Системная теория мышления. Функция искусства в генезисе цивилизации. Издание второе

Целостность системы, объекта представляет собой результат взаимодействия свойств, качеств элементов, составляющих данный объект, систему. В свою очередь, каждое свойство – тоже целостность, обусловленная взаимодействием иных качеств, свойств другого уровня иерархии данной системы.

Отсюда следующие определения:

*1) Все системы иерархичны. Они имеют соответствующие свойства разных уровней иерархии «вверх» и «вниз» от целостности данной системы: системы рассматриваемой, исследуемой, взаимодействующей с субъектом, с объектом в реальной или виртуальной действительности.

2) Свойства одного уровня иерархии системы на вышележащем уровне становятся целостной системой, которая в свою очередь становится свойством системы вышележащего уровня. Любая система – это способ, результат, отношение элементов нижележащего уровня.

3) «Вверх» по иерархии свойства «материализуются» (становятся субстратом, субстанцией), превращаются в объект, в систему. При этом нижележащая система остаётся материализованной, субстанциональной, остаётся условием целостности системы вышестоящего уровня.

Интересно, что в сверхсложных системах (в некотором роде сверхсубстанционального, сверхматериального уровня), с профессиональной точки зрения, свойства и качества, образующие целостность системы, существуют («материализуются») только в целостности, «друг через друга». Так, целостность музыкального звука образуют свойства, качества громкости, тембра, стабильности, высоты, длительности – и все только друг через друга!

Предполагаем, что данные качества – аксиоматическая составляющая любой системы, любого объекта. «Друг через друга» очевидно не только для сложных и сверхсложных систем уровня живой природы (организм человека, да, практически, вся флора и фауна), но и для рукотворных систем социума – автомобиль, мегаполис, Интернет.

Для задач данной теории введём постулат свойств целостной (холической) системы:

*«Любая целостная система состоит из элементов или подсистем трех видов структур: определяющих, вариативных и случайных. Элементы или подсистемы определяющей структуры определяют целостность и сущность всей системы, все ее свойства. С точки зрения определяющей структуры (она одна, едина в любой целостной системе) целостная система замкнута, она ни с чем не взаимодействует и не развивается».

*«Второй вид структур целостной системы – вариативные. Это элементы или подсистемы, взаимодействие которых с вариативными структурами других целостных систем создает целостную систему вышестоящего уровня, не нарушая целостности, замкнутости своей, первичной целостной системы, ее определяющей структуры».

*«Третий вид структур любой системы – случайные структуры, случайные по отношению к целостности, к определяющей структуре, но вариативные по отношению к вариативным. Взаимодействие случайных структур также создает новую целостную систему, но ее иерархичность не влияет на иерархию первичной целостной системы, она именно случайна».

Общепринято, что любые системы развиваются и даже саморазвиваются (синергетика). Вышеизложенная аксиоматика процесс развития трактует как взаимодействие вариативных или случайных структур системы и, как следствие, образование новых определяющих структур. «Первичная» целостная система так и остаётся целостной, не взаимодействующей и не развивающейся. Оставаясь на точке зрения первичной системы, мы констатируем прирост, увеличение вариативных или случайных структур – можно, несомненно, обозначить подобное расширение и развитием: на уровне новой системы это действительно новое. Но первичная система, увы, не изменяется!

Так, конкретная система атома кислорода замкнута в молекуле воды, но и в более сложной молекуле перекиси водорода атом кислорода замкнут. Таким же образом замкнута полутоновая структура интервала европейской музыкальной системы, а развитие – ритмическое, гармоническое, ладотональное, жанровое, стилистическое – это превращение ранее случайных и вариативных структур в определяющие, в целостные. Ещё более сложной представляется проблема целостности, замкнутости и развития психики. Можно предположить, что психика циклически, изоморфно с суточным вращением Земли, во сне распадается, разбирается и вновь собирается («перезагрузка»), а новая информация психики – взаимодействие бесконечного числа её вариативных и случайных структур от деятельности отдельной клетки до дискурсов понятийного мышления человека – включается в очередной «ежедневный» вариант целостности. Отсюда понятно, почему ранний этап развития организма при малой мощности психики и большом объёме новой информации – как внутренней, организма, так и внешней среды, социума – диктует ускоренную и неравномерную цикличность перезагрузки психики.

