Городские сказки

Городские сказки
Михаил Ковтун

Мистика, сказки, чудеса. В общем, наша повседневная жизнь. Для тех, кто умеет слышать и видеть.

Михаил Ковтун

Городские сказки

Рыжий Пёс

Рыжий пёс вжался в угол, исходя бессильным рыком. Отчаяние металось в карих глазах. Бежать из этого тупика было некуда. Собаколовы отрезали все пути бегства. Он надеялся, хотя бы просто вцепиться в эти, пахнущие смертью руки. Но они были опытны. Не одна сотня жизней была отнята этими крепкими руками.

Толстый ловец, со стальными клещами на длинных рукоятях, прицеливался для захвата. Его коренастый, весь в наколках, помощник уже готовил стальную трубу для последнего удара по собачьей голове. Не в первый раз. Это – работа, хотя, не стоит отрицать – она нравилась. В каждом сидит убийца. А на этой работе – можно было убивать и получать за это деньги. Если «мочить» себе подобных – либо зона, либо автоматная очередь в ответ (если идти на войну). А здесь… Псы. Жалкие псы. Родичи тех, которые охраняли лагерь. Лагерь, отнявший одиннадцать лет жизни…

Толстяк уже поднес клещи к собачьей шее, когда окружающий мир взорвался болью и сжался до кучи засохшего собачьего дерьма, куда толстяк, с шумом рухнул поросячьей рожей после страшного удара в затылок. Нанесший удар, высокий парень развернулся к другому палачу. Тот, визжа на лагерной фене, махал трубой во все стороны. Парень уклонился от свистящей, словно винт вертолета, трубы и ударил ногой в солнечное сплетение ловца. Пока тот ловил открытой пастью воздух, жестокий удар тренированными пальцами в мочевой пузырь отправил ловца в огненный мир боли. Страшной, невыносимой для человека, боли.

Парень оглянулся на толстяка. Рыжий пес, визжа от восторга, полосовал клыками жирное тело. Кровь из разорванной шеи пульсировала, каким то адским фонтаном. Парень рассмеялся. Наклонившись над бывшим зэком, он быстрым ударом согнутых пальцев в шею, отправил того на очередную, теперь – вечную « командировку». Потом парень закурил и, подмигнув псу, отправился домой.

Уже подходя к дому, Антон увидел семенившего за ним рыжего пса. Пёс поймал взгляд Антона и, как то по человечески, улыбнулся. Антон хмыкнул и открыл калитку, запуская пса. Вспомнилась китайская пословица –« если кому спас жизнь –теперь отвечаешь за него до самой смерти». Пёс кивнул головой и зашел в дом. Он не отказался от предложенного ужина и, поев, вильнул лохматым хвостом и завалился спать на полу возле кресла. Во сне пёс скалил клыки и рычал. Антон налил псу миску воды и сел за стол.

В вечернее окно хмуро смотрела осень. Ветки старой черешни махали вслед ушедшему лету. Ветер гонял по двору желтые листья. Мелкие слёзы из серых туч негромко стучали по жестяному отливу окна. Мир был таким, – какой он есть… Серая, залитая слезами вечной тоски, пустыня. Он привык к ней и находил очарование в одиночестве и тишине. Но недавно ему показали другой мир – мир любви и света, мир тепла и надежды. Ненадолго показали и снова вернули назад. Жестоко, как это было жестоко. Антон матерно выдохнул воздух и скрутил голову бутылке водки. Он пил, не включая свет, лишь монитор компьютера освещал пустую комнату и спящего пса. Густое облако табачного дыма плыло по комнате, качая на себе тишину.

–– Ты, это… Завязывай с выпивкой – на кресле возле Антона сидел спасённый пёс – ну, понимаю – под хорошую закуску пару рюмок. Но ты уже бутылку допиваешь под кусок черного хлеба с солью. Сопьёшься. Зачем? Не мотай головой – не глюки это. Ну разговариваю я с тобой. Меня вон удивляет – как из нефти колбасу делают. Я ж рот до земли не открываю. Чего только на свете не бывает…

–– Кто ты? – спросил Антон

–– Ретроградной амнезией не страдаешь? – съязвил пёс – забыл – как мы с тобой палачей покарали? Спас ты меня. Теперь должник я твой. Буду тебе дом охранять, еще, чем смогу – помогу. Друзьями будем. А я умею дружить.

