Город без солнца: Кара. Нежелание

– Зачем?

– Я спрошу у него об утюгах!

Уточнять, о каких именно утюгах идёт речь, я посчитал бессмысленным, поэтому молча проследовал за другом.

На горизонте появился невзрачный старичок в светло-зелёном брезентовом плаще, потрепанной фуражке-восьмиклинке, потёртых на носках, но тем не менее, кожаных башмаках и ватных, судя по оттопыренным стрелкам, великоватых на него брюках. Я видал его здесь и ранее, отличительной чертой данного персонажа было то, что не смотря на свой неказистый вид, он изо дня в день выходил на своё рабочее место с чисто вымытым, и выбритым лицом. Исходя из этого, я пришёл к мысли, что он является бывшим военным, ныне находившимся на пенсии. Он расположился за железным прилавком времён 90-х годов, судя по многочисленным слоям нанесённой на него краски, давно превышающим толщину самого метала. На прилавке и за его пределами располагался разный хлам, который торгаш оценивал по стоимости нового. Гриша подошёл к продавцу, по-крестьянски пригнувшись, и неуверенно протянул ему руку. С натянутой улыбкой он начал что-то вопрошать у Евгения, активно жестикулируя руками. Я не вдавался в суть вопросов, лишь принялся рассматривать барахло. Дул жуткий холодный ветер и достать руки из карманов, чтоб поднять что-то для детального рассмотрения, представлялось затруднительным. Однако товарища это не смущало, и он активнейшим образом жестикулировал красными ладонями на ветру, указывая то на Женю, то на его товар, при этом добавляя мат через каждое слово. Я вновь перевёл взгляд на железо. Назначение много из лежащего я знал. Седло от мопеда «Карпаты», в юности у товарища был такой же. Кирзовые сапоги, которые железнодорожники обменивали на деньги либо обувь подходящего размера, после того, как получат обновки, так как обычно они получали сапоги, которые на них были великоваты. Тески, вынесенные из завода. Интересно, как он их каждое утро перетаскивает со склада на прилавок и обратно? Кухонная эмалированная утварь с потёртыми торцами. Головка блока двигателя мотоцикла Java с поржавевшими по оцинковке рёбрами воздушного охлаждения. Железные канистры для бензина с облупившейся темно-зеленой краской и деформированным запором горловины. Старое женское платье, стиранное несколько раз и утерявшее прежний светло-синий цвет, которое вряд ли кто-то у него купит. Хрустальные бокалы прошлого века и графин, утративший прозрачность от многочисленных мелких царапин на поверхности. Колёса для тачанок.

Да, действительно многое из этого стоит цены, которую он запрашивает. Только лишь потому, что столь качественный товар трудно отыскать в наше время. Современный производитель ориентируется на рынок потребления, поэтому, чем скорее продукт выйдет из строя и потребуется его замена, тем больше возрастёт спрос на продукцию. Ранее же товары производились более качественно и ориентировались на потребителя, а не на увеличение прибыли. Не смотря на это, количество товара изо дня в день не уменьшалось. Я снова осмотрел прилавок и моё внимание привлеки они… Совсем новые, блестящие кожаные туфли. У меня когда-то были такие же. Круглую сумму за них выложил в своё время, но при этом ни капли не жалел. Прекрасные коричневые туфли из конской кожи не оставляли равнодушным никого. Я тогда долго собирался их купить, долго откладывал и так же долго в них ходил. Но когда окружающие сменили уже по несколько пар обуви, я всё так же ходил в них, и мне это надоело. Было жалко прятать их в шкаф, так как они почти не утратили первоначального блеска и шарма. Но всё же, они уже всем приелись. Затем я стал одевать их для разнообразных целей: от вскапывания огорода до работы на стройке. Они вскоре утеряли первоначальный лоск и глянец, быстро потрепались и отправились на помойку. Сейчас я жутко об этом жалею, если б не мода, от которой я и так уже отстал, я бы до сих пор в них с удовольствием ходил. Но при этом отдавать такую же сумму, как и в тот раз вовсе не хотелось.

