы. Широкое распространение внебрачных союзов характерно для всего европейского континента. Однако в Италии и Испании этот процесс идет значительно медленнее, чем в Северной и Западной Европе. Судя по обследованиям Евробарометра, в 1998–2000 гг. во внебрачных сожительствах состояли около 55 % жителей Швеции в возрасте 25–34 года, около 42 % французов, 32 % немцев и 28 % британцев того же возраста. В Италии значения данного показателя составили лишь 7 %, в Испании – 15 %.[59 - Iacovou M. Leaving home in the European Union/ISER Working Papers, 2001. № 18 // http://www.iseressex.ac.uk/pubs/workpaps/pdf/2001.] При этом в официально регистрируемый брак в странах Южной Европы вступают так же поздно, как в Северной и Западной Европе. В результате относительная численность лиц, заявляющих при проведении опросов, что они не состоят ни в юридически оформленном, ни во внебрачном союзе, в Италии оказывается заметно выше, чем в Северной и Западной Европе.[60 - Kiernan ?. Cohabitation and divorce across nations and generations // London School of Economics, Centre for Analysis of Social Exclusion, CASE paper 65, March 2003 // http://sticerd.lse.ac.uk/dps/case/cp/CASEpaper65.pdf.]

Закон, разрешающий разводы, был принят в Италии только 1 декабря 1970 г. и сразу же вызвал протесты со стороны католических организаций, выступающих за нерасторжимость брака. Чтобы разрешить спор между теми, кто требовал отмены нового закона, и теми, кто был против такой отмены, 12 мая 1974 г. был проведен референдум. В ходе него 59,1 % итальянцев сказали «нет» отмене нового закона, то есть высказались в поддержку возможности расторжения брака в судебном порядке. Поправки, внесенные в этот закон в 1987 г., существенно расширили юридические основания для развода.[61 - Patti S., Rossi C., Bellisario E. Grounds for divorce and maintenance between former spouses in Italy / University of Rome, La Sapienza // http://www2.law.uu.nl/priv/cefl/Reports/pdf/Italy02.pdf.]

С момента принятия закона, разрешающего разводы, их количество в Италии постоянно растет и сегодня (в расчете на 1000 жителей) удвоилось по сравнению с 1971 г. Тем не менее, значения данного показателя в Италии (0,7) по-прежнему намного ниже, чем в странах Северной и Западной Европы (в 2003 г. в Германии – 2,6, Нидерландах – 1,4, Швеции – 2,4).

В Испании республиканская конституция 1931 г. и принятый в 1932 г. на ее основе законодательный акт о разводе устанавливали равные права супругов и предусматривали возможность развода по обоюдному желанию супругов. В сентябре 1939 г., после победы франкистов в гражданской войне 1936–1939 гг., республиканский закон о разводе был отменен. Разводы были вновь разрешены только спустя 40 с лишним лет, в июле 1981 г., после падения франкистского режима и принятия в 1978 г. новой Конституции Испании.[62 - Martin-Casals М, Ribot J., Sol J. Grounds for divorce and maintenance between former spouses. Spain. Univ. of Girona. October 2002 // http://www2.law.uu.nl/priv/cefl/Reports/pdf/Spain02.pdf] Начиная с этого момента число разводов постоянно увеличивается, однако и два десятилетия спустя, в 2003 г., число разводов в Испании (1,13 на 1000 жителей) вдвое ниже, чем в Северной и Западной Европе.

Рождаемость. К началу XXI столетия различия по уровню рождаемости (рис. 2.1) и ее внебрачной составляющей (рис. 2.2) между Италией и Испанией, с одной стороны, и странами Западной Европы, с другой, оказались даже более сильными, чем в 60-х гг. прошлого столетия. В 1965 г. доля внебрачных рождений в общей численности родившихся в разных странах Западной Европы различалась весьма незначительно: Германия – 5,8 %, Франция – 5,9 %, Нидерланды – 1,8 %, Италия – 2,4 % Испания (в 1970 г.) – 1,4 %. Однако к началу XXI столетия различия по этому показателю стали гораздо более явными. Так, если в Германии в 2002 г. вне брака появились на свет 26,1 % новорожденных, в Нидерландах (2003) – 25,7 %, во Франции (2002) – 44,3 %, то в Италии (2003) – 13,6 %, в Испании (2002) – 21,8 %.

