Чаепитие с Богом

Девушка не торопилась покидать кабинет, она ждала одобрительного кивка от своего директора. Но он неподвижно изучал ухо Андрея Михайловича и не обращал на нее и малейшего внимания.

– Сергей Алексеевич, – протяжно повторила она. – Клиент…

– Милочка, как вы не поймете? Кому-то нужно больше времени, кому-то – меньше. Я вот тот клиент, кому нужно немного больше положенного времени, – улыбнулся Андрей Михайлович. – Ступайте и скажите посетителю, что сессии у него сегодня не будет.

Секретарша замялась в дверном проеме. Она с трудом понимала, как ей действовать дальше: Сергей Алексеевич молчал и не давал никаких указаний, а самостоятельность он не поощрял. Она боялась получить выговор, поэтому не торопилась покидать помещение.

– Извините, но я не могу просто так уйти без соответствующего указания Сергея Алексеевича.

– Сергей, – Андрей Михайлович повернулся к психологу, – отпустим девушку? Нам же есть о чем поговорить, правильно? – уверенно сказал он.

– Да-да, – пробуждаясь от воспоминаний, произнес Сергей, – ступай и принеси мои извинения Семену Игоревичу. – Он кашлянул. – Скажи, что тут особый случай, который требует особенного подхода и большего времени, чем я планировал.

Секретарша сделала неуверенный шаг назад, прикрывая за собою дверь.

– И принесите нам чая, – кинул вслед Андрей Михайлович. – Я пью исключительно зеленый, – добавил он. – А какой чай будешь ты? – посетитель обратился к психологу.

– Сергей Алексеевич пьет кофе, – заметила девушка

– О, милочка, я же обращаюсь не к вам. Не хорошо влезать в чужие разговоры. Разве вас этому не учили в школе?

На лице секретарши выступил румянец.

– Я тоже буду зеленый чай, – сказал Сергей.

Девушка кивнула и быстро выбежала из кабинета, чуть хлопнув дверью.

– Совесть рано или поздно становится врагом, – заметил Андрей Михайлович. – Совесть предает своего хозяина и переходит на сторону потерпевшего. Все, что принадлежало тебе и было частью тебя, становится твоим палачом. Вот почему Иисус говорил: если тебя ударили по одной щеке, подставь другую, так ты точно не натравишь на себя свою свободную совесть. Свою тишину. Своего Бога.

Было заметно, как Сергея трясло. Казалось, что Андрей Михайлович выпил из него все соки. Психолог вжался в кресло и утопил голову в плечи. От напряжения его тело стало меньше. Каждый мускул Сергея ненавидел Андрея Михайловича, поэтому мышцы были напряжены так сильно, что превратились в камень. Казалось, что Сергей превратился в мраморную статую.

– Ты полагаешь, что это я делаю с тобой ужасные вещи, и будешь считать меня ужасным человеком? – Андрей Михайлович улыбнулся. – Но ты сам это делаешь с собой. Твои внутренние демоны кусают твою плоть изнутри, вырывают куски и заставляют кипеть твою кровь. Демоны издеваются над тобой, и ты, смотря на меня, видишь не меня вовсе, ты видишь своих демонов. – Он сделал паузу. – У тебя уже совсем закончились силы сопротивляться мне? Ты уже не тот Сергей Алексеевич, который меня встретил в начале сессии. Вся твоя напыщенность улетучилась. Ты превратился в испуганного мальчишку. Видимо, ты вспомнил меня. Ты вспомнил, что ты сделал со мной, и испугался, что тебя заругают.

– Да, я тебя вспомнил, – выдавил Сергей. – И мне очень жаль, что я так поступил с тобой. – Он выдохнул, и его голова повисла на груди.

– О-о-о, твои обучения и вправду пошли тебе на пользу. Ты научился говорить то, что нужно говорить. Но чувствуешь ли ты то, о чем говоришь? – Андрей Михайлович поправил футболку.

В дверь постучались. Не дождавшись приглашения, Катя тихо зашла в кабинет с металлическим подносом в руках. На нем стояли две белые чашки с зеленым чаем и блюдце с печеньем “Юбилейное”. Она молча подошла к журнальному столику между мужчинами и, поставив поднос, торопливо покинула помещение.