«Замкнутость» холической системы и для внешнего наблюдателя (гносеологическая, «когнитивная» замкнутость), и для внутренней сущности рассматриваемой (решаемой) системы (онтологическая замкнутость) реализуется исключительно на уровне целостности системы. Более того, и целостность, и замкнутость, и «невзаимодействие» относятся только к определяющей структуре. С точки зрения вариативных и случайных структур никаких замкнутых систем не существует, ведь любая система – свойство, результат взаимодействий именно вариативных и случайных структур нижележащих систем! Однако любое вмешательство, проникновение, воздействие на элементы определяющей структуры разрушает, ликвидирует саму систему.

Ликвидация системы происходит не только при разрушении элементов определяющей структуры, но и при их изоляции (депривации) друг от друга. Наглядный пример – электролиз воды. И если изоляция нервных систем органов организма (даже одного органа – элемента целостной, определяющей структуры организма) однозначно ведет к ликвидации психики, то изоляция субъекта от взаимодействия с другими психиками (с другими «мышлениями») приведет к угасанию мышления и, прежде всего, высшего, знаково-символического уровня – речи. Угасание будет, видимо, тем меньше, чем выше креативность личности и чем больше тезаурус интериоризированной информации.

Эмпирическое подтверждение постулата СТМ (мышление – свойство взаимодействия психик) – это и потеря речи у подлинного Робинзона – Селкирка после нескольких лет одиночества, и шизоидное расщепление мышления вплоть до исчезновения сознания при полной сенсорной изоляции в печально известных опытах длительного пребывания в камерах депривации, и, самое главное эмпирическое доказательство – внутренний непрерывный, неустранимый, неизменный диалог, внутренняя «бинарность» мышления как изоморфное отражение взаимодействия во внешней среде двух психик – «Я» и «не Я», ставшее внутри «Я и Я». Можно предположить, что одно «Я» из генерирующего подсознания, а другое – из рефлексирующего сознания.

Итак, предполагаем, что в филогенезе функции мышления по управлению деятельности индивида в окружающей среде стал выполнять репродуктивный блок, блок имитаций и подражаний. Этот блок взаимодействует с оперативной и долговременной памятью, используя эффект реверсного, внутреннего симультанного процесса: быстродействие, автоматизацию не только движений, но и мышления. Психика получила колоссальное преимущество: возможность создания новых программ внешней, социальной жизнедеятельности в соответствии с изменениями условий среды обитания. Но есть и минус: кошка практически всегда кошка, здесь и сейчас, а у человека в онтогенезе длительный многолетний период от нуля до создания полноценной операционной системы мышления. Еще более сложный процесс филогенеза: от пения птиц, первобытных музыкальных инструментов и наскальных рисунков до станковой живописи, романов и опер, воплотивших конструктивную программу техногенного развития ноосферы.

Прилагая матрицу трех видов структур к рассмотрению любого объекта как системы, мы увидим, что определяющая структура, например, воды, состоит из подсистем двух атомов водорода и одного атома кислорода. Никакой «воды» в кислороде и водороде нет; вода как новая вышестоящая система – это результат, свойство соотношения, взаимодействия именно двух атомов водорода и одного – кислорода. И кислорода никакого нет: это определяющая структура, свойство взаимодействия восьми протонов, восьми нейтронов и восьми электронов. Вариативная структура – это электроны, их взаимодействие с электронами водорода и создает новую систему (не только воды, но при другом соотношении атомов и перекиси водорода). Случайная – это восемь нейтронов, их может быть и девять, и десять. Но и нейтрона никакого нет – это свойство взаимодействия трех гипотетических кварков, и так далее вниз, до струн, вакуума.

Идем вверх, к вышестоящим системам, от белков и аминокислот до психики как целостной системы, определяющая структура которой – свойство взаимодействия нервных систем организма. Антиномия материального и идеального в системной теории мышления не работает: то, что на одном системном уровне является свойством, на другом становится субстанцией, субстратом. Отсюда один из основных выводов системной теории мышления:

*«Мышление как система принятия решений – свойство взаимоотношений психик».

Две концепции мышления Рубинштейна [1] – оперирование в готовом виде полученными обобщениями и процесс анализа предметных отношений с новым синтезом элементов, выделенных анализом, ведущий к новым обобщениям, обозначим как «репродуктивное мышление» и как «продуктивное». Термин Дункера [5] «продуктивное мышление» переосмысливается только в плане альтернативы «репродуктивному», т. е. основанному на готовых, заимствованных извне программах, закономерностях. Продуктивное же мышление в современном аспекте, не отметая ни мотивации, ни взаимосвязи между элементами решаемой проблемы, ни отбора, анализа и синтеза выбираемых путей решения, означает следующее:

*«Основная функция продуктивного мышления – принятие самостоятельных решений на основе собственной внутренней информации».

