Фантазия в tempo rubato. Роман-трилогия о новейшем матриархате. Первая часть «Украденное время»

– А почему бы и нет… – Она раскрыла золотистый «Nokia Sirokko» и так нежно, вкрадчиво, произнесла: – Давайте свой телефон…

Гром разверзся в третий раз…

Борис зачем-то полез в карман пальто, достал свой «Vertu», подаренный на день рождения клиентами, вместо того, что просто сообщить Ей свой номер… просто ответить на Ее вопрос.

– Диктуйте…

– 724 54 76…

Его телефон зазвенел. На экране высветились заветные цифры.

– Мне пора, Борис, до встречи.

– Да, Лариса… а могу… я Вам позвонить? Например, завтра… это удобно?

– Да, Борис, мне удобно… но перед тем как звонить, лучше прислать смс. Можно ли это сделать сейчас… договорились? И если я смогу Вам ответить сразу, я сообщу, а если нет, то я сообщу Вам время, когда это будет возможно… договорились?… -Лариса так прелестно закончила эту фразу-вопрос с подчеркнуто вопросительной интонацией… «Договорились?» Интонацией, когда за вопросом «Договорились», читается вопрос – «Ты меня понял?»

– Конечно Лариса… конечно… сначала смс, конечно!

– Вот и славно! До свидания, Борис.

Стекло поднялось, машина тронулась. Сделав круг и выезжая со стоянки, принцесса помахала ему рукой.

Борис стоял, окаменев. Гром поразил его трижды за этот день, точнее, за эти последние два часа.

Он вдыхал запах своей руки, пытаясь уловить запах Ее. Он держал в руке свой телефон и магические цифры. Запоминал.

Пальцы сами набрал сообщение: «Лариса! Вы прелестны, восхитительны! Очень рад с Вами познакомиться.»

А примерно через час он получил ответ: «Благодарю Вас, Борис. Я тронута, но для меня это не новость. Прошу Вас не забыть о нашей договоренности предупредить перед звонком. До встречи.» После слов «новость» и «встречи» стояли два смайлика.

Мon cheri…

Из четырехэтажного, гранитного здания в дворах Новинского бульвара, через переулок от старого здания американского посольства, с буквами на козырьке фасада, складывающимися в «говорящее», сложное, советское слово «ПРОМСЫРЬЕИМПОРТ[1 - Промсырьеимпорт – внешнеэкономическое объединение, входящее в состав Министерства внешней торговли СССР, возглавляемое Ю. Л. Брежневым, сыном Л. И. Брежнева. В настоящее время, «Промсырьеимпорт» является Федеральным государственным унитарным предприятием (ФГУП), занимает по старому адресу единственный четвертый этаж, остальные этажи сдает в аренду.]», вышли трое молодых мужчин. Двое в прямых, кожаных куртках. Один в пиджаке.

– Нестеров будет сегодня?

– Да хрен его знает. Вроде собирался. Но подтверждения, не было. Не звонил.

– Ну, ясно. Ты как поедешь?

– Попробую тупо, через Садовое.

– Да, пожалуй, бульвары стоят сейчас. А у меня и варианта нет, только по Кольцу.

– Короче, оба по Кольцу, один в одну сторону, другой в другую. Давайте, двигайте, аккуратнее смотрите, и сразу на базу. Как приедете, я ему позвоню. Завтра, кажется, раздача. Клиентский день… – резюмировал этот весьма содержательный разговор маленький, молодой мужчина с хитрыми глазами, в костюме, провожающий, время от времени поправляющий мягкие, редкие волосы.

Мужчины подняли воротники своих модных курток и, стуча каблуками полуботинок по мокрому, ноябрьскому асфальту, местами покрытому желтой пленкой из нападавшей листвы, направились к машинам. Каждый к своей. Щелкнули замки. Зашумели моторы. Первая, темно-синяя Нексия, дав резвый круг вокруг клумбы, растаяла в прозрачном осеннем, московском воздухе. За ней ринулся Опель.