– Что ты от меня хочешь? Ты пришел проучить меня? Так давай, сделай это и уходи из моего кабинета! – взорвался Сергей. – Зачем все эти поучительные высказывания? Просто сделай, что собирался, и давай уже разойдемся по своим углам.

– О, ты перешел на ты. Наконец-то ты отбросил все эти нормы социально одобряемого поведения. – Острые уголки губ Андрея Михайловича приподнялись вверх.

Посетитель протянул руку к своей чашке чая и, не торопясь, поднес ее к губам. Чай был крепким и горячим. Секретарша хорошо постаралась, заваривая его.

– Ты же знаешь, что пытка приносит куда больше страданий, чем быстрая смерть? Зачем мне торопить события, если ты уже в моей власти? Зачем упускать возможность поиграться с тобой, если ты больше не способен сказать мне и слова поперек. – Он громко отхлебнул чай. – Смотря на твои сертификаты, я полагал, что ты окажешься более крепким парнем, а ты сдулся уже через час разговора. И как после этого мне не считать себя уравновешенней, чем ты? – Гость поставил чашку обратно на стол и взял печенье, любопытно рассматривая причудливые линии на нем. – Как мне отказаться от соблазнительной мысли, что моя связь с Богом помогает мне жить более спокойную жизнь, чем живешь ты? Ты много работал, чтобы проводить подобные встречи. Ты учился, заслуживал хорошие оценки от своих наставников, а я просто нашел Бога внутри себя и держусь за него. Между нами пропасть. Ты стараешься соответствовать своей роли психолога, а я просто слушаю тишину внутри себя. Я не повторяю то, что выучил в книгах. Я говорю только о том, что ощущаю сам. В этом наша разница. В твоей голове живут мертвые ученые, в моей голове пульсирует жизнь.

– Если ты хочешь, чтобы я тоже съел жука, так и скажи, я его съем, только перестань со мной разговаривать как с мальчишкой.

– Так ты и есть испуганный мальчишка. – Андрей Михайлович посмотрел на Сергея. – Ты не можешь и дня прожить без всей той атрибутики, которой обложился. Ты как подросток, полагающий, что курение делает его взрослей. Нет, Сережа, не делает. И твои бумажки под стеклом не делают тебя психологом, и тем более человеком.

– А ты сам человек? – вступил Сергей. – Посмотри на себя… Если ты такой одухотворенный и живешь в согласии с Богом, твой Бог не против твоих поступков? Это ты называешь человечностью?

– Лекарство бывает мерзким на вкус, но его нужно выпить.

– Если ты хочешь, чтобы я выпил лекарство, то давай его сюда. Что мне нужно сделать, чтобы ты ушел? Попросить у тебя прощение?

– Прощение – это просто слова. Я не хочу, чтобы ты произносил пустые слова, я хочу, чтобы ты почувствовал раскаяние. Я буду рад, если ты поймешь, каково было мне, когда я с хрустом пережевывал бедное насекомое. Сколько злости я испытал тогда и сколько злости я испытал потом.

– Так прости меня. – от напряжения Сергей встал с кресла обойдя его сзади, как бы прикрывался. – Это же была лишь детская шалость. Я хотел почувствовать себя важным, мне было страшно, что меня не примут в лагере, поэтому я схватился изо всех сил за возможность чувствовать себя таковым. Все это было сделано от слабости, а не от силы. Я думал, что если поставлю на колени всех вокруг, то стану самым высоким. Мне просто было очень нужно самоутвердиться.

– И снова тебе плюс. – Андрей Михайлович ткнул на Сергея указательным пальцем и подмигнул. – Говорить ты научился, но я тебе не верю.

– Хорошо, я признаю свое поражение в твоей игре под названием «русская рулетка». Ты победил, – хмуро сказал Сергей, – у меня больше нет сил для этого театра. Это зашло слишком далеко.

– Это только начало, дорогой мой. – Андрей Михайлович потер руками. – Я долго готовился к своему триумфу. В своих фантазиях я смаковал результат этот встречи, и она идет так, как я планировал.

– То есть ты планировал прийти сюда, рассказать свою ерунду про Бога и научить меня, как надо жить? Ты серьезно? Это твой план? Зачем? Ты хочешь задавить меня авторитетом?

