Возьми меня за руку

У Эрика пересохло в горле, он почувствовал, как в груди бешено колотит сердце.

– Как это возможно, это же бред какой-то, – пробубнил Эрик в ответ священнику, выходя из нокдауна за секунду перед поражением ввиду явного преимущества противника.

Тут Франческо резко сменил тон и заговорил без издёвки, в полтона, выражая гостю сочувствие и понимание:

– Мне безумно жаль Вас, Эрик. Безусловно, Любовь Господа имела на тот момент непривычные для понимания обычного человека оттенки и нюансы. Это, выражаясь нашим языком, носило чисто академический интерес. Вы понимаете меня, надеюсь? Да, именно так одно мгновение меняет наши судьбы на сто восемьдесят градусов, но Вас не поймали, Вас не загнали в стойло, как Вы можете сейчас неверно понять. Вам повезло, как избранному сыну сыграть эту игру, чтобы доказать величие и непоколебимость веры Господа. Вы думаете, таракан поймёт это?

Купер закивал головой в стороны, то ли демонстрируя своё непонимание всего услышанного, то ли в знак категорического несогласия.

– Смиритесь, друг мой. Вы такой же, как все. Нет на земле ни одного человека, самостоятельно выбирающего себе судьбу, нет человека свободного и независящего от системы окружающего мира. Зато многие верят, в свою значимость, в свою индивидуальность и могущество! Наивные, жалкие букашки! Ведь, понимаете, им-то ещё сложнее! Вместо того, чтобы радоваться и наслаждаться миром, здоровьем, настроением, любовью, в конце концов! Нет, надо же всё усложнить, нужно раздуться, словно мыльный пузырь, и лопнуть у всех на глазах! Красота, какая! Это же комиксы! Постоянно вокруг тебя показывают комиксы! Вы замечали это, Эрик?

Купер не ответил. Святой отец, и, не ожидая ответа гостя, продолжал:

– Это тонкая грань между мирами, отношениями, взглядами и всем, всем, всем, что существует на планете. Почему значительнейшая часть человечества не может понять самого важного? Ключ ко всем разгадкам на земле есть только один, – здесь Франческо плавно перешёл на шёпот. – Как это не пошло звучит, но это всеобъемлющая безусловная Любовь ко всему, что только видят твои глаза и слышат твои уши. Только так тонкой иглой абсолютно безболезненно ледяное делается горячим, неподъёмное становится невесомым, твой враг с необычайной лёгкостью перелепится в твоего друга, а завистник в твоего воздыхателя. Не говоря уже о том, что их нужно искренне обожать за то, что они всю жизнь помогают нам быть лучше, чем они хотят. Вы согласны со мной?

– Я, честное слово, не понимаю, чего Вы хотите от меня? – сквозь сжатые челюсти выдавил из себя Купер. – Я на проповеди с детства не хожу.

Святой Отец потрясённо посмотрел на гостя и полностью откинулся на спинку кресла-каталки:

– Да, извините, я же Вас пригласил по другому поводу. Это возраст, друг мой, не обижайтесь, прошу Вас. Ближе, как Вы предпочитаете, к делу. Так вот. Господь отправил меня к Вам, потому что он проиграл спор. Точнее, почти проиграл. Поэтому, мы с Вами должны сейчас закончить ту сделку потому что, все до единого человека, отправленные Вами на тот свет, находятся на одной стороне весов, а Вы на другой. При этом Вы оказались в самом низу, в том месте, где находится ад.

– Это чушь.

– Вы очень упрямы… Вы дорого обходитесь Господу нашему, господин Купер! Он Вас тащит в рай, а Вы подводите Его! Прошу Вас только об одном – исповедайтесь мне, раскайтесь в грехе, признайте существование Создателя нашего и причаститесь!

Эрик медленно хлопал ресницами, представляя себе эти самые весы, и молчал.

– Этого будет достаточно, господин Купер! И во всём будет Божья воля!

– Это бессмыслица, уважаемый Франческо Марти!

Святой Отец снова потрясённо посмотрел на гостя и на этот раз, откинувшись от спинки кресла-каталки, чуть наклонился вперёд.