–– И как звать моего нового друга? – Улыбнулся Антон

–– Как? Да пожалуй зови меня – Рыжий. А то Иваном Аристарховичем слишком вычурно для собаки. Да – Рыжий подойдёт. Шёл бы ты спать. Хватит жрать эту гадость.

Антон добрёл до кровати и рухнул в неё, бормоча –« Иван Аристархович… Рыжий.. говорящий пёс из нефти.. колбаса .. палачи». Он забылся тяжелым пьяным сном. Пёс фыркнул и, взяв зубами бутылку, вынес её из дома. Он заглянул в лицо спящего и вздохнул. Потом лёг поперёк дверей и заснул чутким сном настоящего сторожевого пса.

Дни текли за днями. Пёс освоился в доме. Чужие коты, раньше в наглую устраивавшие тусовки прямо под окнами, теперь обходили двор Антона стороной. По вечерам Антон и Рыжий долго говорили обо всем на свете. Иногда звонила Она, и деликатный пёс уходил из комнаты, не желая мешать разговору друга с любимой. После этих бесед Антон долго смотрел на Её фотографию. Он говорил псу – « Ждёт она меня. А я.. Я нищий. Мне хочется –что б она была счастлива. Будет ли она счастливой с нищим токарем? Нет!» Пёс матерно лаял и кричал в лицо Антону –« Дятел! Ей нужен ты! Она любит тебя!» Антон хмыкал и замолкал, уставившись в серое дождевое окно.

Однажды пёс подошел к Антону и сказал –« Надо дня на три отлучиться. Тут мимо кореша пробегали. Сказали – сука моя с щенками голодает. Надо отнести чего нибудь . А то , может к себе возьмем? Собака она хорошая. Говорить не умеет – не бойся. Только мне мозги сушить будет». Антон согласно кивнул головой. Пёс тревожно посмотрел в его лицо. « Ты что-то задумал… Мне страшно за тебя. Я же чувствую. Не делай ничего –пока я не вернусь. Две головы лучше, пусть одна и собачья».

Закрыв за псом калитку, Антон вернулся в дом. Он вытащил из под кровати старую дорожную сумку. Оглядевшись вокруг, он расстегнул «молнию» сумки. В свете серого осеннего дня матово блеснул ствол автомата. Он купил этот автомат и магазин патронов по случаю, дешёво. Оружие само шло к нему в руки. Этот ствол был лотерейным билетом. Выигрыш – уютный дом и жизнь с любимой… Проигрыш – смерть. Игра стоила свеч. Сегодня он возьмет банк. Это единственный реальный шанс достать денег. Десантный автомат удобно лег под осеннюю куртку. Антон выпил полстакана водки и поклонился старой фамильной иконе на стене. Ему показались слёзы в уголках глаз потемневшего лика.

***

Загнанный зверь, оставляя кровавую дорожку, забился в нору. Заброшенные развалины у обрыва. Подход к развалинам простреливался отлично. СОБРовцы не шли на штурм, потеряв двоих раненными. Но и деться из этой развалившейся будки – было некуда. Западня. Антон лежал на полу, держа автомат в левой руке. Пуля мента перебила ремень сумки с деньгами, под которым была ключица Антона.

… Он уже взял деньги, посетители и охрана лежала мордами в пол.… Но тут подлетела машина УО. Пришлось уходить с боем. Один ВОХРовец ткнулся лбом в землю и затих. Второй залёг за машиной, и яростно поливая автоматным огнём, кричал в рацию о подмоге. Сумка с деньгами, его шансом на лучшую жизнь, лежала на открытом месте, куда летели пули из ментовского автомата. Вдали слышался вой сирен. Антон, истекая кровью, бросился бежать…

И вот она – конечная остановка. Развалившаяся будка над обрывом моря. Мелкий осенний дождь, кровь из пробитого плеча, пара десятков обозлённых СОБРовцев… Антон смотрел в серое небо. Не было страха. Была лишь обида. Обида на этот жестокий мир. И был автомат с пятью патронами.. Вдруг сзади раздался шорох.

