Поход в неизвестность

И маленькое неприметное суденышко начало уходить все дальше и дальше на восток.

Уже через неделю плавания температура заметно снизилась и скоро о борт стал назойливо биться лед. Иногда его было так много, что, казалось, пройти сквозь него просто невозможно. Но он выглядел еще достаточно слабым и хрупким и от одного прикосновения корабля распадался на части.

В каютах в течение дня приподнятое настроение. Никто не унывал. Каждый выполнял поставленную задачу и твердо верил в благополучный исход плавания. Были время от времени и недомолвки, споры об покинувших в Муроме судно. Во время этих малоприятных разговоров все таки начинало чувствоваться скрытое недовольство, раздражение. Закрадывалось далеко, в глубине души, сомнение, но после беседа возвращалась в свое русло.

Прошло уже более месяца с момента выхода шхуны из Мурома и вначале суровое и холодное море уже не казалось таким страшным. Слабо светило у горизонта засыпающее солнце, от дыхания на морозном воздухе шел пар и штурман, разговаривая время от времени с капитаном не совсем точно, но сообщал сроки прихода в точки, соответствующие траверзам крупных рек или бухт, островов. И пока все шло по графику, что Петра Григорьевича и вдохновляло, и придавало хорошее настроение.

Как-то за завтраком Женя поделилась с капитаном своими соображениями:

– Петр Григорьевич, мне кажется, самое время подойти поближе к земле и, если нам подойдут условия, остановиться и перезимовать. Все таки, наверняка, там живут какие-нибудь туземцы и с ними будет проще, спокойнее и если хотите, веселее.

–Женечка. Я вам очень благодарен за Ваш совет. Я об этом тоже думал. Но мы еще слишком мало прошли. Погода нам помогает, еще есть возможность продвигаться дальше. Лед не настолько велик. Пройденное не нужно покорять дважды. Нужно торопиться. У нас есть собаки, пусть не много. Но это нам поможет добраться до большой земли довольно быстро, как мы этого только пожелаем. Конечно, когда мы станем, а это произойдет уже очень скоро, за судном команде необходимо следить. Чтобы нас не раздавило льдами, возможно придется при морозах вырубать лед вокруг бортов. Когда это доведется делать,

– это будет одно из самых ответственных мероприятий, которое необходимо исполнять вовремя и самым должным образом. Конечно, для этого не требуется присутствие всего экипажа. Не нужно думать, что здесь, на шхуне, где мы себя чувствуем вполне сносно, будет хуже, чем на берегу. Хотя я не отрицаю о возможности снарядить туда группу для проведения изучения местности и условий для благополучного переезда основного состава на зиму. Сегодня, я думаю, Вы не должны себя утруждать различного рода домыслами. Вы можете вышивать, готовить. Сейчас Вы учите команду необходимым наукам, преподаете философию, английский, французский языки, математику, что угодно. Ваше образование позволяет этим заниматься. И это здорово.

–Прошу прощения, если мои советы помешали Вашим планам.

Капитан решил отвлечь свою спутницу от необходимости продолжать беседу о наболевшем:

– Иногда нам попадается толстый лед, оторванные припаи и крупные его массивы вроде айсбергов. Вы, наверное, успели это заметить.

Женя при его разговоре смотрит в окно и о чем то размышляет:

– 

Так вот, продолжает Петр Григорьевич, – в этом случае нам приходится маневрировать, чтобы не случилось происшествия. У рулевого и дежурного матроса сейчас очень ответственное время.

Кстати, вчера один из них заметил на одном из таких ледовых островков белых медведей. И оказывается они плавают не хуже моржей! Представьте себе Евгения Александровна, пока они искали винтовку, медведь словно растворился. Нашего бы фотографа из Петербурга сюда. Эта была бы самая исключительная фотография, сделанная в этих полярных широтах. Медведь на льдине и рядом наше судно! Трудно поверить, но факт! Поистине факт!

–Петр Григорьевич, Вы правы. Но ведете сейчас себя как кадет, только что поступивший в военное училище, – Женя рассмеялась.

– Женечка, если бы Вы знали, как Вы хорошо сейчас выглядите, как Вам идет этот смех, который лечит от любых недугов. Я хочу Вам сказать, что все эти просторы, эти необозримые края, – они Ваши вместе со всей живностью. Скоро я положу к Вашим ногам меха. Много мехов. Вам будут завидовать. Вы будете купаться в славе. Вашу карету станут носить по нашему возвращению на руках и Вам не нужно будет к ней лошадей!

– Перестаньте! Все это слышать забавно и только! Я здесь из-за Вас и этим сказано все! Чтобы Вы или достигли своей цели или разочаровались в ней, как бы это прискорбно не звучало. Результат положительный важен несомненно. Важна, естественно, победа над всякого рода шепотом за нашими спинами. От него при неудачах не деться никуда. Я понимаю, что при нашем возврате, не выполнив поставленной цели, вы встретите колкие взгляды и усмешки наших соотечественников, можете лишиться должности и чинов, но мужайтесь, если хотите остаться жить, если действительно цените нашу с Вами любовь!

–Что Вы мне хотите сказать на сей раз Вашими прозрачными высказываниями?

