Волшебные сказки

«Какой ужас, – обречённо подумал Серёжа. – И угораздило же меня родиться в такой семье!»

– А бабушка, стало быть, осмысливала жизнь прабабушки? – уже вслух размышлял Серёжа, – и так далее до бесконечности?

– Видишь, как ты всё хорошо понял, – обрадовалась Наталья Николаевна.

– Так-так-так, – задумчиво проговорил Серёжа, – Если я правильно вас понимаю, то… о смысле моей жизни говорить ещё рано?

– О смысле твоей жизни, сынок, говорить вообще не стоит, – радостно, в один голос, воскликнули родители.

– Чего о нём говорить-то, сынок, – продолжал уже один Александр Сергеевич. – Твой смысл жизни сам у тебя появится, когда ты станешь отцом.

«Не прошло и часа, как мы разговариваем, а я уже чувствую, что поглупел года на два, – подумал Серёжа. – Интересно, что будет дальше, если уже сейчас я обречён своими сумасшедшими родителями на бессмысленное существование в течение… лет так двадцати, а может, и больше?»

– А когда вы предполагаете сделать меня отцом? – спросил Серёжа.

– Серёжа! – укоризненно произнесла Наталья Николаевна. – Разве так можно?

– Всё нормально, Наташа, – перебил её Александр Сергеевич, – ребёнок задаёт правильные вопросы. С этим делом, сынок, лучше не спешить. Мы тебе скажем, когда придёт время.

– Не спешить – это понятно, – задумчиво произнёс Серёжа. – Придёт время и вы скажете. Понимаю. А до тех пор? Получается, что моя жизнь будет бессмысленной? Так что ли?

– Само собой разумеется, Серёжа, что твоя жизнь, пока ты не станешь отцом, будет бессмысленной, – ответила Наталья Николаевна.

– Но, бессмысленная – не значит безрадостная, – сказал Александр Сергеевич. – Здесь важно понять, Серёжа, одну простую вещь.

Глава четвертая

«Не всё так грустно, как мне казалось, – радостно подумал Серёжа. – Жизнь предстоит бессмысленная, но… не лишённая радостей в случае, если понять одну простую вещь.»

– Какую вещь? – возбуждённо спросил Серёжа, потирая ладонями рук, в предвкушении чего-то грандиозного.

– Чем дольше ты живёшь бессмысленно, тем больше радости необходимо уметь доставлять себе, – ответил Александр Сергеевич. – Сейчас, когда ты ещё совсем ребёнок, тебе способно доставить радость очень и очень многое. Тебя радует поход в кино, в парк, в театр. Тебя радуют даже качели и карусели, на которых ты катаешься в парке. Да что там качели и карусели, когда даже простая песочница, где ты лепишь куличи из песка с другими детишками, способна доставить тебе радость. Ведь так?

– Так, – согласился Серёжа. – Куличики – это действительно радостно, тем более, что вчера вы мне купили новые замысловатые формочки. Но, отец, давай ближе к делу. Ведь ты хотел сказать что-то важное? Не так ли? Отвлекись от песочницы и формочек для куличиков.

– Но с возрастом, Серёжа, неизвестного в твоей жизни будет становиться всё меньше и меньше, – сказал Александр Сергеевич. – Рано или поздно, но куличики в песочнице, как и замысловатые формочки для них, тебя перестанут радовать. С каждым днём, Серёжа, число этих куличей и формочек, которые уже не будут тебя радовать, будет расти. Понимаешь?

– Понимаю, – ответил Серёжа. – Куличи – это метафора?

– Это метафора, сынок, – ответил отец. – Под куличами я понимаю все те вещи, которые, в силу своей притягательности и при этом неизвестности, тебе способны доставлять радость. Но неизвестного, доставляющего тебе радость, с каждым днём будет всё меньше и меньше. А чем меньше в твоей жизни будет неизвестного, тем меньше радости ты будешь испытывать от жизни.

– Почему? – спросил Серёжа.

– Как почему? – в один голос удивились родители.

– Мы же тебе уже сказали, – продолжила уже одна Наталья Николаевна, – потому что твоя жизнь не будет иметь смысла. Бессмысленная жизнь тогда только и может доставить радость, когда в ней есть что-то, чего не знаешь.

– Что же делать? – спросил Серёжа. – Как сделать радостней свою бессмысленную жизнь?

– Тебе, Серёжа, сейчас не о своей радости думать надо, – сказал Александр Сергеевич, – тебе сейчас о нашей радости следует подумать. Это не ты заскучал, а мы с мамой заскучали. Если бы дело касалось твоей радости, Серёжа, то разве стали бы мы тебя будить в такую рань? Ну? Сам подумай?

– В самом деле, – ответил Серёжа, – я и то подумал, чего это вы меня в такую рань вдруг подняли. Уж думаю, может, сердце моей матери в камень обратилось, что она без всякого сожаления подняла меня с тёплой постельки ни свет, ни заря.

– Да что же ты такое говоришь-то, Серёжа? – испугано воскликнула Наталья Николаевна.

