Фрунзе. Том 3. Польская партия

– Они последнее время что-то часто умирают. Да и переворот уже пытались провернуть. Тухачевского и его команду до сих пор держат по подвалам. Фрунзе явно что-то задумал. Иначе давно бы суд организовал над всеми этими дураками, что так глупо подставились.

– Согласен. Это все неспроста. Но Лейба-то пока жив.

– И что с того? Он же не рвется возобновлять с нами сотрудничество. Зазнался. Добрые дела помнить совсем не хочет.

– Это было ДО того, как умер Иосиф. Сейчас, как мне сказывают, он боится. И даже вроде как хочет бежать.

– Здравая мысль. Я бы на его месте давно покинул те… хм… «благодатные места». В упырей я все равно не верю. А вот в то, что Фрунзе его разыгрывает как разменную карту, – тут и провидцем быть не нужно. Все слишком очевидно. Тем более что карты, если верить твоим словам, Фрунзе сам сдает под столом. И нам не все видно: кому, чего и как. Лейба же никогда не был силен в интригах, о чем он и сам знает. Вон Иосифу проиграл вчистую. Его обдурили как дитя. Так что, да, я бы на его месте давно уже был за пределами Союза. Он проиграл. И это слишком очевидно.

– Не так уж и очевидно. В Союзе еще остались силы, способные все перевернуть. Фрунзе старым коммунистам-марксистам не по душе. Мягко говоря, не по душе. Там хватает тех, кто готов его убить, задушив своими руками за измену революционным идеалам. Он ведь свернул и Мировую революцию, и вместо попытки построить социализм в отдельно взятой стране занялся совсем другими делами.

– Я знаю. Но разве они настолько глупы, чтобы выступить против армии с полицией? Ты сам-то веришь в это? А даже если эти бараны на это решатся, то он их перестреляет всех скопом. И делать на них ставку – абсурд.

– Если армия будет на войне, а полицию отвлечь, то у них есть шанс.

– А потом они вернутся. Рано или поздно. И строго спросят.

– Временное правительство как-то справилось. Никто так и не вернулся. Ну разве что Корнилов. Но и у него духу не хватило.

– Если Фрунзе сбежит, то вернутся.

– Вот поэтому он сбежать не должен. Любой ценой. Покушение вряд ли удастся, так что нам нужно подойти к решению этого вопроса с другой стороны. Устроить переворот, арестовать его и расстрелять. Быстро. Чтобы никто дернуться не успел. Как тогда Каплан зачистили. Без него все рассыплется.

– И поэтому ты думаешь поддержать Польшу?

– Да, Польшу. И Украину.

– Польша в тяжелом кризисе. Ей не до войны. Да и нечем ей воевать. Денег нет.

– Мы ведь можем решить этот вопрос, – усмехнулся собеседник. – Это не такие уж и большие деньги. Тем более что побеждать ей не нужно. Достаточно ввязаться и отвлечь армию на себя.

– А потом? Что будет, если она победит? Ты не думал об этом? Великая Польша от моря до моря в наши планы не входит.

– А ты знаешь, как можно воевать с пустым бюджетом?

– Не боишься, что Союз ее поглотит? Пока ведь рано.

– Учитывая, что в Союзе начнется, вряд ли полякам что-то серьезное угрожает. Советам будет не до того.

– Из-за Украины?

– Не только. Но да, в первую очередь из-за нее.

– Болтают многое, но я в них не верю. Тем более что именно Фрунзе в годы Гражданской войны ее присоединил, по сути. Перед тем завоевав.

– Деньги. Ты не хуже меня знаешь, сколько всего могут решить деньги, занесенные нужным людям.

– Деньги делают многое, но не все.

– Оставшееся сделал сам Фрунзе, вызвав у них широкое негодование элит. Нам останется это только чуть-чуть раскачать. К тому же нам не нужно, чтобы она действительно отделилась. Пошумит. Вынудить ввести войска. Отвлечет людей Дзержинского. Ну а дальше, когда дело будет сделано… – Он сделал неопределенный жест.

– Мавр сделал свое дело, мавр может уходить?

– Да. Расходный материал. Или тебя что-то трепетное связывает с ней?

– Я даже не очень ясно себе представляю, где она находится, – фыркнул собеседник. – Где-то между Родезией и Египтом? – нарочито пошутил он. – Нет? Ну ладно. Это неважно. Кстати, а ты не боишься продвигать Лейбу на роль лидера Союза?

– А должен? – хохотнул собеседник. – Этот шлимазл умеет только разрушать и не в состоянии заниматься созидательным трудом. Уверен, что двух-трех лет не пройдет с его воцарения, как Союз рассыплется или погрязнет в новом витке Гражданской войны. И…

– У нас были другие планы.

– Ты не хуже меня понимаешь, что слишком многим о них стало известно. Их нужно менять.

– МЕНЯТЬ НАШИ ПЛАНЫ? – повысив голос, пробасил собеседник.

– Ну хорошо, не менять, корректировать. В конце концов, Фрунзе не всеведущий. И почему бы нам не воспользоваться моментом, чтобы за долю малую помочь нашим партнерам?

– Я все больше убеждаюсь, что его проинформировал именно ты.

– А я уверен, что ты. Но разве это мешает нашим интересам?

– Да, если это сделал кто-то еще. Не боишься, что нас играют?

– Боюсь. Но мы карты непростые. И, полагаю, нужно быть просто осторожнее, не обсуждая серьезные вопросы с кем попало. Особенно в свете этой истории с упырями. Не знаю, как ты, а я сильно взволнован их появлением.

– Боишься?

– В первую очередь того, что у них могут быть свои планы. А что от этой нечисти ожидать – неясно. Не удивлюсь, если в нашем окружении найдутся такие же. И именно через них пошла утечка.

– Ты устал. Определенно устал. Включать упырей в раскладку – это явный перебор.

– Предлагаешь их оттуда убрать?

– Отчего же? Зачем переделывать работу?

Часть 1. Дебют

Это не глупость. Глупость – это то, что Чарли Чаплин занял второе место в конкурсе клонов Чарли Чаплина в Германии.

    к/ф «Револьвер»

Глава 1

1928 год, январь, 14, Москва

Фрунзе открыл дверь и шагнул в теплое помещение, пахнущее хлебом, пивом и старыми порядками. Это был самый что ни на есть затрапезный кабачок. Но именно такой ему и требовался. Потому как только в таких местах и сидели обыкновенно простые работяги после тяжелых трудовых будней.

На дворе стояла суббота[1 - Рабочая неделя в 1920-х годах была шестидневной с одним выходным в воскресенье.]. Вечер. Впереди всех ждал выходной день. Как следствие – люди отдыхали как могли, то есть пили дешевый алкоголь и закусывали чем придется, да и то – если на закуску имелись деньги. Что случалось не всегда.