Раздумья оборвал хриплый резкий крик: «Миша, пойдём!» Судя по недовольному выражению лица друга я понял, что удовлетворительного ответа он не получил. Я подошёл в продавцу и поинтересовался о цене приглянувшейся мне обуви.

– 150, но могу уступить, если несколько пар возьмёшь.

У меня и на одну то-денег не было, он ещё хочет, чтоб я несколько взял. Куда мне в них ходить то? Я взглянул на свои потёртыеботинки из кожзаменителя. Ну, немодные, местами облупились и покрылись трещинами, из-за чего иногда попадает вода. Потрёпанные чёрные шнурки с торчащими во все стороны волокнами. Начавшая отставать у носка подошва. Из-за ненадлежащего ухода давно утратившие свой первоначальный шик. Но всё равно тёплые, а то уже не погода в туфельках то щеголять.

Пока я интересовался, Гриша уже увеличил расстояние так, что мне пришлось его догонять. Пока я шагал, сокращая дистанцию, подумал, что по сути, такую сумму можно отложить, трудясь на подработках и экономя на выпивке. Но куда уж больше экономить? И так пью только самогон по двум причинам: первая – потому что он дешевле, а во-вторых – потому что это хотя бы натуральный продукт, в отличие от той химии, которую продают в стеклянной таре за огромные деньги. Я-то знаю цену алкоголю, и больше чем он стоит – никогда не дам. А вино? Откуда посреди зимы берётся виноград для изготовления продукции? А пиво – это не то пиво, которое было раньше.

Но все мои попытки отложить хоть какую-то сумму на чёрный день оканчиваются всегда примерно одинаково – всё, что откладывается на похороны уходит на ближайший праздник.

Всё-таки догнав Гриню, я услышал порцию лестных выражений о том, какой Женя барыга и как он любит наживаться на простом народе. Я аккуратно попытался разузнать, в чём собственно конфликт. Объяснение было предельно ясным.

– Нашёл я недавно в сарае старые мамкины утюги и хотел выручить за них пару копеек.

– Ну и?

– А он, видать, буквально понял слово «копеек». Я ему говорю, что там металла на большую сумму содержится, так он мне и говорит, чтоб я засунул себе свои утюги в… Сам, главное, продаёт всё по космическим ценам, а скупает всё за копейки. Спекулянт хренов.

– Я так понял, подзаработать сегодня не особо удалось, так?

– Ничего, Пойдём к Васе, может какую работёнку предложит.

После такого предложения, мне почему то захотелось пнуть молдаванина ногой.

– Ну, давай! Иди к Ваську, может чего подзаработаешь.

– А тебе что? Деньги не нужны?

Самое обидное, что он был чертовски прав, и это больше всего меня раздражало. Снова на горбу переть эти проклятые мешки, да ещё и по холоду. А потом смотреть, как он жадно достаёт мятые купюры небольшого номинала и, с улыбкой на пьяной красной роже, протягивает их тебе. Хорошо, что хоть сплясать не требует, я бы тогда ему улыбку подправил. Настроение упало ещё ниже. Я молча последовал за товарищем. Повсюду нерасторопно передвигался народ, всматриваясь и местами останавливаясь у прилавков.