– Иначе, я раздавлю Вас, как насекомое, ползающее под ногами! – поставил точку священник. Он отвернулся от гостя, глядя на бескрайнюю линию горизонта.

Собеседники просидели, молча около пяти минут, каждый думая о своём.

– Вы считаете, что заманили меня в ловушку, – негромко, но уверенно произнёс Купер. – Я жил как считал нужным, я независим от чужих мнений, я верил и не верил, бывал прав тысячи раз и столько же ошибался, но это только моё дело. Моё! Мне плевать, кто, на что спорит и кто выигрывает спор. А Вы, Вы – сумасшедший старик. Не более того.

Франческо посмотрел на него снизу вверх:

– Так я и думал. Но без Вас таинство не состоится. Отпустить грехи убиенным Вами и открыть им дверь в рай – моё дело. От Вас требуется только Ваше присутствие.

– Это не входит в мой распорядок на ближайшие годы. Я уверен, Отец, Вы и без меня обойдётесь.

– Нет, уж, нерадивый сын, нет! – священник внезапно вытащил из под одежды трясущейся рукой револьвер и направил дуло в лицо гостю.

– Вы с ума сошли, – прошептал себе под нос Эрик, зажмуривая глаза и ожидая выстрел.

– В Чистилище, господин Купер, в чистилище! – забубнил Франческо, одновременно стараясь удерживать мишень на мушке ствола и собрать все силы для нажатия на курок.

В этот же миг над домом сверкнула гигантская молния и со всей силы ударила в крышу, расколов её на части. Следом за ней раздался оглушительный гром. Его ударная волна, словно, докатившаяся после взрыва в небе атомной бомбы, обрушилась на стены, по которым в разные стороны паутиной пробежали трещины-стрелы невероятной длины. Дом пошатнулся, но с неимоверным трудом удержал вертикальное положение. Огромные стёкла, не выдержав напряжения несущих стен, одновременно лопнули и разлетелись на мелкие осколки во все стороны, разбиваясь в крошки о гранитные плиты пола. И как только последний осколок, беззаботно прыгая и звеня в неожиданно образовавшейся тишине, ударился о стену дальнего угла балкона, за спиной Эрика медленно и тяжело скрипнула дверь. В этом бесконечном, казалось бы, непрекращающемся скрипе было всё, что могло остановить жизнь на земле. На глазах Купера все цвета предметов померкли и обесцветились, будто на них пролили серую грязную водяную краску. Тут же исчезли запахи, а еда, стоявшая на столе, вмиг высохла и рассыпалась на мелкие крошки, словно, это было снято на киноплёнку документального фильма. Темнокожая девушка, всё это время находившаяся неподалёку, окаменела. Её красивое лицо обострилось, глаза, прикрытие веками, застыли. Купер затылком чувствовал приближение к нему чего-то ужасающего. Тяжёлые шаги монстра, вышедшего к собеседникам, остановились на расстоянии вытянутой руки. Эрик не отрывал глаз от священника, медленно опускающего оружие. Лицо падре перекосило от страха, по щекам полились слёзы и он покорно, прося о помиловании, склонил голову вниз, максимально ссутулившись.

IV

– Чистилище? Ха-ха-ха! – раздался смех незваного гостя. Его голос прошёл от макушки до самых пяток Купера. Тень страшного незнакомца обошла сидящего в кресле Купера и встала прямо перед ним. Это был Боб Марли. Эрик от неожиданности быстро встал и увидел, что тот значительно выше ростом, чем был когда-то в их юности. Он был крупнее, необычайно крупнее простого человека, а его лицо… Его лицо… «Нет, это не он», – поймал себя на мысли Купер и медленно присел обратно в кресло, замерев от ужаса.

– Это же я, Эрик, – с улыбкой произнёс Боб, положив огромную ладонь на плечо приятелю. Несомненно, я выгляжу иначе – тело моё цело и невредимо, будто и не было никакого крана.  Это же ты спас меня! Я же сказал, что ты – ангел.

Купер, вытаращив глаза, смотрел на Боба снизу вверх, от чего тот казался ему ещё больше.