– Только то, что стихия неуправляема с нашего маленького корабля и наше самопожертвование может уйти вслед за… за,… если хотите , вот за тем кусочком льда. Мы не знаем, что с ним будет завтра, быть может он растает, а может превратиться в огромный айсберг.

Если в этот миг внимательно присмотреться, то в полумраке каюты можно заметить навернувшуюся слезу у Жени. Она застлала ей глаза и приготовилась предательски скатиться по щеке, но голос у нее оставался по прежнему ровный и твердый, даже с ноткой некой простительной иронии.

–Да, – уже тихо ответил капитан. – Я этого боюсь больше всего, равно как и неудаче в пути, так и возвращению с ней обратно. Мне доверили людей и шхуну и я не хочу замарать достоинство дворянина и офицера. Но Вы безусловно правы. Наш корабль не достаточно силен в этих чуждых для нас водах. Но есть провидение, есть силы на небесах, которые нам помогут довершить начатое дело!

На палубе послышался выстрел. На его шум стала собираться команда.

Внизу, у левого борта, ревело раненое животное, заливая кровью лед.

Прозвучал еще один и медведь замер, оскалив неподвижно свои острые разъяренные клыки.

– Нас преследует удача Женечка, начинают сбываться мои слова, – шутит он.

– Спустить шлюпку на воду! Струганов, Вишанский, Лобов, – заняться разделкой туши!

Стало заметно оживленнее, веселей. Сверху то и дело слышались советы. Моряки ловко управлялись со зверем, свежуя его. Мясо покрывалось лишь на секунды уже который час расплясавшимися с немного просветлевшего на востоке неба снежинками. Все предвкушали вкусный обед. Боцман потирал руки. Стоящие на палубе принимали в алюминиевых чанах разделанные, дымящиеся от мороза, куски парного мяса.

– Я бы Вам посоветовал, – проговорила капитан в адрес повара, – мясо при приготовлении пищи больше кипятить в котле, потому, как у нас нет специальной лаборатории для его исследования на различного рода заболевания.

– Я приму Ваши слова к сведению. Все сказанное Вами непременно будет исполнено.

И действительно на протяжении довольно длительного времени людей не приглашали за стол.

– Капитан? – поинтересовался боцман. По случаю такого праздника, первой удачной охоты, разрешите выдать команде спирт?

Дозволяю, но не переусердствуйте.

Медвежатина пришлась всем по вкусу, жир перетапливался и из него мастерились свечи жировики. Через несколько дней, шкуру медведя, огромную белую, уже достаточно выделанную, преподнесла команда в подарок на очередном ужине Евгении Александровне. И она была настолько большая, что заняла в каюте под ногами практически все место.

– Стало заметно теплее после того, как у меня появилась эта громадная прелесть. Спасибо Петр Григорьевич Вам и

матросам за вашу заботу.

–Больше им. Сегодня нам дополнительные запасы с продуктами и со шкурами никак не помешают. Когда попадется еще такой зверь, я прикажу, чтобы Вам дали Евгения Александровна возможность на право первого выстрела. Вы себя почувствуете богиней охоты, другого слова я не смогу подобрать, желая сделать Вам приятное.

-Нет. Я к этому не готова. Да и незачем. Я не хочу убивать кого бы то ни было. Избавьте меня от этого и простите , если своими словами я Вас немного расстроила.

– Ну что Вы. Я ведь хотел доставить Вам только удовольствие в нашей немного однообразной жизни. Только и всего. Не смею возражать.

Они оба некоторое время помолчали, каждый думая о своем. Девушка нежно провела ладонью по руке Петра Григорьевича. При этом медленно, уже тихим голосом произнесла:

–Вы мне можете доверять во всем… И если будет нужно я стану оказывать Вам помощь.

– Спасибо. Других слов я от Вас ожидать и не мог. Темнеет. Будем готовиться ко сну. Я прикажу коку заварить чая.

–Нет, нет. Не надо. Какой короткий стал день. И эти непривычно сильные морозы…

–Но в этом есть и преимущество. Здесь нет той сырости, которая нас так удручала в Петербурге.

–Тут, вдали то людей, от цивилизации, я ощущаю покой, зыбкий покой, который постоянно нарушается треском льда за кормой.

–Уважаемая Евгения Александровна! Милая моя! – Павел Григорьевич взял ее руки в свои и стал перед сидящей девушкой на колени.

–Надо, надо Евгения Александровна к этому просто привыкнуть, привыкнуть к трудностям и опасностям, которые нас здесь подстерегают. До сих пор мы этого не делали.

– Мне кажется, – Женя прикоснулась кончиком мизинца к щеке капитана, – Вы это совершили самый первый. На Вас равняемся мы все, Ваши подчиненные, Ваша команда, мой рыцарь, покоритель северных просторов.

–Каково же у Вас общее впечатление о нашем путешествии, плавании или походе, как хотите, только я хочу услышать откровенный ответ, – поинтересовался капитан.

–Это слишком сложный вопрос. Я иногда забываю, где я нахожусь под монотонный убаюкивающий шелест этих застывших бесчувственных нагромождений, но, когда вижу Вас рядом!.. Когда окунаюсь в жизнь экипажа!