Чаепитие с Богом

– Напоминает.

– А вот за это тебе плюс. – Мужчина улыбнулся. – Мне нравится, что ты не пытаешься оправдаться или сменить тему. Значит, действительно проделал много работы над собой. Но, как говорится, гештальты нужны для того, чтобы их закрывать. Ведь закрытый гештальт – это сексуально.

Разговор так глубоко засасывал Сергея, что он уже практически не видел мужчину напротив. Память возвратила его в прошлое. Запах столовой, футбольное поле и лица друзей. Андрей Михайлович запустил в нем что-то детское, и психолог будто вернулся в то незрелое состояние.

– Прежде чем я тебе расскажу, кто я такой и зачем пришел сюда на самом деле, давай-ка я поведаю, при чем тут все же Бог. Тот самый Бог, который живет в каждом из нас.

– Как скажете, – согласился Сергей, вспомнив, что разрешение происходить чему-то является отголоском сильной позиции. Он держался из последних сил за возможность быть главным в своем собственном кабинете и боялся упустить хотя бы эту возможность сохранить свое лицо.

– Бог – это не только тишина внутри. Бог повсюду, и на все Его воля, – сказал Андрей Михайлович. – Ты только прислушайся. Слышишь? – Он сделал долгую паузу. – Ничего. Тишина. В этом и заключен Бог. Он слушает нас и молчит. – Мужчина собрал ладони в замок. – Вот многие думают, что Бог – это свет, а я считаю, что Бог – это тьма. В космосе все состоит из темной материи и тишины. А света сколько? Так, точки! Бог больше точек и звуков. Он больше всего на свете, и Он скрывается в том, чего больше всего. Темнота и тишина – вот что такое Бог. И не только Бах звучит в каждой композиции, но и Бог, потому что Бах – это звуки, а Бог – тишина между ними.

– И все же, почему вы так носитесь с этим Богом? Этой тишиной. Тьфу, невыносимо, – не выдержал Сергей, – еще дразните меня историей про мальчика из лагеря, и все не договариваете. – Он сжал скулы. – Хотите знать, бывал ли я в “Салюте”? Бывал! Задирал ли сверстников? Было дело! Только при чем тут эта чертова тишина и Бог? – Перед глазами Сергея запрыгали черные точки и опустилась темная пелена. Он уже не мог сдерживать себя. Внутренний огонь обжигал его и захватывал, не давая возможности быть последовательным.

– Ну наконец-то… – На лице Андрея Михайловича, подобно тягучей смоле, растянулась улыбка… – Наконец-то я вытащил тебя наружу. А то мне уже казалось, что ты и впрямь изменился, стал солидным человеком с кучей грамот. Но нет, людская суть не меняется. Ты все тот же подросток: заносчивый, самовлюбленный эгоист. Маски недолго держатся на кривых лицах эмоционального уродства. Я всегда верил в то, что стоит слегка подковырнуть затычку, и из бочки польется то, чем она наполнена. И мне не нужно иметь химическую лабораторию у себя под рукой, чтобы сказать, чем наполнен ты.

– Вы пришли сюда унижать меня?

– Я пришел сюда закрыть свой гештальт, – перебил Андрей Михайлович. – Это ты его начал в лагере “Салют”, и теперь я пришел сюда сыграть с тобой в игру! Чтобы расставить над все точки на “i”.

– Какую еще, к черту, игру?

– Ты знаешь про “русскую рулетку"?

– Вы, вообще, в своем уме? – Сергей вжался в кресло.

Андрей Михайлович спокойно изучал психолога, словно тигр, загнавший жертву в угол.

– Мы не будем стреляться. Мы с тобой просто решим, кто из нас более здоров. Ты или я.

– В каком это смысле здоров?

– В психологическом, – улыбнулся Андрей Михайлович. – Какие симптомы психологического здоровья ты знаешь? Так, для общего развития. А то я человек с улицы и не особо разбираюсь в критериях. А ты другое дело, заслуженный психолог.

– Кто вы такой?

– Скажем так, я тоже был в лагере “Салют” вместе с тобой, в одном отряде.

– Что-то я вас не припоминаю.

– Зато я тебя очень хорошо помню.

Андрей Михайлович посмотрел на электронные часы на стене: до конца сессии оставалось меньше пяти минут. Сергей тоже обратил внимание на время и откашлялся несколько раз, прогоняя свои переживания.

Мужчины медленно обернулись друг к другу. Между ними возникла зрительная дуэль. Что психолог, что его посетитель не желали отводить взгляда и тем более что-либо говорить. Они боролись глазами, без слов. Нарушение молчания приравнивалось к позорному проигрышу. Никто не желал проигрывать. Андрей Михайлович изредка моргал, а Сергей не позволял себе даже этого. Его глаза стали сухими.