Из небольшого лаза протиснулся, весь в пыли и паутине, Рыжий. Пёс горестно вздохнул –« Просил же тебя. Что ж ты наделал??» Антон просто промолчал в ответ. Очередь из милицейского автомата высекла струю кирпичной пыли из стены над головой друзей. Рыжий долго смотрел в лицо Антона. « Ты ведь больше всего хочешь увидеть Её, так?» – спросил пёс. Антон кивнул головой. « Увидишь!» – решившись, сказал пёс. « Не так, как ты хотел бы – но увидишь! Выход – один. Через этот лаз уйти может только пёс. И этим псом будешь ты. Мы поменяемся телами. Ты в моей шкуре рванешь к любимой. Я в твоей навстречу автоматным очередям. Так надо! Тебя ждут. Меня уже нет. Нет больше серой пятнистой суки с веселыми щенками. До чего ж вы жестоки, люди! А тебе … Тебе есть к кому бежать. Смотри мне в глаза и не сопротивляйся…»

Пёс затянул странную горловую песню. Вокруг по битому кирпичу забегали зелёные всполохи. Полыхнуло оранжевое пламя. Ушла боль из простреленного плеча. Антон махнул лохматым хвостом. Рыжий улыбнулся и подтолкнул Антона к лазу. Потом он выщелкнул патроны из магазина, вставил его на место и открыл дверь развалившейся будки. Десятки свинцовых ос пробили тело, бывшее тело Антона – в котором так недолго прожил его настоящий друг.

Рыжий пес горестно воя нёсся прочь от проклятых развалин. Он бежал не разбирая дороги. Прочь! Прочь из этого жестокого города! Он бежал дни и ночи. Ел с мусорных баков и пил из луж. В него кидали камни и пытались сбить колесами машин. Но он бежал. И вот знакомый город, где жила Она. Рыжий пёс сидел у Её подъезда, и вот открылась дверь.

Женщина с добрыми, заплаканными глазами шла в магазин. Увидев худого, с запавшими боками, грязного пса она протянула ему кусок хлеба. Вдруг она вскрикнула. В глазах бездомной дворняги она увидела глаза любимого, погибшего полгода назад в далёком городке. Она медленно опустилась на ступеньки подъезда. Рыжий бродяга уткнулся мокрым носом в её ладони….

Кошачий ангел

…Кошки грелись на солнце, дрались и любили друг друга..С презрением и опаской смотрели на , пробегающих мимо, бездомных собак. Прятались от людей и с недоумением смотрели им вслед..Кошки не понимали причин этой тупой жестокости и черствого равнодушия со стороны двуногих. Кому они мешали? Разве ,что по ночам…Когда раздирающий душу вопль был способен свести с ума любого. Кошки пытались сказать людям – что если бы не было их, город бы заполонили огромные серые крысы. Несмотря на жестокость людей , кошки исправно защищали их от грызунов.

Близился вечер. Со всех сторон ко второму подьезду старой пятиэтажки стали собираться коты и кошки всех мастей. Они с нетерпением смотрели на дверь , откуда должна была показаться Она, их защитница и добрый кошачий ангел. Пожилая , опрятная женщина. Она выносила кастрюлю с едой и пачки салфеток – каждой кошке полагалась порция на отдельной салфетке. Кошки чинно рассаживались под стенкой и ели , пусть не деликатесную , но сытную , с мясом и рыбой, кашу. Женщина смотрела на своих хвостатых друзей и в , всегда печальных , глазах светилась доброта.

Её ненавидел весь дом. Ей в спину плевали и злобно шипели оскорбления – « кошатница!! Развела здесь свору! Сумасшедшая – тратит на них всю пенсию! Надо сдать её в психушку! .» Но ей было все равно. Она не хотела принадлежать к этому миру людей. Много лет назад этот мир убил её наповал. Сперва , на одной из бесчисленных войн , что вела великая империя по всему земному шару, погиб её муж..Она поседела и выплакала глаза, но держалась. Она нужна была сыну. И через несколько лет, осужденный за чужие грехи, её сын умер на пересылке, где то под Пермью..Как она хотела умереть!! Но этот мир держал её своей стальной хваткой. И вот теперь кошки..только кошки скрашивали её жизнь. Она знала их всех в лицо. Знала их повадки и привычки. Если кто то из кошек болел –она везла их к ветеринару и щедро платила свои нищенские гроши за лекарства. Она резко вступалась за кошек, если кто то пытался обидеть их. И люди предпочитали не связываться с помешанной…