Женщины в меховых шапках, кожаных плащах и пальто, держащих в нежных, покрасневших от мороза, ручках, покрытых золотыми украшениями, набитые продуктами пакеты и сумки. Мужики-пенсионеры, громко обсуждающие недавние новости, при этом размахивая мясистыми натруженными ладонями с плотно усаженными на пальцы обручальными кольцами. В карманах натянутых на раздувшиеся, но не утерявшие форму животы, дублёнок отчётливо виднелся силуэт упаковки отечественных сигарет среднего качества. Плотного телосложения старухи, перекатывающиеся из стороны в сторону при ходьбе, что затрудняет процесс их обгона при движении. А если одна такая вдруг надумает остановиться между прилавками, внезапно заприметив интересующий её товар, то движение по дорожке между торговыми рядами можно считать затруднённым, либо вовсе перекрытым. Школьники, резко проскальзывающие в толпе, при этом что-то обсуждая между собой несформированными детскими голосами. И, разумеется, красавицы продавщицы. Это дамы, как правило, замужние, но при этом не перестающие следить за собой. Лестно отзываются на мужское внимание, искренне улыбающиеся приглянувшимся им покупателям, а те, в свою очередь, не обращают на это никакого внимания, рассматривая лишь прилавок с товаром. Ну как так можно? Красавица-продавщица целый день стоит на рабочем месте, угождая прихотям требовательных покупателей, жутко уставая от монотонности рабочих будней. Не от хорошей же судьбы они вынуждены мёрзнуть январским утром на рынке. Деньги то всем необходимы. Но неужели нельзя проявить хотя бы капельку взаимности при хорошем отношении и хоть разок улыбнуться при общении с представительницами этой сложной профессии? Ей ведь тоже хочется немного сочувствия и понимания. А ведь всего одна улыбка благодарного покупателя может поднять настроение на весь день и скрасить серые будни. Но при этом все суетятся, рыщут, удовлетворяют свои потребности, а радости от этого никакой. Я в своё время частенько любил скрасить будни какой-нибудь хорошенькой кассирше, тщательно следящей за собой то ли для привлечения покупателей, ведь у такой всегда приятно покупать даже коробок спичек, то ли постоянное одиночество вынуждало её беспрерывно искать себе спутника жизни. А где как не в таком людном месте водятся достойные джентльмены. И всегда у меня находился дежурный комплемент, и улыбка, да и принято тогда было так. А сейчас всё держится на деньгах, ибо только они решают любой вопрос и открывают любые двери. А о человеческой взаимопомощи все позабыли.

Вот мы и пришли к Василию.

Его приземистая физиономия в насквозь пропитавшемся мукой и вином камуфляжном костюме, который давно уже утратил свои маскировочные свойства, а служащий, скорее, как опознавательный знак, по которому его определяет весь рынок. На покрасневшем от спиртного лице появилась ехидная молдавская ухмылка. Обычно такой цвет лица у него приобретается рано утром, в начале рабочего дня. Это помогает ему согреться и быстрее найти общий язык с товарищами по делу. В конце же рабочего дня, степень опьянения напрямую зависит от суммы, вырученной от продажи товара. В самые удачные рыночные дни – это, как правило, выходные – его можно увидать неровно шагающим домой, не разбирая дороги и опирающимся на свой велосипед марки «Украина». Железный конь, утерявший свой первоначальный глянец, заднее колесо которого при перекатывании напоминают цифру «8», а внешняя сторона цепи полностью покрыта слоем ржавчины, служит ему верным другом.

В начале дня транспорт везёт на своей тонкой раме огромное количество мешков с сахаром и мукой, достойно выдерживая нагрузки в несколько сотен килограммов. Так же является надёжной опорой для своего хозяина во время дороги домой, в каком бы состоянии не находился наездник и как бы умело не управлял двухколёсным аппаратом. Скрип деформированных от недостатка, либо отсутствия смазки подшипников в каретке, легко смешивался с шумовым фоном окружающей среды при каждом нажатии на педаль велосипеда во время езды.

Василий является человеком женатым, поэтому большая часть расходов в его семье строго контролировалась со стороны спутницы его жизни. Ну а то, что контролю поддаться не успевало, без ущемления совести, оставалось в ближайшей забегаловке. И дабы пропустить значимую долю средств мимо семейной казны, к растрате зачастую привлекаются иные лица, которые по воле судьбы оказались неподалёку. Они так же готовы выделить определённую сумму денег для удовлетворения общих интересов. В таком случае формируется новый так называемый «общак», которого иногда хватает до самого вечера. По дороге к месту траты выделенных сбережений, нередко ещё встречаются лица, не обременённые заботами, по крайней мере, до конца дня, и также не отказавшиеся провести остаток дня в компании собеседников, обсуждая под запах спиртного и молдавских сигарет общие проблемы и интересы.