– Сергей Алексеевич… – В комнату вошла миловидная девушка в летнем сарафане. Звонкий голос немного сбавил напряжение между мужчинами, но ни один из них никак на нее не отреагировал. – Сергей Алексеевич, – повторила девушка, – у вас посетитель.

Девушка поправила свои белые кудрявые волосы и замялась, переступая с ноги на ногу.

Андрей Михайлович оставил взгляд Сергея и повернулся к секретарше. Девушка оказалась совсем молоденькой. Когда он шел на прием, то, к своему сожалению, не заметил ее. А сейчас она стояла на черных длинных шпильках и вызывала в нем приятные чувства восхищения и юношеской бойкости.

Андрей Михайлович улыбнулся секретарше, и та, неуверенно улыбнулась ему в ответ. Только Сергей продолжал смотреть на гостя, от злобы играя челюстями.

– Посетитель подождет, милочка, – сказал Андрей Михайлович.

Девушка растерялась и закрутила головой, смотря то на Андрея Михайловича, то на своего руководителя.

– Но… Сергей Алексеевич… – протянула секретарша, пятясь назад, – у нас же клиент. – Она запнулась. – Там! – Она указала в сторону коридора.

– Ничего страшного, Сергею Алексеевичу нужно еще немного поговорить со мной, – сказал Андрей Михайлович, – у меня очень тяжелый случай. Правильно? – Он повернулся к Сергею.

– Правильно… – безучастно ответил тот.

– Вы можете нас оставить. – Андрей Михайлович кивнул на дверь.

– Но… – девушка снова указала на коридор с ожидающими Сергея клиентами.

– Не беспокойтесь о клиенте. Просто скажите, что тут человек с Богом разговаривает. – Андрей Михайлович покрутил пальцем у виска. – Клинический случай, – прошептал он, держа обратную сторону ладони у рта.

Сергей не понимал и половины того, что происходило в его кабинете. Психолог словно вернулся в прошлое и вспомнил картину из своего детства.

—Ты от нас так просто не отделаешься, – сказал светловолосый подросток. – Пока не съешь жука, мы не отстанем.

В тускло освещенном корпусе парень, прижатый в угол около собственной кровати, стоял в окружении пяти хулиганов. На их лицах блестели ехидные улыбки. Андрей смотрел по сторонам, пытаясь найти спасение.

– Когда хорошенько прожуешь этого красавчика, тогда и отпустим тебя баиньки. – добавил светловолосый и кивнул на майского жука в руках Сергея.

За окном скрипели сверчки и громко шелестели листья на деревьях…

– Да что ты мнешься, жук очень полезный. Деликатес, – вырвался высокий голос откуда-то из темноты и тут же хихикнул.

– Тебе нужно просто взять его в рот и прожевать, – заметил Сергей и поднес жука еще ближе ко рту Андрея. – Делов-то!

– А если не съешь сам, то мы его тебе просто запихнем и заставим сглотнуть, – засмеялся самый пухлый подросток.

Андрей зажмурил глаза и послушно разомкнул губы. Сергей положил майского жука зеленого цвета с фиолетовым переливом ему в рот, аккуратно, будто это шоколадная конфета. От вида живого насекомого во рту Андрея трое парней зажмурились, а один отвернулся. Только Сергей не отводил глаз.

– А теперь жуй, – приказным тоном сказал он.

Парень сомкнул губы и закрыл глаза. Жук исчез во рту Андрея. По его лицу было видно, что ему противно и страшно.

– Жуй, – повторил Сергей.

Андрей подоткнул жука языком на нижний ряд зубов и надавил на него верхним. Как бы примеряясь к укусу. Он представил, что будет, когда надавить на жука? Какой вкус почувствует? Его не ждало ничего хорошее, но он повиновался.

– Ты будешь его жевать сегодня или нет?

Хруст раздался на весь корпус. Все ребята съежились. К мальчику с высоким голосом подступил рвотный рефлекс, он прикрыл рот рукой и убежал к выходу. Андрей жевал жука, стараясь не думать о том, что сейчас чувствует. Он словно отделился от своих переживаний. Вкус во рту жил отдельно от тела; казалось, что это не Андрей жует жука – кто-то внутри делает это, Андрей лишь наблюдает, как это происходит. Ребята видели то же самое, что и этот “кто-то” внутри Андрея, только Андрей был на сцене событий, а ребята – зрителями на последних рядах.