Битва за Кремль

– Чего дергаться? Сказали же, чтобы я рассчитался. А я шесть лет рассчитаться хотел за жизнь погубленную…

Друзья начали наперебой убеждать Колю, что случай не тот, и того прокурора здесь нет, и вообще «залупаться не надо, предупредили же». Зэк хорохорился, но – Таня засекла по часам время ухода «майора» – покинул ресторан через пять минут.

Чтобы быстрее забыть происшествие, она опять приступила к виртуальному исследованию города Зимовца. Пыталась обнаружить причины благоустроенности этого города. Причем смотрела все подряд: сначала общая картина, потом детали.

Современная история города была скорее печальной. К примеру, главным событием на пересменке века стало банкротство «Северного станкозавода», окончательно свершившееся в 2003 году. Правда, главное предприятие города совсем уж не погибло. Четыре года спустя кандидат в областную думу от КПРФ приводил печальный пример «Станка» как пагубность реформ: раньше предприятие выпускало тридцать видов оборудования, а сейчас-де клепает какие-то контейнеры.

Иных сведений о городе было мало. Даже на официальном сайте областной администрации. Пробежавшись взглядом по новостям, Таня пришла к странному выводу: новостей из Зимовецкого района нет. Где-то открывали новый мост на федеральные деньги, школам и больницам вручали гранты по нацпроектам, а вот о Зимовце – ни слова. Правда, пройдясь по статистике, обнаружила, что из двенадцати районов области лишь один не получает субвенцию из областного бюджета – Зимовецкий.

Продолжая поиски, Таня обнаружила, что в окрестностях города есть мощный стекольный завод. Судя по той же областной статистике, район был на первом месте по производству пиломатериалов. Но вникать в это не стала – двенадцатый час. Заведение работало до последнего клиента, и у Татьяны возник шанс оказаться именно им.

Она расплатилась, признав местные цены вполне гуманными, и вышла в ночной бодрящий мартовский морозец.

До гостиницы было недалеко, городские власти на уличном освещении особенно не экономили, и Таня неторопливо шла, любуясь городом. «Интересно, – подумала она, – неужели муниципальный транспорт ходит здесь до половины двенадцатого ночи?»

Ответить на вопрос она не сумела. Одинокий гражданин, сидевший в остановочном павильоне, шагнул к ней. И Таня узнала Коляна.

Что он тут делал, просто отдыхал или поджидал ее, куда-то сплавив дружков, Таня выяснять не хотела. Главное, избежать продолжения знакомства. И это было возможно – весь вечер Коля явно больше выпивал, чем закусывал, поэтому быстрой у него была лишь речь.

– Ну, теперь рассчитаемся, сука! – прохрипел он. – Где же твоя крыша? – И потрусил к Татьяне.

Она увернулась и рванула по улице. Колян – следом. Нетвердость в ногах компенсировалась упорством. К тому же убегать по ночному незнакомому городу – не лучшее занятие. Попадешь в тупик там, где ты меньше всего ожидаешь.

«Может, подпустить, дать по яйцам и уйти?» – подумала Таня. Но она устала за день и не была уверена, что добьется нужного эффекта с первого удара. Думать о последствиях промаха не хотелось.

И тут она вспомнила здание, мимо которого пробегала, – универмаг. Оно было темным, лишь на стене мерцал какой-то огонек. Это же кнопка тревожного вызова!

Таня ткнула пальцем в кнопку, крикнула в черный динамик: «На меня напал хулиган» – и успела отскочить. Колян на миг замер, пытаясь понять, что она сделала. Потом рявкнул:

– Сука! Статью шьешь?! – И рванул с медвежьей резвостью.

Задача осложнилась: далеко убегать от места вызова не следовало. К счастью, универмаг располагался на перекрестке трех улиц, и Татьяна выскочила на середину маленькой площади. Заложила один вираж, другой, чуть прибавила, когда преследователь ее почти коснулся.

Увеличила отрыв на несколько метров. И поскользнулась. Упала не полностью, удержалась на руках, но слегка ободрала ладонь об асфальт. Вскочила из стайерской позы и, чуть не упав опять, отскочила. Успела ощутить, как рука Коляна прошлась по коже рюкзачка. «Не матерился бы, берег дыхание, может, и схватил бы», – отстраненно подумала она.

Колян, казалось, уловил мысль. Теперь он продолжал догонялки, лишь ожесточенно дыша. От этого хрипа Тане стало страшно. Вместо кружения на пятачке следовало рвануть по улице. Но там не горели фонари, и страх услышать топот за спиной в темноте был хуже всего…

Таня чуть не упала от яркого света, брызнувшего ей в глаза. На площадь влетел ментовский козелок.

Она предпочла остаться на месте. Колян общаться с правоохранителями не собирался, но погоня так утомила его, что он проковылял еще десять шагов, пока повторенное «Стоять!» не подкрепилось тычком в спину.

– Суки! Конвой вызвала? – хрипел он, когда его, уже в наручниках, протащили мимо Тани.

– Девушка, у вас все в порядке? – спросил сержант.

– Вроде да, – ответила Таня и только тут поняла, что пару раз коснулась белой куртки ободранной рукой и слегка запачкала ее кровью.

* * *

…Ментовка города Зимовца оказалась самой обычной районной ментовкой: последней ремонт двадцать – тридцать лет назад, старая меблировка, унылый энергосберегающий свет, советские пыльные плакаты. Разве что, по прикидкам Татьяны, в городе такого масштаба вечером в обезьяннике должны были сидеть пять-шесть клиентов, а здесь Колян оказался единственным посетителям. «Верно, в выходные обезьянник и здесь не пустует», – подумала Татьяна.

