Нищенка

– Маша, что случилось?

– Сестрички, дорогие, не судьба мне найти суженого, погиб мой цветок, будем беречь ваши, может у вас все будет хорошо.

Два оставшихся цветка росли за двоих. Они вытянулись, окрепли, уже наметились бутоны, Скоро, уже скоро должна решиться судьба двух сестер.

В этот вечер дежурила Татьяна. Она глаз не спускала с улицы, памятуя о несчастье старшей сестры. А беда пришла с другой стороны. Неожиданно подул сильный ветер, который в считанные секунды превратился в ураган. Сорванной с трубы железкой, как бритвой срезало ее цветок, забросало всяким мусором. Кинулась девушка к последнему цветку, заслонила собой от разрушительного ветра. Выбежали сестры из дома, ураган также быстро стих, как и налетел. Только ветер трепал еще кусты. Поняли сестры все, стали утешать бедняжку.

– Ах, сестрички дорогие, не судьба мне иметь свое счастье, пусть хоть Евдокия дождется своей доли.

Они убрали мусор и увидели, что на стебельке бывшего Татьяниного цветка, остался один листочек.

– Оставь его, Таня, пусть живет, может не все еще потеряно, может, вырастет что?

– Хорошо, пусть растет, – говорит, а слезы так и катятся из глаз.

Теперь единственная надежда охранялась пуще глаза. Сестры дыхнуть боялись на последний цветок. Никакая сила, казалось, не погубит его. Но и тут судьба отвернулась от сестер. Дежурила Маша в этот день. Подошла она к цветку, посмотрела, а листочки вроде бы вялые, да и головка наклонилась у цветка.

– Неужели полить забыли?

Потрогала землю, нет, не забыли полить, влажная земля еще была. А тревога все растет и растет, гибнет цветок на глазах. Позвала сестер. Пришли, смотрят, цветок и впрямь невеселый стоит. Татьяна потрогала землю вокруг стебля, пальцы в одном месте так и провалились в какую- то норку.

– Сестрички милые, грызун какой- то прошел, погубил корни цветка, сказала Татьяна.

Цветок завял, только один листочек остался зеленым. Решили сестры его тоже оставить.

Незаметно пролетело лето, зарядили частые дожди, раскисли дороги, ни пройти, ни проехать. А три листочка трепещут на ветру, все им нипочем, ни дождь, ни ветер.

– Надо же, удивленно говорили сестры, живут, несмотря ни на что.

Ушли Мария с Евдокией в соседнее село за покупками, осталась Татьяна одна в доме. Дел в деревне всегда много. Вытаскала она морковку из грядки, сидит на стульчике ботву обрезает.

– Хозяйка, а хозяйка, не дашь водички попить?

Смотрит, стоит у забора мужчина в военной форме. Встала, зашла в дом и вынесла кружку воды.

– Пейте на здоровье.

Мужчина взял кружку и стал жадно пить.

– Путь куда держите?

– Домой иду, красавица, три километра осталось, дойду как-нибудь. Ты прости, можно я посижу на вашей лавочке?

– Проходите, отдохните.

Она отворила калитку, мужчина, сильно прихрамывая, подошел и сел на лавочку.

– Совсем нога разболелась, рановато я на такое расстояние рискнул идти, но что поделаешь, мать ждет.

– А что с ногой- то?

– Зацепило осколком, врачи с трудом ногу спасли. Из армии комиссовали, дали пенсию.

– Зачем же пешком пошли?

– А какой дурак в наши края в такую погоду поедет?

Лавочка стояла у того места, где посажены были цветы. Посмотрела Татьяна на остаток от своего цветка, а листочек на нем так и трепещется, словно сказать хочет: “ Сорви меня». Рука так и потянулась к нему. Оторвался он легко. Приятный холодок прошелся по пальцам, легкая дрожь пробежала по телу.

– Пойду я, красавица, вроде немного легче стало.

– Легче, не легче, но провожу я вас до дома.

Взяла она его под руку одной рукой, в другую взяла нехитрые солдатские пожитки, и побрели они в его деревню. Не прошло и недели, пришли сваты от отставного солдата, попили винца да чайку и увели Татьяну из родного дома.

Не обошла стороной судьба и Евдокию. Ходила она проведывать тетку в соседнее село, заночевала там. Утром рано ее как – будто кто – то в бок толкнул, вскочила она, быстренько собралась и, несмотря на уговоры тетки, пошла в свою деревню. Идти через лес надо было. Идет, смотрит человек у дороги лежит, не испугалась и подошла к нему. Думала уже мертвый, потрогала за руку, нет еще живой. Кое- как взвалила себе на спину и понесла к дому.