Я сам часто попадаю в подобную компанию, наслаждаясь дарами, предоставляемыми столь приятным обществом. Благо, Вася в этом вопросе не является особо притязательным. Поэтому я не слишком расстраиваюсь, когда за выполненную работу он предлагает недостойную плату, зная, что будут времена, когда он обязательно будет щедрее и перестанет, в пьяном угаре, считать деньги, и тогда все вокруг ощутят всю щедрость молдавской души. И пусть даже на утро он мало что вспомнит, но любить его после этого все будут ещё больше.

Григорий, как обычно, по-крестьянски ссутулился, согнул ноги в коленях и робко, мелкими шажками, подошёл к Васе, неуверенно протянув руку для приветствия. Василий, держа в губах сигарету, дым от которой шёл прямо ему в глаза, заставляя его жмуриться, широко размахнул свою короткую конечность и с разгону врезал её в мускулистую кисть моего друга. При этом, сквозь зубы, чтоб не уронить окурок, громко прошипел: «Ну, здорово!». Я при этом стоял позади широкой спины бородатого, надеясь, что продавец меня не заметит. Но низкорослый торгаш нагнулся вправо, чтоб меня разглядеть за спиной товарища.

– Мишаня! А ты чего там спрятался?

Протянул мне правую руку, огибая Гриню. Тот, в свою очередь, замети этот жест, сделал левой ногой шаг назад, тем самым открывая обзор собеседнику на меня, поворачиваясь ко мне левым плечом. Мне жутко не хотелось доставать из кармана на мороз руку, тем более, что я ещё трезвый и всё меня раздражает. Я всё же протянул ладонь, и почувствовал, что его пальцы очень тёплые. Сжал их посильнее и очень не хотел отпускать. Та секунда, пока я тянул кисть в карман, показалась мне самой раздражительной. Это когда ты долго несёшь тяжесть, и тут представилась возможность на секунду отдохнуть, и ты ценишь эту секунду, с болью осознавая, что нужно нести дальше.

«Что нового? Василий?» – громко послышался из бороды хриплый голос. Торговец, не задумываясь, наотмашь ответил: «Да всё по-старому». Разумеется, вопрос был риторическим, и всем абсолютно всё равно, но мужская солидарность обязывает поинтересоваться делами собеседника. Взгляд продавца устремился на Гришу.

– Ну что, охламоны, будем работать?

Вот бы поровнять егопочерневшие зубы, чтоб думал, прежде, чем по пьяни сказать.

– Конечно, работаем. Деньги то всегда нужны.

– Зачем же это тебе деньги? Всё равно, ведь пропьёшь.

– А ты, будто, не пропьёшь. За тем вот и нужны. Бесплатно-то никто не наливает.

– Так если б хоть только выпить. Ты ж ещё и, на пьяную голову, закусить желаешь. Запросы у тебя расти начинают.

– Мои запросы не выше твоих будут.

– Ничего. Будешь работать – будет у тебя: и стакан вина, и кусок хлеба.

А я, будто, и не знал… Какой же мерзкий и скользкий тип. Он в трезвом состоянии малоприятен, а в пьяном и вовсе противно общаться. Но, по сути, если найти общий язык, то не такой уж он и превратный. Правда, о себе и о своём прошлом не особо любит рассказывать, даже когда под градусом. Однако, кое-что в общих чертах о нём знают все, но ровно то, что он считает нужным, чтоб все знали.