Ей пришлось дать показания. Дежурный лейтенант позвонил в ресторан. Как расслышала Татьяна, там подтвердили начало инцидента, обещали засвидетельствовать, если нужно.

Никаких незаконных мер к Коляну не применили, но, похоже, решетка обезьянника протрезвила его не хуже самых проверенных технологий нарколога Бориса Борисовича. Колян уже не обещал рассчитаться с прокурорами, даже не ругался, а печально глядел в пол и оправдывался: мол, ошибочка вышла, вернулся в родной город после долгого расставания, выпил слегка. Ну, с кем не бывает. Перед Таней скомканно извинился, добавив: сами должны понимать, как зона меняет человека. Меня ведь и закрыли-то ни за что, особенно по второму разу. «Рецидивист – это тот, кому не везет», – философствовал он.

Когда показания окончательно перешли в философию, сотрудники предложили Коляну заткнуться. Лейтенант сказал капитану:

– Вообще-то, административку впаять как нефиг делать. Но случай нестандартный – три ходки. А как откинулся – так в первый же вечер чуть до статьи не дотянул.

Колян не согласился – опять попросили заткнуться.

– Это для тебя, Вань, случай нестандартный, – ответил капитан, – ты второй год служишь. Знаешь, сколько таких фруктов – откинулся и в родные края. Погулять до новой ходки. Слышь, один вообще рекорд Гиннесса поставил. Тридцать минут на свободе. Вышел из ворот колонии, перешел дорогу, а там лабаз. Он его грабанул, там же его и повинтили. Вот так-то… Но вообще история непростая. Раскаяния не видно. А еще не видно осознания, – взгляд на Коляна, протестовавшего одними гримасами, – осознания того, что быковать, залупаться или, культурно выражаясь, проявлять криминальные замашки в нашем Зимовце – нежелательно и опасно. Значит, надо звонить Андреичу, пусть решает.

По обстоятельствам разговора Татьяна поняла, что Андреич – начальник районной милиции, но прямо сейчас подъехать не может – на федеральной трассе, проходящей через район, случилась серьезная авария и он там.

– Через час подъедет, – сказал капитан. – Говорит, что проблему понял и уже вызвал экспертную группу. Раньше него будут.

После этого сотрудники еще раз спросили у гражданочки, не пострадала ли она, и предложили отвезти в гостиницу. Но тут уж Татьяну обуяло профессиональное любопытство. От недавнего страха осталась лишь слегка саднящая ладонь. Зато адреналин без остатка поборол сонливость и призывал к деятельности. Потому Таня немедленно представилась и начала расспрашивать, в первую очередь о тревожной кнопке. Расспрашивала она лейтенанта, так как капитан отъехал по какому-то делу.

Ее заход «Сколько была в маленьких городах, а такого не встречала» оказался удачным, и ей удалось пробудить краеведческий патриотизм лейтенанта. Он соглашался, да, здесь отлично, сам раньше хотел служить в областном центре, а теперь не жалею, что сюда попал. Насчет Коляна, задремавшего в обезьяннике, лейтенант говорил, что это случай особый и нетипичный:

– Он шесть лет в родных краях не был. Не знал, что у нас все изменилось.

– А что изменилось?

– Как вам бы сказать получше. Просто не принято у нас сейчас вот так…

Сформулировать и высказать свою мысль лейтенант не успел. В помещение вошли люди, которых Татьяна сразу же отнесла к упомянутой экспертной группе. Посмотрев на вошедших, а их было четверо, Татьяна сразу подумала, что репортаж о работе наркологического центра «Надежда» может оказаться не самым главным материалом, привезенным из Зимовца.

Незнакомцы оказались столь интересны, что трем Таня сразу же присвоила клички: Верзила, Очкарик, Седой. Некоторая произвольность в этом была – никто из пришедших не отличался малым ростом и немножко седины имелось у всех. Но надо же их как-то различать.

Лишь с четвертым персонажем возникла заморочка. В нем не было подтянутости остальной тройки и уверенного, пружинящего шага. Пожилой мужчина, с морщинистым лицом, в опрятном пиджаке, вообще облика ухоженного и вальяжного. Казалось бы, такому типажу должен быть присущ апломб. Ан нет, в помещение он вошел замыкающим и не так чтобы с робостью, но без всякого желания и радости.

Приглядевшись к рукам четвертого господина, Татьяна придумала кличку и ему – Пахан. Наколок на запястьях у него было побольше, чем у Коляна.

Вошедшие посмотрели и на Татьяну, потом Очкарик, верно, лидер тройки, вопросительно взглянул на лейтенанта: мол, что за барышня? Пахан тоже скользнул по ней взглядом, но без всякого интереса.

Потом Пахан заглянул в обезьянник. Трудно сказать, узнал он Коляна или нет, потому что тот узнал его раньше:

– Грач! Здравствуйте, Павел Иванович! Вы за мной?

– Здравствуй, Колян, – негромко, с задержкой ответил Пахан, показывая интонацией, мол, погаси энтузиазм.

– Нет, – сказал Очкарик, – это не он, это мы за тобой приехали. – Выведите его, пожалуйста, – это к лейтенанту.

Колян, явно воспрянувший духом при виде Грача, тотчас же сник. Разве в прутья не вцепился.

– Права не имеете, задержанный я, – пробурчал он, обращаясь к лейтенанту. Но все же вышел.