Определяем продуктивное мышление как основное свойство креативной личности. А поскольку новая продукция, новые решения рефлексируются сознанием личности в вербальной форме, это означает обязательное наличие в психике, в мышлении, в сознании субъекта систем искусства, в параметрах которых создаются, решаются, формулируются вербальные конструкции нового решения, новой продукции. Принцип изоморфности предполагает, что сознание, мышление должно иметь изоморфную рефлексию систем искусств. Только тогда сознание получит декодированное решение в вербальном формате. Такое системное взаимодействие мышления с вербальными структурами в принципе является вариантом межмодального переноса имплицитного научения [6].

Обобщая вышеизложенное, формулируем:

*«Креативность личности возможна в том и только в том случае, если мышление субъекта организовано по принципу оперирования элементами и системами искусства».

Отсюда, уровень и сложность задач, решаемых мышлением в любой знаково-символической системе, определяется сложностью воспринимаемых систем искусства как в онтогенезе, так и в филогенезе.

С позиций многолетней эмпирики авторской музыкально-педагогической практики, общую систему креативности личности можно представить в виде шести креативных уровней. Первым уровнем креативности является процесс внутреннего (мысленного) оперирования вербальными структурами родного языка («мысленно говорю сам с собой»). На этом уровне креативность как таковая не образуется, личность целиком репродуктивна, но уже входит в социум; становятся возможными социально-бытовое общение и репродуктивная малопроизводительная деятельность. На втором уровне в сознании непроизвольно возникают внешние структуры искусств: строфы стихов, «привязчивые» мотивы, мелодии, образы картин, фрагменты фильмов и тому подобное. Производительность труда здесь – средняя репродуктивная. Третий уровень: произвольное оперирование чужими структурами искусств, что подразумевает высокопроизводительный репродуктивный труд; первичную, элементарную продуктивную деятельность с зачатками системного, творческого мышления. Четвёртый уровень: произвольное видоизменение, варьирование, взаимодействие и досочинение чужих стилевых элементов; создание инструктивных произведений искусств или их фрагментов – высокопроизводительная творческая деятельность. Пятый уровень креативности: произвольное создание своих собственных произведений искусств, отдельных стилевых элементов. И шестой: непроизвольное и неудержимое создание оригинальных произведений, неповторимый индивидуальный стиль…

Сопоставление шести уровней креативности системной теории мышления с шестью этапами онтогенеза психологического механизма поведения Я. А. Пономарева [7] доказывает изоморфность внешних общественных механизмов познания.

Очевидно, что в связи с вышеизложенным возникает масса вопросов и множество не только не решённых, но и не означенных проблем. Да, без наличия внутреннего механизма оперирования структурами искусств креативность, понимаемая как нахождение, принятие творческого самостоятельного решения, – невозможна. Но ведь творческое решение может быть не только позитивным, но и негативным; примеры, и безнравственные, и преступные, – у всех перед глазами. Оставляя решение всех этих сложных коллизий будущим исследователям, принимаем в качестве главной и актуальной практическую задачу использования конструктивной функции искусства в процессе создания и развития креативности подрастающего поколения.

Осознанная рефлексия решения – тот самый инсайт, результат сложнейшего процесса взаимодействия бессознательного вербального тезауруса с бессознательным же тезаурусом систем искусства. Проблема, поставленная перед продуктивным мышлением, многократно курсирует от сознания в бессознательное и обратно, используя все психические ресурсы: мотивацию, эмоции, волю, память. Понятно, что это процесс не хаотичный, он структурированный, направленный. Рассмотрение этого процесса заслуживает отдельного исследования, обсуждаемая теория констатирует только системный аспект свойств мышления.

С этой точки зрения, выделяем в целостной системе мышления определяющую структуру как взаимодействие двух подсистем – сознания и бессознательного, подсознания. И если подсознание – система производства решений, система создания программ внешней адаптации, то сознание – система осуществления решений, программ, алгоритмов как созданных непосредственно подсознанием, так и полученных и декодированных подсознанием с помощью систем искусства в процессе перцепции.

Реализованное сознанием решение всегда является взаимодействием, следовательно, реверс взаимодействия, «обратная связь», возвращает результат, итог взаимодействия в подсознание, которое корректирует, продолжает или заканчивает процесс программирования деятельности сознания. В свою очередь, сознание реверсно рефлексирует, «осознает» результат взаимодействия: рефлексия рефлексии, рефлексия самоощущения, самооценки, самодостаточности. Данный процесс, называемый современной психологией «метакогнитивным механизмом», работает не только на уровне логико-понятийного мышления. Обратное, реверсное взаимодействие с подсознанием осуществляется сознанием и на уровне кинестетики (тактильных, телесных ощущений) – обратных перцепций как результата действий сознания, и на уровне образно-эмоциональных паттернов – второго, срединного уровня (переходного этапа от ощущений к знаково-символической системе речи) как системы мышления в целом, так и отдельной мысли.

