Битва за Кремль

– Вообще, да, – произнес он, – Столбов как раз из тех краев и есть. Странно, десять лет прошло, а биографию его помню. Саша, ты в школе по яйцам получал? Ну, совсем в пацанские годы.

– Бывало, – растерянно ответил Саня, решивший говорить правду и только правду.

– А помнишь, когда и от кого?

– Было такое в шестом классе, Серго из соседнего подъезда…

– Ага, помнишь, – прервал шеф воспоминания подчиненного. – И у меня этот Столбов засел не в мозгах, а в другом органе, почувствительнее. Ладно, хватит лирики. Вот моя подпись, скинь факсом, и пусть пришлют подтверждение от главы областного правительства с его подписью.

Саня, радостный, что не получил по яйцам сам, помчался в канцелярию, на факс. По дороге еще раз взглянул на список и сравнил свои скромные галочки возле отвергнутых фамилий с мощной, как птеродактиль, галочкой от шефа.

* * *

Пасмурный весенний день медленно переходил в пасмурный весенний вечер. Таня поглядывала на экран ноутбука, десятый или сотый раз спрашивала себя: стоит ли лезть в авантюру?

Голова занудно бубнила: «Не надо». «Надо, надо», – весело отвечало сердце. Причина была проста: она поговорила со Столбовым и только укрепилась в своих подозрениях.

С утра Таня сама позвонила начальнику РОВД. Тот пообещал встретиться, но попозже. Татьяна окончательно убедилась – ждет санкции неофициального хозяина города.

Впрочем, ей было чем заняться. Таня продолжила интернет-исследование. Сначала она перекачала в ноутбук фотографию, сделанную в ментовнике, и пропустила по системе visual plus. Поисковик через четверть часа выдал результаты: ссылки на все имеющиеся фотографии всемирной сети, хоть как-то похожие на Седого.

Физиономии с сайтов польского, французского и австралийского происхождения Таня пропускала. Наконец нашла наш: «контактная» страничка бывшего командира десантно-штурмовой роты Псковской дивизии ВДВ. Коллективное фото, 1996 год, Бамут… Да, слева он, хотя тогда не такой уж и седой. Капитан Вадик Казанец.

После этого искала уже по фамилии и не удивилась, обнаружив именно в этой области, в этом районе – директор спорткомплекса. К сожалению, ничего о работе в «экспертной группе» Интернет не сообщил.

Тогда Таня полностью сосредоточилась на Столбове. Читала все материалы, что могла найти. Несколько раз звонила знакомым и в Москву, и в Питер. После чего возобновляла поиски.

За этим занятием ее и застал телефонный звонок.

– Здравствуйте. Татьяна Черняева?

– Здравствуйте, вы угадали.

– Михаил Викторович Столбов. Если хотите встретиться со мной, могу принять вас в шестнадцать ноль-ноль. Выходите без десяти, белая «ауди» у подъезда гостиницы.

* * *

Разговор со Столбовым вышел не то чтобы скучным, но безрезультатным – ничего нового Татьяна не узнала. Разве что впервые увидела человека, из-за которого в этом городе алкоголики завязывают с вредной привычкой, а бандиты – с криминалом.

Столбов был невысоким, по годам ближе к пятидесяти, так что году рождения более-менее соответствовал. Голова седая, не меньше, чем у вчерашнего Седого, на лице шрамы. Одет был в серый костюм. От кого – Таня так и не поняла. Видно лишь, что не подделка и качество материала – безупречно. Костюм не топорщился, не топырился. И все же не ощущалось привычного офисного лоска, когда пиджак, брюки и галстук носят от звонка до звонка. Хозяин кабинета явно привык одеваться попроще.

Оглядев интерьер, Татьяна пришла и к другому открытию: в этом помещении Столбов бывает не чаще, чем ходит в костюме. Обычно стены кабинета отражают вкус, специализацию, а иногда и биографию владельца. Помнила одного деятеля, родившегося 22 апреля. Сам-то он к этому факту был более менее равнодушен, но друзья дарили ему по любому поводу разных Лениных – и на холсте, и в бронзе, и в гипсе. Таня тогда насчитала минимум двадцать. Или атаман районной станицы, завесивший стену кабинета разным оружием, от вполне профильных шашек и нагаек до модели (может, и не модели) израильского автомата УЗИ и каких-то малазийских рогаток.