Кошки закончили свою трапезу и ,спев своей хранительнице добрые песни, разбрелись по своим кошачьим делам. Надо было погонять по подвалу мышей, отвесить оплеуху наглой собачонке из второй квартиры, разобраться с сытым кастрированным котом из пятой…дел было много. Она собрала использованные салфетки и выбросила их в мусорный бак. Пора было идти в магазин , запасы крупы и консервов для питомцев подходили к концу.

…Сердце рвануло болью и гневом. Окружающий мир сузился до старого каштана, стоящего у магазина. Жирная , противная морда « нового русского» … его бультерьер, разинувший смертельную слюнявую пасть над рыжим комочком и растерзанные тела кошки-матери и четверых котят..Гнев, праведный гнев дал ей сил. Она схватила красноносую машину смерти за задние лапы. И визжащий белый шар полетел в лицо своему хозяину. Быстрым движением она сунула последнего котёнка за пазуху. И повернулась к « новому русскому». В её глазах было столько силы и правды , что нувориш просто плюнул и не стал связываться с сумасшедшей. Он сунул, рвущегося из рук бультерьера в джип и матюкнувшись уехал прочь.

Она принесла котенка домой. Рано было ему на улицу к собратьям.. Она забрала бы с улицы всех кошек, но ,живущая с ней , её сестра была категорически против. Но уж этого бедолагу она не отдаст никому! Котёнок немного похлебал из миски простокваши и затих на старом кресле..Близилась ночь и пора было спать.

Она проснулась от прикосновения кошачьей лапы. В окно лился свет волшебной, громадной луны. Впервые , за долгие годы, сердце билось легко и без боли. На её груди сидел маленький рыжий котёнок и гладил своей лапкой её лицо..

– Вставай – сказал котёнок – это волшебная ночь. Ты вынесла слишком много горя , но не утратила душу. Твоя доброта грела этот остывающий мир. Мы кошки – волшебные существа. И иногда , мы дарим подарки очень хорошим людям. Ты спасла маленького котенка, рискуя своей жизнью. Сегодня ночью соберемся мы все , спасенные тобой, – подобранные на помойках и накормленные, вырванные из зубов собак и рук ужасно злых детей, подыхавшие от болезней и вылеченные твоей добротой…Мы соберемся все вместе и откроем тебе Дверь. Дверь в другой мир , где сидит и ждет тебя твое счастье. Поверь, ты заслужила это. …Вставай и пошли. Время близится..

– Все-таки я сумасшедшая – подумала женщина – ну и пусть. Пусть я не от сего мира, мира жестокости , потерь и боли…пусть будет так. Я очень, очень устала жить..

Она встала с кровати и оделась. Котёнок ждал у дверей, нетерпеливо поглядывая в окно. Они вышли из подьезда на улицу. Сотни кошачьих глаз зеленым светом освещали раздолбанную лавочку у подьезда. Женщина растерянно села на лавочку. Мурлыканье десятков кошачьих глоток нарастало и превращалось в ,какое то, странное звучание. Оно окружало вязким и теплым туманом. Оно превращалось в странную песню , песню не этого мира. Песня становилась все сильнее, огоньки кошачьих глаз превращались в зеленый круг. Исчезали убогие дома и мусорные баки, таял этот мир. Мурлыканье достигло апогея ,и к ногам женщины упала с неба звезда. Пред ней в воздухе сияла нежным светом Дверь, распахнутая и зовущая войти..

– Иди –сказал котёнок – иди и ничего не бойся. Время страха и боли прошло.

Она улыбнулась и вошла в Дверь. …Запах, одуряющий запах прекрасных цветов. Ласковое солнце нежно гладило лучами её лицо. Теплый ветер играл её волосами. Она шла по неширокой тропинке к цветущему саду. Деловитые пчёлы сновали между нежными цветками на ветках яблонь. Птицы задорно щебетали над её головой. Тропинка закончилась у простого деревянного стола, на котором кипел огромный самовар . За столом сидели двое мужчин. Они обернулись на звук её шагов.