Исследуя проблему или решая задачу, мы отправляем информацию в подсознание, которое «решает» наши задачи, перекодируя изоморфные волновые акустические соотношения симфонии, сонаты, находящейся в нашем же подсознании, и «накладывает», сличает с поставленной сознанием задачей. Но сознание может рефлексировать полученный результат только в вербальном знаково-символическом формате, т. е. нужна обратная, «реверсная» перекодировка. И если есть в сознании такой же сложности, мощности произведения искусства (звучит ли в голове музыка, сочиняются ли стихи, играете ли мысленно, без доски в шахматы) – сработает инсайт, «озарение». При всём быстродействии нейронных сетей мозга, всегда будет временная пауза между моментом появления решения в подсознании и рефлексии этого решения в сознании, что подтвердили лабораторные исследования Бенджамина Либета и Джона-Дилана Хайнеса.

Поскольку теория рассматривает мышление как систему, мы должны выделить элемент системы мышления – отдельную мысль. Как и в любой системе, мысль-элемент находится эмпирически, но в соответствии с принципом изоморфности сама должна состоять из подсистем, каждая из которых должна быть изоморфна и свойствам мышления как целостной системы, и свойствам психического как феномена уровня живого в природе в целом.

Психическое: перцепция, образ, мышление.

Мышление: наглядно-предметное, наглядно-образное и словесно-логическое, понятийное.

Отдельная мысль: суждения, понятия, умозаключения как формы, разновидности отдельной мысли. Их общим свойством является наличие смысла, понимания.

Эмпирически определяем:

*«Отдельная мысль как элемент мышления имеет смысл для мышления в целом, становится элементом определяющей структуры сознания личности, становится частью личности в том и только в том случае, если мысль трихотомична, состоит из трех уровней, трех подсистем: тактильно-кинестетической (как основы, исходного элемента мышления), образно-эмоционального паттерна и вербального символа. Отдельная мысль как наименьшая часть мышления существует в форме трихотомии».

Представим весь вербальный тезаурус системы мышления индивида в виде фрактального дерева, где каждый лист – фрактал случайной структуры, ветви – вариативные структуры, ствол – определяющая структура. Воспринимается символ «соль» – химическое вещество. Вращается дерево-фрактал и ствол – хлорид натрия, определяющая структура, вариативные – хлориды, а сульфаты, нитраты, силикаты – случайные структуры-листья.

Воспринимается «соль» – звук. Вращается дерево-фрактал, определяющая структура тоника соль, вариативные – ля, до, ре и прочие, случайные – соль диез, ля бемоль и так далее. Стал соль диез определяющей структурой, тогда «ля-до-ре» превращаются в случайные.

Воспринимается «соль земли»: и тогда апостолы – определяющая структура, христиане – вариативные, а язычники – случайные.

Эмпирическая интроспекция – не лучший способ доказательств, но каждый, представив «собаку», сначала ощутит кинестетику (лохматость, холодный нос, острые зубы, тяжесть лапы), затем возникнет образно-эмоциональный облик своей, знакомой собаки или собаки из своего детства, и только затем мышление замкнет эту трихотомию словом «собака».

Процесс культуризации, процесс обучения, создавая сначала отдельные мысли, формирует затем из них систему мышления. Одинаковые тактильные ощущения, единая кинестетика человеческого генотипа в тысячах драматургически (уже элемент искусства) выстроенных на тактильных контактах (и внутренней кинестетике) мизансцен кормления, купания, одевания, ласкания, игр, общения родителя с ребёнком создают у последнего эмоционально-образные паттерны. Эти паттерны в масштабах социума, ноосферы получают, естественно, этническую, национальную и кланово-семейную дифференциацию. Каждая мизансцена, каждый образно-эмоциональный паттерн завершается, замыкается, кодируется словом (наиболее национально индивидуальным элементом мысли как системы), вербальным знаком, символом: от акустического, интонационно-тембрового (звуковысотного) комплекса, через икону, иероглиф, буквенную графику, вплоть до жеста глухонемых.