– Сергей, ты не прав! – строго сказал Александр Сергеевич. – Мы с мамой очень…

– Шучу, – быстро перебил отца Серёжа. – Что, шуток уже не понимаете? Это я проверял на вас один из способов так называемого детского манипулирования взрослыми. Я сейчас книгу одну очень интересную читаю, так там сказано, что, начиная с пяти лет, дети становятся способными манипулировать своими родителями. А мне уже шесть. В книге даны примеры манипуляций, ну вот я на вас и потренировался.

– Это жестоко, Серёжа, – сказала Наталья Николаевна.

– Ах, мама, оставь, – резко ответил Серёжа. – Ничего жестокого здесь нет. Такова жизнь, мама. Дети постоянно манипулируют своими родителями, хотят те того или нет. И не соглашаться с этим или не признавать это – глупо. Что плохого, что я манипулирую вами, осознавая это?

– И всё равно, Серёжа, – настаивала Наталья Николаевна, – это жестоко. Манипулируй нами, мы не против. Но зачем тебе сообщать нам о том, что ты нами манипулируешь? Ведь ты же не садист.

– Не садист, – с усмешкой согласился Серёжа. – А сообщать об этом не более жестоко, чем с помощью детей своих осмысливать свою жизнь, – серьёзно продолжил он. – Но я ведь не жалуюсь. Более того, я согласен даже играть с вами в ваши игры. Так почему вы мне запрещаете играть в мои? Сами говорите, что жизнь моя бессмысленна, и надо стараться внести в неё хоть какую-то радость. Я же вижу, что вы несколько повредились рассудком в отношении меня, так почему бы мне этим не воспользоваться? Тем более, что мне это доставляет радость. И я ведь честно вам в этом признался. Более того, я обещаю, что буду манипулировать вами до самой вашей смерти.

– Почему ты так жесток с нами, Серёжа? – спросил Александр Сергеевич.

– Да потому что я есть смысл вашей жизни, – ответил Серёжа, – чего здесь непонятного-то? По-моему, так ничего удивительного в том нет, что тот, кого вы считаете смыслом своей жизни, в какие-то моменты этой самой жизни вдруг начинает вами манипулировать. Вы не согласны? А разве сами вы не так же поступали? Вот ты, папа, разве ты не манипулировал своим папой? А ты, мама? Чего молчишь? Думаешь, я слепой, думаешь, я ничего не вижу, ничего не слышу?

– Чего ты видишь, сынок? – испуганно спросила Наталья Николаевна.

– Как ты манипулируешь своей мамой, моей бабушкой, – ответил Серёжа. – Так что, дорогие родители, давайте обойдёмся без… вот этих ваших истерик. Я даю вам то, что хотите вы, а вы, взамен, позволяете мне пользоваться своим привилегированным положением. Договорились? – родители молча посмотрели друг на друга. – Ну, говорите, чего вы там от меня хотите? Кем, по-вашему, я должен быть? В какие вы там игры не наигрались? Чего не дополучили, по причине той, что сами осмысливали чью-то жизнь? Говорите, не стесняйтесь. А главное, не бойтесь за меня. Позже я отыграюсь на своих детях. И они заплатят мне сполна за все ваши фантазии. Сполна! А моё поведение нынешнее можете рассматривать как нечто, что также доставляет мне радость в моей бессмысленной жизни.

– Ой, сынок, – Наталья Николаевна даже застеснялась, – ты так смело называешь вещи своими именами, что мне даже как-то неловко делается.

– Всё нормально, Наташа, – вмешался Александр Николаевич, – ребёнок всё правильно понял. Значит так…

Глава пятая

Часа два родители взахлёб, перебивая друг друга, восторженно рассказывали Серёже, кем они хотели бы, чтобы он стал. Серёжа внимательно слушал, а когда родители закончили, он спросил:

– Это всё?

– Всё, – в один голос ответили родители.

– Замечательно, – ответил Серёжа, – ну что же… Задачи поставлены серьёзные и… Вижу, что в своё время ваши родители очень серьёзно заставили и вас поработать над своими мечтами и фантазиями.

– Справишься ли, сынок? – спросила Наталья Николаевна.

– Постараюсь, – ответил Серёжа.

«Но будут жертвы, – про себя подумал он. – Возможно, даже большие жертвы и, возможно, даже людские. А как же обойтись без людских жертв, когда вынужден жить без смысла? Люди, которые будут иметь со мной, человеком бессмысленным, но ищущим радости в этой своей бессмысленности, какие-либо дела, безусловно очень рискуют. Им, когда они будут иметь со мной какие-нибудь дела, надо быть очень осторожными и предельно внимательными.»

– Это не ответ, – строго заметил Александр Сергеевич, – нам нужно точно знать. Как-никак, а… речь о нашем смысле жизни.

– Но учтите, у меня могут быть срывы, – предупредил Серёжа. – Осмысливать чужую жизнь психологически очень трудно. Можно и надорваться. Будете ли вы прощать мне эти мои срывы?