Знакомая улыбка её мужа залила светом забытой любви её душу. Крепкие руки сына обняли её плечи. « Мама, мы так ждали тебя! Ты так устала – я напою тебя чаем. Теперь мы всегда будем вместе. Не плачь, Мама.»

Маленький рыжий котенок смотрел на семью счастливых людей. Он одобряюще покачал головой и вернулся к Двери. Котенок прошел через дверь и она исчезла. Перед ним снова был жестокий мир болезней и злобы..Где то там светились угасающим светом любви добрые души, заслужившие покоя. Котенок , не по кошачьи, вздохнул и вскинув вверх маленький ,рыжий хвост двинулся в ночь.

Кусочек Неба

Вонь базарной площади. Протухшая рыба и гнилое мясо. Рыбья требуха и сгнившие овощи. Торговки с бородавками на жирных, немытых лицах. Нищие с отвратительными язвами и струпьями на искорёженных телах. Серые тупые лица обывателей. Худые, облезлые уличные псы. Крысы в тени помойных корзин. Солидные горожане в, провонявшихся потом и салом, камзолах. И над всем этим великолепие огромного собора и голубое небо с белыми облаками. Не могли эти отвратительные серые хари создать такую красоту собора, не могло светить солнце этому серому грязному аду…

Он шел, осторожно переставляя ноги в кандалах. Не хватало еще поскользнуться на нечистотах – на потеху этому сброду. Кружилась голова, отвыкшая от открытого пространства в долгих каменных мешках темниц. Стражники лениво подгоняли его тычками прикладов, годами не чищеных мушкетов. Глашатай, провалившимся от сифилиса носом, нес в жирных руках приговор городского суда. Вот и последняя остановка. Грубо сколоченная из сучковатых брёвен виселица. Он равнодушно сплюнул под ноги стражникам и шагнул на эшафот.

Палач деловито проверял надежность узла на, видавшей многих интересных людей, верёвке. Священник из городского храма задумчиво вертел на цепочке распятие, чему – то улыбаясь. Они оба просто делали свою работу. Каждую субботу кого – то надо было вешать одному и напутствовать в последний путь другому. Человек в кандалах улыбнулся им обоим. Он не питал к ним зла. Работа – есть работа. Попадись они ему пару месяцев назад – их смерть была бы более ужасной. Он прислонился , избитой кнутом, спиной к шершавому столбу виселицы. Кряхтя и отрыгиваясь после сытного обеда, на эшафот взобрался глашатай. Он развернул замызганный свиток-

– Вольные граждане нашего города – недоенной коровой взревел глашатай -досточтимый суд свершил правосудие! Он приговорил к смертной казни, через повешение, кровавого убийцу и разбойника, еретика и бунтовщика, именующего себя, Мишелем из Нанси. Здесь и сегодня этот злодей окончит свой кровавый путь! Да свершится правосудие! Слава Всевышнему!

Глашатай слез с эшафота, словно жирная курица с насеста. Виселицу окружала серая грязная лужа людских глаз. Священник, что – то бормоча себе под нос, протянул распятие приговоренному. Он лишь резко мотнул головой. Палач, морщась от боли в искореженных артритом руках, набросил грубый узел колючей верёвки на шею разбойнику. Он повел головой, инстинктивно пытаясь ослабить удавку. « Твоё последнее слово» -равнодушно сказал палач. Мишель обвел глазами рыночную площадь. « Что я могу сказать им? Они слепы, глухи и немы. Это разве люди?» « Как хочешь» – передернул плечами палач.

… Что им рассказать? Как однажды в Нанси приехал бродячий цирк? Совсем юный Мишель стоял у дырявых шатров и расшатанных повозок. Что – то привело его в тот день на площадь. Он не любил цирк, он любил читать. Но в этот день ноги сами несли его к дырявым шатрам. Мишель стоял и смотрел, как в тихом закутке, заходился в чахоточном кашле фокусник из бродячего цирка. Маленький горбун со сморщенным лицом. Увидев, наблюдающего за ним, юношу горбун усилием воли остановил кровавый кашель. Он подозвал Мишеля взмахом трясущейся руки. Тот, как зачарованный, подошел.