Мышление (как, в сущности, и психика) – несомненно, холическая, целостная система. В свою очередь, целостность тоже системна и иерархична. При этом сложность системы мышления невероятна! Ведь познаваемость мира означает (в соответствии с нашей аксиоматикой), что механизм познания, описания, решения – мышление (мышление человечества как свойство взаимоотношений психик отдельных личностей) мощнее и многообразнее предмета решения, самой Вселенной.

Изоморфность отдельных мыслей – в том числе в их структурной трихотомии (при повороте ёлки-фрактала в нейрофизиологическом ответвлении системы мышления откроется электрохимическая изоморфность). Это означает, что и совокупность (система) мыслей, рассуждений, понятий о каком-либо предмете, явлении, процессе также трихотомична: а) знаково-символическая абстракция, б) образно-эмоциональный паттерн и в) кинестетика, тактильные ощущения, перцепция всех видов.

Отсюда, и процесс обучения, создание и развитие индивидуального мышления, зарождение и развитие личности в каждом конкретном проявлении в каждом случае необходимо осуществлять с учётом всех трёх стадий, всех трёх взаимосвязанных подсистем. Это верно как для дисциплины, в которой эмоциональность и образность считаются (и являются) главным качеством – для изучения музыкального языка, так и для якобы абстрактной и формализованной математики. Целостность и изоморфность мышления везде диктует один и тот же дидактический приём, принцип. В музыке: 1) нажал пальцем на клавишу; 2) мысленно представил, вообразил акустический образ этого низкого, грубого, тяжёлого (или воздушного, светлого, весёлого) звука и 3) обозначил клавишу и звуковую волну в 220 герц нотой «ля». В математике: 1) 1+1 – ощутил тяжесть двух кирпичей или величину расстояния двух отрезков; 2) оценил тяжесть двойной ноши или протяжённость, трудность преодоления большой дистанции; 3) обозначил вес – 2 кг, расстояние – 2 км. И только тогда музыкальная или (и) математическая мысль становится частью личности, элементом системы мышления. Результативность этой аксиомы эмпирически проверяется, например, подсчётом площади поверхности куба – трихотомия в действии.

Можно предположить, что непосредственной программой деятельности, принятия и выполнения решения является третье знаково-символическое звено трихотомии – вербальный алгоритм, внутренняя (а в старости – и внешняя, извлеченная из подсознания и озвученная вслух самому себе) словесная команда. Наш мозг обладает, в сущности, огромным быстродействием. В процессе ускорения и «углубления» в подсознание каждого последующего цикла интериоризации внешних и собственных (креативных или рефлексивных, метакогнитивных) команд и программ – вплоть до моцартовского симультанного, одномоментного слышания целостного произведения – возникает иллюзия принятия решения и выполнения действия индивидуумом без тактильного и образно-эмоционального уровней. Однако в целостную систему психики, мышления, интеллекта подобная операция не встраивается, она остаётся случайной или вариативной структурой (в терминологии аксиоматического аппарата системного подхода к целостности психики). В реальности действие реципиента осуществляется в таком случае по репродуктивной программе, априорно интериоризированной субъектом.

Здесь кроется огромная сложность осознания как 1) теоретических постулатов системной теории мышления, так и 2) необходимости внедрения в процесс образования технологии первоначального создания механизма креативности. По поводу первого тезиса: нет внешних критериев работы своего мышления; для красоты, силы, собственности алгоритмы есть, а свое мышление мы вынуждены анализировать своим же мышлением. У всех один к одному, всем своего мышления достаточно: отсутствие креативности может осознать только креативная личность. По поводу второго: формат осуществления как репродуктивного, так и творческого, креативного решения одинаков: и там, и там это инсайт, отправленный подсознанием в сознание. При этом генетически обусловленный лучший комплекс задатков (и лучшие ЗУНы) в стандартной задаче, в штатной ситуации дадут репродукту возможность опередить ленивого креатива. И только в проблемах создания новой продукции, в решении неожиданных, творческих задач креатив вне конкуренции.

Некоторые аксиомы хотелось бы считать наиболее действенными и обоснованными именно в реальной практике функционирования различных сфер социума – от школьной дидактики до государственной политики: а) обязательное априорное наличие программы любого решения, действия; б) новое качество, новая система как способ взаимодействия вариативных структур нижележащих иерархических подсистем; в) решение вербальной системы в более мощной и разнообразной системе искусства; г) наличие многозначных, информационно мощных систем (но специфических – специальных по терминологии проф. В. Н. Холоповой [8], не имеющих содержания, смысла с точки зрения предметно-бытового мира), систем искусства как фундаментальных основ мышления; д) принцип изоморфности взаимодействия любых систем своими случайными или вариативными структурами (элементами, подсистемами).