Сегодня в Северной и Западной Европе низкий уровень рождаемости в браке в значительной степени компенсируется рождениями вне брака. В Испании и в особенности в Италии этого не происходит. Брачная рождаемость в этих странах лишь немногим уступает рождаемости в западноевропейских, тогда как показатель внебрачной рождаемости (число родившихся вне брака на 1000 женщин, не состоящих в браке) здесь в 5–7 раз ниже, чем в таких странах, как Великобритания, Дания, Франция, Швеция. Это привело к тому, что для южноевропейских стран характерны сегодня более низкий уровень рождаемости, чем для стран Северной и Западной Европы.

Рис. 2.1. Суммарный коэффициент рождаемости в Италии, Испании, США и в среднем в 12 странах Сев. и Зап. Европы (СЗЕ–12)

Рис. 2.2. Доля внебрачных рождений (%) в Испании, Италии, Франции и Швеции

В 1965 г. величина суммарного коэффициента рождаемости (СКР) в Испании (2,84) и Италии (2,66) практически не отличалась от этого показателя в Великобритании (2,86), Франции (2,84) и Германии (2,50). К 2005 г. различия значительно усилились: величина СКР в Испании (1,3) и Италии (1,3) заметно уступает Франции (1,9), Великобритании (1,7) и даже Германии (1,4). Позднее вступление в брак в сочетании с низкой рождаемостью привело к тому, что страны Южной Европы лидируют сегодня по относительной численности женщин, не родивших к 30 годам ни одного ребенка. В поколениях женщин 1967–1970 гг. рождения их доля достигала в Испании 59,6 %, в Италии – 53,8 %, тогда как в Финляндии составила 22,8 %, Австрии – 26,2 %.[63 - Frejka T, Kingkade W, Calot G, Sardon J.-P. Cohort childlessness and parity in low-fertility countries // European Population Conference 2001. Helsinki, Finland, 7–9 June 2001 // http://www.vaestoliitto.fi/toimintayksikot/vaestontutkimuslaitos/eapskonferenssi/papers.html.] Весьма вероятно, что вскоре для южноевропейских стран будут характерны и наиболее высокие показатели бездетности женщин к окончанию репродуктивного периода. Если для итальянских женщин 1950 г. рождения она оценивается в 10 % на севере страны и 15 % на юге, то среди женщин 1966 г. рождения – соответственно, 27 и 18 %.[64 - Dalla Zuanna G. The banquet of Aeolus: A familistic interpretation of Italy’s lowest low fertility // Электронный журнал Demographic Research 2001. Vol. 4, аrticle 5 // http://www.demographic-research.org.]

Миграция и темпы роста населения. На протяжении первых послевоенных десятилетий сальдо внешней миграции в Испании и Италии было отрицательным. Значительное число жителей этих стран в поисках работы выехало в ФРГ, Францию, Бельгию и другие государства. С 1970-х гг. ситуация начала быстро изменяться. Экономика южноевропейских стран развивалась быстрыми темпами, и миграционные потоки резко изменили свое направление.

С одной стороны, это было связано с возвращением жителей южноевропейских стран на родину. Так, если в 1960–1964 гг. в ФРГ из Италии ежегодно въезжало в среднем на 51 тыс. человек больше, чем выезжало из ФРГ в Италию, то в 1980–1984 гг. в Италию из ФРГ ежегодно в среднем прибывало на 21 тыс. человек больше, чем убывало из Италии в ФРГ.[65 - International Migration. Regional Processes and Responses. UN, N. Y., Geneva, 1994. P. 24.]

С другой стороны, началась интенсивная миграция в страны Южной Европы из развивающихся стран. В 1999 г. на долю жителей развивающихся стран приходилось 56 % разрешений на пребывание в Италии, еще 27 % было выдано гражданам стран Восточной Европы.[66 - Rapporto sulla situazione demografica italiana (versione breve). Istituto di Ricerche sulla Popolazione // http://www.irpps.cnr.it/irp_it/download/rap_it.pdf.]