Андрей Михайлович не торопился с ответом. Он окунул печенье в горячий чай, и когда оно распухло, положил его в рот, едва не уронив мягкую половинку. Не прожевывая печенье, проглотил его одним махом и улыбнулся Сергею, качая головой то вперед, то назад.

– Я не большой любитель социальных сетей, – начал Андрей Михайлович, – а вот моя дочка просто обожает “ВКонтакте” – Он внимательно посмотрел на Сергея. – У тебя же нет детей?

Мужчина отрицательно покачал головой.

– У меня двое. – Он отпил немного чая. – Две светловолосые девчонки. Все в меня, будто моя жена не женщина, а ксерокс. – Андрей Михайлович поставил чашку на столик. – Старшая дочь как-то сказала: “Папа, тебе обязательно нужна страничка ВКонтакте”, – высоким голосом изобразил он, – и тут же зарегистрировала меня в нем, там-то я и наткнулся на тебя. Я уже и забыл, что ты существуешь, а тут аккаунт с твоими фотографиями и сопроводительным текстом, да таким, точно ты не хулиган, а профессор психологии. Ох, знал бы ты, как я тогда разозлился. Забытые чувства вновь напомнили о себе. Пацан, накормивший меня жуком, – высокооплачиваемый психолог! Смех!

Сергей молчал. Выжатый, как лимон, он попытался вспомнить, когда еще так уставал. Может, только в начале своей карьеры? Когда, помимо работы с клиентом, он вдобавок боролся со своим внутренним страхом, что у него ничего не получится? Что он бездарь и вообще не способен помочь людям? Только каким было его удивление, что быть психологом не так сложно, для этого нужно лишь внимательно слушать и вовремя задать правильные вопросы.

– Мне так захотелось увидеть тебя. Прийти и показать, что разбираюсь в жизни не меньше твоего и для этого мне не нужны бумажки с важными подписями за стеклом.

– Значит, это дуэль? – задумчиво произнес Сергей. – Какая-то часть тебя ассоциируется со мной, и эту часть ты не можешь принять в себе, вот ты и злишься. – Было заметно, как психолог поменялся в лице.

– Нет во мне никаких частей тебя, – рявкнул Андрей Михайлович, – есть я и Бог, и этот Бог в одно мгновение находится во всех людях на Земле. Одно и то же существо изучает само себя с помощью миллиарда глаз.

Сергей, не делая резких движений, отвернулся от Андрея Михайловича и подошел к окну. Изучая автобусную остановку, проезжающие мимо машины и прохожих, он впервые задумался о том, что было бы, если бы он никогда не существовал? Изменился бы как-то мир? Ходили бы эти люди по тротуару, управляли бы они автомобилями? И если ответом на этот вопрос была тишина, то каким бы стал ответ на вопрос куда проще первого – что будет с миром после его смерти?

– Ничего, – сказал Андрей Михайлович.

– Что ты сказал? – не поворачиваясь к посетителю, поинтересовался Сергей.

– Ничего не существует. Весь этот мир – иллюзия. Выдумка ума. Ум собрал движение энергии в материю. Хотя материи нет. Вообще ничего нет, кроме пустоты и тишины. Вот поэтому я убежден, что Бог и есть тишина и пустота. Бог – это ничего.

– Хорошо, пусть это будет правдой. Пусть Бог – это тишина внутри каждого из нас, и что с этого? Что меняется от этого? Как этот факт способен повлиять на меня? – наблюдая, как из такси вышла деловая девушка с огромной папкой для бумаг, спросил Сергей. – Ничего же не изменится. Мне так же придется делать то, что я делал все время, а потом я умру. Меня не станет, знаю я о Боге внутри себя или не знаю этого.

– А что тогда вообще важно? – переспросил Андрей Михайлович. – Моя внутренняя тишина важна мне, не тебе, а все, что важно мне, влияет на мое состояние, – сказал он. – Если я чувствую себя хорошо, то весь мир становится для меня дружелюбным. Так?

Сергей слышал, что говорит гость, только не хотел реагировать на его слова. Он продолжал смотреть в окно. Видел, как некоторые проходили проезжую часть быстрым шагом, а другие шли не спеша. Кто-то носил яркую одежду, а другие предпочитали неброские цвета. Люди были разные и по-разному выражали себя, только это не имело никакого значения. С седьмого этажа офисного здания все они выглядели как муравьи. Они напоминали бездушную биомассу.