Понятно, это крайности. Все равно в кабинете полагается висеть грамотам от начальства или бизнес-ассоциаций, вымпелам, а на полках шкафа – стоять подаренным безделушкам. Возможны несколько пейзажных или архитектурных литографий, бывает, что и подлинники висят. Иногда – красный угол с иконами.

Но это если кабинет ощущается родным домом. Столбов же явно проводил здесь минимум рабочего времени. Лишь на стене, напротив рабочего стола, Одигитрия, да еще за спиной на стенке наблюдался какой-то простенький сосновый пейзажик.

В дизайне столбовского кабинета была еще некая странность. Но Таня не успела ее определить, так как разговор начался.

– Здравствуйте, Татьяна Анатольевна. Сколько времени вам нужно на интервью?

– Сколько дадите. Пока я в Зимовецком районе, можете располагать моим временем по вашему усмотрению.

– Принял к сведению, – кивнул Столбов. – Но к пяти я должен быть в районной администрации, так что у нас пятьдесят минут. Спрашивайте.

«Не уважаю женщин, руководящих мужчинами во время соития, и респондентов любого пола, руководящих процессом интервью», – подумала Таня. Но надо было спрашивать. Первый вопрос Михаил Викторович подсказал своей любезностью: перед ним на столе лежал январский номер журнала «Наблюдатель».

– Вы постоянно читаете наш журнал?

– Только если посоветуют. Разговорами о политике я не интересуюсь, макроэкономические прогнозы беру из своих источников, светская хроника мне не нужна.

– А выездные репортажи…

– Смотря откуда. Если мне нужно что-то узнать про горячую точку или страну, важную для бизнеса, я говорю с человеком, который там был. Единственный интересный ваш репортаж – рассказ, как парень проехал автостопом по Эфиопии и расплачивался нашей мелочью с Георгием Победоносцем.

Татьяна широко улыбнулась.

– А вам самому приходилось бывать в горячих точках?

– Приходилось, – ответил Столбов. Таким тоном, что тема была с ходу закрыта.

Неловкую паузу, заполненную тиканьем деревянных настольных часов, прервал хозяин кабинета:

– Татьяна Анатольевна, этот номер вашего журнала посвящен инновациям. Так?

Татьяна согласилась с легким удивлением.

– А вот лично вы что думаете об «инновационном пути развития России»? – последние слова Столбов прочел с заранее заложенной страницы журнала.

«Вообще-то здесь вопросы задаю я», – вспомнила она следовательский штамп. Но инициатива собеседника могла помочь разговору.

– Сказать, что я думаю?

– Что думаете. Что написано, могу и прочесть.

– Вообще-то про инновации я ничего не писала… Если же говорить, что я о них думаю… Будь моя воля, я перенесла бы всю прикладную российскую науку, вообще все инновационные бюро за границу. Во-первых, там нашим Кулибиным действительно придется изобретать новые технологии, а не убивать время на мысли о том, как выбить финансирование. Во-вторых, внедрение любой заграничной инновации всегда проходит быстрее и проще, чем отечественной. Чиновники считают: если что-то пришло с Запада, можно больше напилить на внедрении.

– Понятная логика А вы можете это опубликовать в вашем журнале? Хотя бы с обычной сноской: «Мнение автора может не совпадать…»

– Нет, – искренне ответила Татьяна.

– Вот и ответ на ваш первый вопрос. Вы приехали из-за жалобы на «Надежду»?

Татьяна ответила не сразу – не поняла вопрос. А потом вспомнила: да. Столько событий и чудес со вчерашнего утра, немудрено и подзабыть удивительный реабилитационный центр.

– Да.

– Я не удивился. Рекламы у них никакой: только рассказы вылечившихся и, в некоторых случаях, жалобы родственников. Что вы собираетесь написать о центре?