В Италии из-за крайне низкой рождаемости ежегодное число умерших уже более 10 лет превышает число родившихся. Тем не менее, благодаря миграции население Италии продолжает расти. В Испании темпы естественного прироста населения пока чуть выше нулевых (около 0,1 % в год), но благодаря миграции прирост населения также продолжается.

Основные особенности современной средиземноморской модели демографического поведения обобщены в табл. 2.2. С позиций теории модернизации эта модель может показаться парадоксальной.

Таблица 2.2. Демографические различия между Южной и Западной Европой

Италия и Испания – примеры успешной, но все же «догоняющей» модернизации. «Естественным» (разумеется, с точки зрения теорий модернизации) представлялся бы ход событий, при котором обе южноевропейские страны постепенно «подтягивались» по своим демографическим характеристикам к своим более «продвинутым» западно- и североевропейским соседям. Однако реальная картина, наблюдаемая на протяжении последнего полувека, выглядит иначе.

Наличие «сближения» можно безоговорочно констатировать лишь применительно к внешней миграции – Италия и Испания превратились из стран массовой эмиграции в страны, принимающие мигрантов. Относительно средней продолжительности жизни говорить о «сближении» нет оснований, поскольку значения этого показателя в южноевропейских и западноевропейских странах практически не различались между собой и в начале 1960-х гг. Что касается процессов формирования семьи (создания собственного домохозяйства, вступления во внебрачный союз или брак, рождения детей, разводимости), то налицо возникновение в Испании и Италии особой модели, явно отличной от северо- или западноевропейской.

2.3. Историко-институциональные корни южноевропейского демографического феномена

Что же породило южноевропейский демографический феномен? На мой взгляд, ближе всех к ответу на этот вопрос подошли те итальянские исследователи (Дж. Далла Зуана, Дж. Микеле, А. Розина и др.), которые ищут корни данного феномена в институциональной структуре общества. Ведь на Пиренейском и Апеннинском полуостровах система взаимоотношений государства, церкви, семьи и индивида всегда отличались от той, что была характерна для Северной и Западной Европы. К этому следует добавить и ряд особенностей современного экономического развития рассматриваемых южноевропейских стран, в первую очередь, высокую молодежную безработицу и дороговизну жилья, сдаваемого внаем. Рассмотрим сначала особенности институциональной структуры южноевропейских обществ и характер их влияния на демографические процессы.

Роль католической религии и церкви. Особую роль католицизма в Южной Европе хорошо иллюстрирует сравнение Испании и Италии с Францией, некогда считавшейся «старшей дочерью» католической церкви. Во Франции католическая церковь так и не смогла оправиться от удара, нанесенного ей революцией в конце XVIII столетия. На протяжении последних полутора веков политическая роль церкви во Франции была относительно невелика. В последние же десятилетия в стране наблюдается явный упадок католицизма. Если в 1981 г. католиками себя считали 71 % французов, то в 1999 – только 53 %.[67 - Эрвьё-Леже Д. Состояние религий во Франции // Веб-сайт Посольства Франции в России – http://www.ambafrance.ru/rus/looks/francetoday/religions.asp.] В католических кругах с тревогой отмечают быструю дехристианизацию Франции, что проявляется в росте количества атеистов, популярности восточных религий (около 600 тыс. французов говорят о своей близости к буддизму, 20 % – о том, что верят в реинкарнацию),[68 - Ibidem.] а также в увеличении числа мусульманского населения, доля которого приближается к 10 % жителей страны.

В Испании и особенно в Италии иная ситуация. Так, в Италии, по данным общенационального обследования 1994 г., 88,4 % считали себя католиками,[69 - Еще 8,7 % опрошенных не отнесли себя ни к одной из конфессий. Представители других вероисповеданий составили 2,9 %. – Fertility and Family Surveys in countries of the ECE region. Italy, UN. N. Y., Geneve, 2000. P. 77.] а доля тех, кто посещает мессу хотя бы раз в неделю, составляла 30–35 %.[70 - Pisati M. La frequenza alla messa festiva // Polis. 2000. XIV, 1. Цит. по: Dalla Zuana G. Op. cit.] На вопрос о том, какую роль играет религия в их жизни, ответы «очень важную», «важную» или «достаточно важную» дали в 1983 г. 64 % итальянцев в возрасте 15–24 года, в 1996 г. – 68 %.[71 - Cesareo V., Cipriani R., Garelli E, Lanzetti C, Rovati G. La religiosita in Italia, Milano, 1995. Цит. по: Dalla Zuana, Op. cit.]