«Значит так» – неожиданно начал пояснять Вася неуравновешенным командирским тоном, нагибаясь за мешком и переставляя его поближе к Грише, – «берёшь вот этот и пиз… в общем идёшь к контейнеру. Там ждёшь меня, я пойду следом открывать. Миша, бери второй мешок и за ним. Сейчас я вас догоню». Произнося стариковские вздохи, Гришаня обхватил пальцами края мешка, крепко сжимая их, и повалил его на плечи. Здоровый мужик, сразу видно – всю жизнь работал. Такой в старости без куска хлеба не останется, если добрые люди, конечно, помогут. Я взял поклажу за края, оторвав от земли и неся перед собой. Жутко неудобно, колени при ходьбе бьются о мех, оставляя при этом мучные следы на брюках. Но что поделать – спина с прошлого раза всё ещё ноет, да и нести недалеко. Молдаванин резво завернул за угол, и так же резво добрался до контейнера. Я же, поправляя около трёх раз ношу, так как синтетические мешки достаточно скользкие и ещё на морозе почти не чувствуешь пальцев, дотащил муку к пункту назначения. Григорий уже успел опереть свой мешок о стенку контейнера, всунуть руки в карманы и, поджав плечи, припрыгивать, пытаясь согреться от морозного ветра. «Где этот (нем.) господин там ходит?!» – Возмущённо прорычал сердитым голосом товарищ. «Я сейчас оставлю это всё здесь и пойду к чёрту, пусть сам и тащит». Вдруг послышался грохот. Из-за угла, небольшого роста Вася толкает перед собой железную тачку с наложенными на неё мешками, крепко вцепившись за холодные стальные поручни тачки. Дым от зажатой в зубах сигареты ветер вдувал прямо ему в глаза, заставляя его жмуриться.

– И какого лешего мы их тащили, если у тебя есть тачка?

– Вот только что забрал, а то Киря одолжил и потерялся. Вот пошёл и забрал.

– А нам что теперь делать

– Там ещё пять мешков, сейчас пойдёте и привезёте, а пока эти разгружайте.

Торгаш всунул руку в глубокий карман, с трудом отыскивая там ключи. После того, как вытащил, стал перебирать их замёрзшими пальцами, чтоб найти необходимый. Всунул в щель, придавил плечом железную дверь и с третьего раза отпёр замок. Послышался громкий скрип заржавевших петлиц контейнера. «Заносите!» – спокойным тоном, не выпуская сигарету из зубов, произнёс Вася. Мы с товарищем на секунду переглянулись, затем принялись поднимать принесённые нами мешки. Синтетика на холоде быстро отдаёт тепло, поэтому после карманов мгновенно ощутили холод синтетической плетёнки. Как же это раздражает. Гриша занёс свою ношу в дальний угол контейнера, после чего развернулся и наткнулся на меня, доносящего муку, чтоб положить её поверх предыдущего мешочка. Товарищ молчаливо отступил в сторону и провёл взглядом мой груз. После того как я его плюхнул на Гришин, друг недовольно вздохнул и проследовал к выходу. Я уловил его желание критиковать мой рабочий подход и мои действия, поэтому сразу был готов послать Григория куда подальше, в случае, если он откроет свой разговорчивый рот. В момент, когда я вышел, друг уже поднимал ещё одну тару с мукой. Я поспешил освободить проход и подошёл к тачке. Подняв ношу я развернулся к контейнеру. Переступил порог, Гриша уже шёл за следующим мешком, но увидев меня – прижался к стене, чтоб обойти. «Плотнее ложи там!» – всё-таки не удержался, чтоб не дать совет. «Что бы я без тебя делал» – прозвучало в голове, но не хотелось закатывать скандал с выходцем из солнечной Молдавии.

Когда занесли всю муку, Вася скомандовал идти за следующими.

– А кто пойдёт?

– Так Гриша и пойдёт. Загрузит, привезёт, а ты тут и разгрузишь.

– Так ты же ему больше заплатишь, чем мне, т.к. он сделал больше работы, чем я.

– Я тебе в тот раз нормально заплатил, тем более, что вместе пить будете. Давайте работайте уже, встали они тут!