– Только вот кто-то, как этот вечно пресмыкающийся старик, – Боб перевёл взгляд на священника, – считает иначе. Он тебе тут заливал свои сказки и пугал тебя чистилищем? Так, он сам там не был, а всё учит, учит и учит, заливает пустоголовым их черепушки своим повидлом, не подтирая себе задницу! Эрик, да ты, посмотри на этот дворец! Почему же наш святоша не скитался по миру и не проповедовал свою веру, как истинный миссионер, отказавшись от земных благ, доказывая ценность будущей вечной жизни? Почему он, как некоторые христианские и католические подвижники, монахи-отшельники, добровольно не заключил себя на целую жизнь в пещеру или келью, чтобы отдаться там молитве? Как же тогда ему можно верить? Где личный пример? А, Франческо? Я тебя спрашиваю!

Святой Отец продолжал дрожать от страха и не отвечал самозванцу.

– То-то, друг, мой… Он, поимел всех на протяжении ста лет и ещё желает вечной жизни? Это справедливо, Эрик? Как Господь Бог может не видеть этого? Как Он может не замечать эту мелкую пакостную суть ряженного в святые одежды? Значит, Всевышний закрывает глаза на это безобразие? Получается, что своим можно? Я к тебе обращаюсь, итальяшка?

Боб наклонился перед святым отцом, взял его за подбородок и заглянул в его глаза:

– Так я и думал… – Ты тоже предал Его…

Потом он небрежно поставил ногу на грудь старику и безжалостно толкнул его. Инвалидное кресло опрокинулось и упало назад вместе со священником. Падре упал на пол и застонал, выпустив из руки револьвер, залетевший под стол. Двухметровый Боб подошёл близко к Франческо, развернул его носком сапога на спину и поставил гигантскую ступню ему на грудь.

– Умри, грешник, – спокойно сказал Боб и одним движением раздавил свою жертву. Кости глухо хрустнули под одеждой, изо рта на пол полилась кровь. Франческо забился в конвульсиях и умер.

Купер понял, что в этот момент падре был похож на святых, изображённых на рукописных иконах.

Отойдя от покойника на шаг, Боб обратился к старому приятелю:

– А что те, кто тяжелоболен, кто в адских болях обречен, кончиться в постели, принимая наркотики и теряя рассудок, постоянно глядя в потолок и прося о помощи? Что им? Что для мирового океана камень, брошенный в его воду рукой человека? Даже, если этот несчастный утопится от безысходности, то тело его будет за час сожрано обитателями моря, как ежедневная пища. Это же обычное мошенничество, ложь ради лжи.

Эрик был шокирован случившимся настолько, что не мог ничего отвечать. Он только слушал страшного незнакомца и ждал своей участи.

– Ты поступал правильно, Купер.  Ты – ангел. Это тебя ждёт вечная жизнь. А про спор, что болтал тут этот умалишенный пень, забудь, считай, что не было никакого спора. Да, и меня самого никогда не было. Просто у этого старика остановилось его дряхлое   сердце. Я, пожалуй, заберу его с собой. Словом, прощайте, святой отец Эрик.

Боб снова похлопал ладонью по плечу Купера, дрогнувшего от прикосновения к нему убийцы, крепко взял за воротник Франческо и потащил его тело по полу за собой, оставляя на гранитном полу ровный кровавый след. Дверь, за спиной Купера, снова медленно и тяжело скрипнула, закрывшись за незваным гостем.

Неизвестно сколько времени вокруг стояла гробовая тишина. Купер не шевелился, обезумев от происшедшего, но вдруг в небе снова сверкнула молния, ещё раз громко ударил гром. Только на этот раз из-за расступившихся на беспросветном небе туч выглянуло яркое Солнце. С моря подул лёгкий влажный ветерок и всё ожило.

Словно из прерванного сна, за спиной раздался голос темнокожей девушки:

– Извините, Падре, но я не расслышала. Вы просили чай?

Не вставая с кресла, Купер осмотрел себя. Он увидел, что одет в длинную белую католическую Альбу, препоясанную верёвкой. Не ответив горничной, он, молча, наклонился и достал из под стола револьвер Франческо. Ни секунды не размышляя, Эрик поставил дуло к виску, большим пальцем взвёл курок, а затем спустил его, нажав на спусковой крючок:

– В чистилище!

* – Обложка для книги выполнена самим автором