Официальная позиция католической церкви была и остается непреклонной: «Нет внебрачным союзам, разводам, искусственной (то есть любой, за исключением основанной на использовании биологических ритмов) контрацепции и абортам!». В 1968 г. эта позиция была вновь подтверждена энцикликой папы Павла VI «Humanae vitae», где говорится, что «любой супружеский акт должен быть открытым к передаче жизни».[72 - Цит. по: http://www.catharticles.by.ru/history/humanaevitae.htm.]

Возникает вопрос, почему, несмотря на столь сильное влияние католицизма, демографическое поведение жителей Южной Европы столь сильно отклоняется от его заповедей? Отвечая на него, следует учитывать целый ряд обстоятельств.

Прежде всего, нельзя забывать, что, хотя католическая религия и церковь в рассматриваемых странах оказывали сильное влияние на формирование семейного законодательства, последнее слово в этой сфере оставалось все-таки за государством. Позиция же государства определялась политическим режимом, то более, то менее благосклонным к церкви. Это приводило к едва ли не циклическим изменениям семейного законодательства, а также законодательства в сфере образования, светский или религиозный характер которого, несомненно, влиял на умы людей.

Так, после объединения Италии ее правительство, взяв курс на секуляризацию общества, ввело обязательную гражданскую регистрацию брака (1865), а позднее и ограничило религиозное образование в государственных школах (1877).[73 - Феррари С. Церковь и государство в Западной Европе: итальянская модель // http://www.state-religion.ru.] Отношения фашистского режима Б. Мусолини с Ватиканом были достаточно сложными, однако заключенные в годы его правления Латеранские соглашения (1929) восстановили часть привилегий церкви в матримониальных делах и религиозном образовании в школах.[74 - Конкордат, являвшийся частью этих соглашений, включал статьи о церковном браке, религиозном образовании и католических организациях. Он признавал за церковным браком ту же силу и законность, что и за гражданским, а рассмотрение случаев аннулирования брака – прерогативой церковных властей. Религиозное обучение разрешалось в средних, но не в высших учебных заведениях. Подробнее см.: Токарева Е. С. Церковь и фашистский режим: феномен Италии 1922–1943 гг. Автореферат докт. дисс. М., 2002.] После принятия в 1948 г. республиканской Конституции в Италии процесс секуляризации итальянского семейного и образовательного законодательства возобновился. Однако, в отличие от Франции, где либерализация законодательства в области разводов, абортов и контрацепции протекала относительно спокойно, в Италии законодательная реформа в этой области вызвала бурю политических страстей и потребовала проведения двух общенациональных референдумов (1974 и 1978 гг.).

Все испанские конституции XIX в. (1812, 1837, 1869 и 1876 гг.) объявляли католицизм официальной религией, а создание семьи подчинялось исключительно церковным законам.[75 - Моран Г. Система взаимоотношений между церковью и государством в Испании.] Законодательство второй республики (1931–1936 гг.) допускало развод, однако после поражения республиканцев в гражданской войне 1936–1939 гг., в период многолетнего правления Ф. Франко, разводы были вновь запрещены. Без permiso marital – разрешения мужа – замужняя женщина не могла заниматься подавляющим большинством видов экономической деятельности.

Конституция 1978 г., отменив официальный статус католической религии, провозгласила равноправие полов и стала правовой основой для последующей либерализации законодательства в области семьи и репродуктивных прав личности. В 1978 г. в Испании был снят запрет на распространение и продажу контрацептивов, а с 1984 г. разрешены аборты, но только в случаях, если здоровью женщины угрожает опасность, если обнаружены дефекты плода, а также если женщина стала жертвой насилия. Попытки принять более либеральный закон об абортах предпринимались в 1996 и 1998 гг., но оба раза отвергались незначительным большинством голосов (в 1998 г. за принятие такого закона проголосовали 172 депутата, против – 173).[76 - Women in Spain // Women in Europe // http://pers-www.wlv.ac.uk.]