А человек этот работником предприятия из района оказался. Пошли они втроем на охоту, сезон открывали, выпили в лесу, но перебрали на радостях, потом по пьянке этого бедолагу и потеряли. В лесу он заблудился, а погода ночью в эту пору холодная как есть, замерзать стал, в довершение ко всему угодил в яму с водой. Не окажись Евдокия утром в лесу, так бы и сгинул человек. Отогрели, оттерли они его с Машей, вернули к жизни. Лежит он в постели, в себя приходит. А Евдокия вышла на улицу, смотрит, а ее листочек от цветка так и бьется на ветру. «Сорви, сорви меня», – будто бы просит Евдокию. Протянула она руку, сорвала листочек.

К вечеру в деревню заявились его дружки, чтобы увезти в поселок. Они помогли ему одеться и привести себя в более или менее приличный вид. Он подозвал к себе Евдокию.

– Поправлюсь, приеду за тобой, знать судьба ты моя.

И действительно, через две недели приехали сваты, попили винца, попили чайку и увезли с собой Евдокию.

Не осталась одинокой и Мария. Поехала она в райцентр по делам, думала управиться за день, но не успела, устроилась на ночлег в гостиницу. Ужинать пошла в местную столовую. Когда заходила, увидела у входа на лавочке мужичка. Уж больно жалкий вид был у него, поэтому и обратила на него внимание. Сидит, ест свой скромный ужин, а тот мужичок из головы не выходит. Поела и вышла на улицу, посмотрела на лавочку, а мужичок все сидит. Подошла к нему, поздоровалась. Сразу отметила про себя, что уж больно не по погоде одет он, хотя и костюмчик и рубашка, и ботинки были приличные.

– Вам не плохо? – спросила она мужчину.

– Хуже некуда, ответил он, – а сам смотрит на нее так жалобно, что Мария неожиданно для самой себя пригласила его с собой в гостиницу.

Там он ей рассказал, что выгнали его из дома жена с тещей. Прожили они с женой пятнадцать лет, все эти годы он только и слышал от них упреки за то, что по службе не продвигается, что застрял в этом поселке. Сам он из областного центра, после окончания института был направлен на местную фабрику, женился, жил в тещином доме, вчера работника из его отдела перевели на работу в город, это и стало причиной выселения его по сути дела на улицу. Проговорили они всю ночь, а утром уехали в деревню к Марии. Там и был сорван ею последний листочек.

Через несколько лет пришлось побывать мне в той деревне. В доме у Марии, она жила в нем со своим мужем, было очень шумно. Сестры присылали на лето в деревню своих детей, а их было уже четверо. Перед домом благоухал различными цветами палисадник.

– Это георгины для Татьяны, муж каждую осень преподносит ей огромный букет этих цветов, ромашки для Евдокии, это их цветы с мужем, – поясняла мне Мария.

– А розы для Вас, – выразил я свою догадку при виде очаровательных красавиц.

– Нет, это для всех, а для меня муж иногда собирает синенькие незабудки, они нам обоим нравятся.

Я пожелал им всего хорошего и пошел своей дорогой. Счастливые люди, а это хорошо, счастье поздним не бывает, верить в него надо и не проходить мимо.

Елизавета

Город наш славился испокон веков хорошими поварихами. Умеют местные женщины печь не только отменные пироги и ватрушки, не менее вкусными получаются у них наваристые щи и супы, а уж про селянку и говорить нечего, но особенно удаются им мясные блюда. Откуда у них это умение, кто передал им секреты приготовления блюд? Эта загадка мучила меня, и я старался разгадать ее любыми правдами и неправдами. Шли годы, но все мои старания были напрасными, я стал терять уже всякую надежду на то, что разгадаю эту тайну, но неожиданно мне повезло.

Как—то собрался я навестить моего старого приятеля, который жил в глухой деревушке. Выехал я уже под вечер, приехать засветло не успел, заблудился. Как на грех стал накрапывать мелкий дождик, дорога стала раскисать, я чуть не застрял в одной луже. Как же я обрадовался, когда увидел тусклый огонек в одном оконце. Это оказался домик лесника. Я попросился на ночлег, меня любезно впустили. Какое это блаженство сидеть и пить чай из самовара с удивительными по вкусу пончиками.