Маленький, прищуренный человек в костюме и галстуке, докурив и бросив окурок в урну, поежился и скрылся за дверью. Он махнул рукой охраннику и поднялся на второй этаж. Зашел в туалет. Там, из окна коридора, отделанного белой, кафельной плиткой, сквозь остаточный сигаретный дым, оставленный только что вышедшими, смеющимися над очередным анекдотом, молодыми людьми, он посмотрел на «Белый Дом». На развивающийся, трехцветный флаг. Величие, на первый взгляд, увиденной картины, показалось ему циничным…

На Цветном бульваре, синяя машина, влилась в поток, движущийся вперед от Трубной площади к Садовому кольцу и в нем, словно камбала, пытающаяся найти уединение в огромном косяке рыб, плывущем, не думая, по течению, двигалась по крайнему правому ряду, выискивая место для парковки.

В маленькой офисной комнатке второго этажа одного из домов на бульваре, мерно работал аппарат, считающий деньги. С характерным шелестом он перебирал купюры. Бывший подводник, Сергей Юрьевич Зубов и его сослуживец Анатолий, оба не так давно принятые в бизнес Нестерова, дело знали, и свой этап отрабатывали на отлично. Здесь, в этом крошечном офисе, арендованным одной из фирм Бориса, некоторые сделки, которые он сопровождал, консультировал, или проводил по заказу клиента, проходили заключительный этап. Невидимый этап. Сюда, с одной стороны Москвы и других городов страны, курьеры Зубова привозили наличные деньги. Деньги, прошедшие очистку в Латвийских банках и Кипрских компаниях, для выплат комиссионных вознаграждений или расчетов с клиентами по ценным бумагам и договорам оказания услуг. С другой стороны Москвы, в соответствии с графиком, сюда мчались «доводчики». Финальным аккордом являлись «клиентские» дни. Проводились они, в зависимости от статуса и объема сделки, либо в офисе на Новинском, либо на Таганке. Представители клиентов, а порой и сами руководители, прибывали в четком соответствии с назначенным временем. Прибывали, привозя с собой портфели с бумагами, пакеты с ручками, рюкзаки, а некоторые – баулы.

Нестеров, потусторонним зрением видел все, чувствовал все, что происходило. С самого начала. От ступеней Новинского и до офиса на Цветном.

Те двое о нем говорили,
а третий их провожал.
Те двое… активно курили,
а третий – пассивно дышал.

А вот уже на Цветном… Евгений пытается припарковаться. Вот сверяются цифры, работает счетная машинка.

Он все видел и не волновался.

Другой сотрудник, Дмитрий, в это же самое время, на шестом этаже гостиницы «Варшава» делал то же самое. Но в чужом офисе, у чужих людей и по более высокой цене. С другими гарантиями выполнения. Не стопроцентными. Борис знал это и переживал по-другому, больше. Переживал, отдавая себе в этом отчет и постепенно, шаг за шагом переводя этот ответственный этап все своих сделок только к Зубову. По каналу, выстроенному с самого начала, от момента первого платежного поручения, Риги, Кипра и до получения наличных, собственными руками.

Борис взглянул на часы и телефон. Телефон радостно молчал. Директор его дополнительного офиса на Новинском, Леонид, не звонил. Это означало, что в гостинице «Варшава», и уж конечно на Цветном, все прошло штатно, спокойно.

Принесли счет. Возбужденно проглотив ланч в виде вермишелевого супчика и телятины в кисло-сладком соусе, он, вращая глазами, собирался погрузиться в деловой водоворот.

Окрыленный знакомством с прекрасной красавицей Ларисой, Борис примчался сюда. В «Джонку». В торец здания Доронинского театра, МХТ им. Горького, между Тверским бульваром и Леонтьевским переулком. В один из первых китайских ресторанов Москвы. На площадь Никитских ворот. В район, который хорошо знал и любил, где каждый дом служил вешкой в его сегодняшней и прошлой жизни, где он работал и отдыхал душой. Туда, где его ждали знакомые переулки, городские камни и люди. Его банк в Мерзляковке и здание ТАСС с офисами уважаемых особ, театр имени Маяковского и Московская консерватория, бардовский ресторан «Гнездо глухаря» и китайский «Джонка», баня в Среднем Кисловском, Калашный с диссидентской пивной в начале и жилым домом в конце, в цоколе которого Нестеров снимал когда-то свой первый офис в Москве. Каждый кирпич здесь, каждая подворотня о чем-то шептали, напоминали, тревожили.