Не следует также забывать, что в Южной Европе, как и во всем мире, происходят процессы секуляризации. Одним из их проявлений является прагматичное отношение значительной части жителей Южной Европы к религиозным установлениям в области семейной жизни. Весьма показательны в этом плане результаты референдума 1974 г. в Италии. Проголосовать за отмену закона 1970 г., разрешившего развод, призывали тогда Христианско-демократическая партия и Итальянское социальное движение, совокупный электоральный рейтинг которых, судя по результатам парламентских выборов 1972 г., составлял примерно 48 %.[77 - Costa M. Il Referendum sul Divorzio // http://www.pagine70.com.] Тем не менее, противники развода смогли собрать на референдуме только 40,7 % от общего числа голосов. При этом следует отметить значительные региональные различия в результатах голосования. Если в Турине, крупном промышленном центре на Севере Италии, на стороне сторонников развода были 79,8 % голосовавших, то на юге – всего 48 %. В ходе еще одного референдума (1981 г.) против отмены закона 1978 г. о легализации абортов высказались уже более двух третей итальянцев.

Особая значимость семейных связей. Особая роль семьи в формировании южноевропейской модели демографического поведения наиболее ярко проявляется в Италии. В истории этой страны, за исключением эпохи Древнего Рима, никогда не было «сильного» (функционирующего с точностью часового механизма и/или наводящего ужас на остальной мир) национального государства; не было и традиций жертвенного служения ему. Не характерна для новой истории Италии и имперская идея (попытки Муссолини создать итальянскую империю быстро закончились крахом). К моменту объединения Италии (1860–1870 гг.) ее поданные разговаривали на разнообразных местных диалектах и порой плохо понимали друг друга. Камилло Кавур (1810–1861), руководитель первого правительства объединенной Италии, заметил в этой связи: «Мы создали Италию, давайте создавать итальянцев». Языковая проблема в значительной мере была решена благодаря появлению общенационального телевидения, но и сейчас итальянцы часто используют в повседневном общении местные диалекты, у них чрезвычайно сильно развито чувство «малой родины», а в экономически наиболее развитых областях Севера Италии довольно сильны сепаратистские настроения. Итальянское государство, таким образом, редко преуспевало в роли «коллективного организатора» и мобилизующего центра социальной, а тем более хозяйственной жизни страны.

Социальная и экономическая неэффективность государства на протяжении столетий компенсировалась в Италии эффективностью семейных связей. Il familismo («фамилизм», «семейственность») пронизывает все сферы жизни итальянского общества. Семейные династии политиков, банкиров, журналистов, ветеринаров, почтальонов и пр. играют огромную роль в любой области профессиональной деятельности. Это резко усиливает зависимость индивида от семьи, ибо в организованном подобным образом обществе найти достойное место в жизни без поддержки родных и близких оказывается довольно сложно. По той же причине отцы семейств и вообще старшие родственники обязаны sistemare («устроить», «вписать в систему») младших членов семьи.

А. Скуиллачи, автор полемического эссе, посвященного этой деликатной теме, не без иронии отмечает, что Наполеон Бонапарт, крушитель феодальных порядков, был образцовым итальянским фамилистом, пристроившим своих родственников на королевские должности по всей Европе. Точно такой же диссонанс между теоретическими взглядами и полуфеодальной практикой «трудоустройства» родственников, считает автор эссе, характерен сегодня для политиков и журналистов как либеральных, так и левых взглядов. Перефразировав известное изречение Алексиса Токвиля, заключает Скуиллачи, можно сказать, что в Италии люди принадлежат прежде всего своей семье и только потом – своим убеждениям.[78 - Squillaci A. Il familismo italiano // http://lafrusta.homestead.com/Riv_familismo.html.]

Следствием этого социального феномена является, по мнению многих исследователей, повышенный уровень недоверия итальянцев к «чужакам», которыми, в известном смысле, являются все те, кто не входит в семейно-родственный круг. Опрос, проведенный в европейских странах в середине 1980-х гг., показал, что с утверждением «большинство моих соотечественников хотя бы в некоторой степени заслуживают доверия» согласились 88 % датчан, 79 % британцев, 69 % французов, 68 % испанцев, но только 33 % итальянцев.[79 - Eurobarometro, Bollettino Doxa, XL, 22–23, Nov. 17th [1986]. Цит по: Dalla Zuana G. Op. cit.]