Час назад, еще в Лужниках, отправив своей новой знакомой сообщение и сев в машину, он позвонил Алексею и радостно сообщил о том, что собирается поехать в банк, увидеться с Петровичем и Максимом, провести встречу с очередным клиентом, которая планировалась. Пообещал провести встречу на самом высоком, профессиональном уровне. Провести так, как он это умел! Ему вдруг безудержно захотелось… Эх… поработать! Напомнить о себе! Удивить! Партнеров, клиентов, а главное – Ларису, уже живую, не гипотетическую, ну а план действий – он появился сам собой. Махнуть в гущу событий, толчею, в привычный, но уже начинающий забываться, ритм деловой жизни, туда, на Никитскую, где его ждали бизнес и деньги. Там пообедать и окунуться. Вновь начать творить.

«Благодарю Вас, Борис, я тронута, но для меня это не новость. Прошу Вас не забыть о предупреждении сообщением перед звонком. До встречи.» – это сообщение, полученное от Ларисы, застало Бориса в шаге от великих свершений.

Ему оставалось только накинуть пальто и ринуться вперед. Оставалось только это. Один шаг, как вдруг… разверзлись небеса над его головой. Разверзлись через час после третьего грома, прогремевшего еще в Лужниках. Разверзлись дождем, ливнем, холодным, колючим. Сплошной, нескончаемый поток ледяной воды лился на Нестерова. Голова закружилась. У входа в ресторан его качнуло. Он схватился за водосточную трубу. Прячась от холода, содрогаясь в ознобе, вернулся внутрь, в теплый холл «Джонки». Там он сел на диванчик и опустил голову. Невидимая вода текла по его волосам и падала на пол. Намокшее пальто, прилипшие к коленям брюки, замерзшие, сырые ноги вселяли неуверенность и страх. Черные тучи над ним заслонили свет. В темноте Нестеров растерялся. Растерялся окончательно. Куда ему идти сейчас, о чем говорить, он не знал.

Творческий порыв и воодушевление, сменились беспомощностью и апатией. Стрелка внутреннего, душевного «манометра» упала на «ноль».

Трясущимися руками он держал телефон, перечитывал сообщение Ларисы, и, несмотря на свое кошмарное состояние, твердо отдавал себе отчет в судьбоносности знакомства. Но не было сил. Вдруг он ясно это почувствовал. Мысли ускользали как рыбки в аквариуме. Завтрашний день, день предполагаемого, первого свидания с Мечтой, погрузился во мглу. Сейчас ему хотелось одного: все отменить, забыться, забиться. В теплое место, подальше, поглубже. Забиться и ждать. Надеяться. На что-то…

Дрожащими пальцами он вставил в ухо наушник. В телефоне, напротив имени «Петрович», нажал клавишу «вызов».

– Алло, Петрович, здорово, – голос Нестерова говорил где-то слева от тела.

– Здорово, Борь! Ты будешь сегодня? Мы тебя ждем! Леха звонил! Обещал, что будешь! Человек скоро подъедет. «Человек» – крупный девелопер, клиент их банка, собирающийся подъехать и запускающий продажи квартир в очередном, только что построенном жилом комплексе в подмосковном Одинцове, ставил перед собой, а соответственно перед банком и Нестеровым ряд задач, связанных с оптимизацией налогооблажения, а иными словами, с легким обманом государства в части налогов.

– Слушай, Сереж, я вряд ли смогу. Давление… понимаешь ли… под двести. У врача сейчас… неважно себя почувствовал… поплыло все. Скажи, пожалуйста, человеку… что сегодня никак. Перенеси, пожалуйста, на любой, удобный для него, день, – голос слева выдавил эти вежливые слова и телефон отключился. Реакцию Петровича и его ответ Борис слушать не стал.

Предметы вокруг и люди расплывались. Сначала по голосу, затем по фигуре и наконец, рассмотрев внешность, в мужчине, сдающем пальто в гардероб, Нестеров признал Костолевского, знаменитого актера «Маяковки».

«Ну конечно… на съемку пришел. Театр + ТВ. Здесь идут съемки. В „Джонке“. По третьему каналу ТВ идет.» – Нестеров по-хорошему позавидовал актеру, его уверенности, спокойствию.

«Сейчас он в дневном полумраке закулисья. А вечером, откроется занавес и из темноты он шагнет в свет. Обретет себя. Или в очередной раз станет просто счастливым. Да… вот ради этого стоит жить. Ради вот таких вечеров, наступающих почти ежедневно… А что у меня? Где мое место? Где я? Где поднятый занавес? Где свет? Меня нет… есть только полярная ночь…»