Зазеркалье-2017. Стихотворения

пускай молва вершит свой поздний суд,
но фильмы (без эффектов и попкорна!)
идут,
и отдыхает Голливуд.

3

Взамен турусов и колес
сложивший руки на груди,
упавший колос – все ж колосс,
в какую землю ни клади.

Всё те же наши палестины

Всё те же наши палестины:
пророк пророчит – ветер носит,
плывёт в тоске необъяснимой
в ночном кораблике Иосиф —
над замерзающей Невою
в иные время и пространство —
безвестный, юный и прекрасный,
один,
без свиты,
без конвоя.

Поэту

(Тане Пешковой)

1

Богу, Таня, – богово,
лету (Лете!) – летово,
а тебе – набоково,
блоково и фетово.

Осень.
Хмуро.
Муторно.
Одиноко бродим мы:
городом ли, хутором —
и повсюду – Болдино.

2

«Отравлен хлеб, и воздух выпит…»

О. Мандельштам

Не вспоминая о верлибре
и крылышкуя, как колибри,
на рифму нижешь жемчуг строк.
Но, улетая дальше, выше,
всё тяжелей и чаще дышишь
тем, что украдено не впрок.

И, задыхаясь, в стратосферу
летишь навстречу Люциферу,
земных не чувствуя вериг.
Kрылом по тверди льдистой пишешь
и учащенный пульс свой слышишь,
и – ястреба осенний крик.

3

«…произнесёшь растерянно: Шалом…»

Т. Пешкова

Шабат шалом (воистину, шалом),
хоть выноси святых, хоть заноси,
земля твоя, что скрылась за холмом
(за шеломянем, так сказать, еси),

так сокровенна, как твоя строка,
так тяжела (тяжеле всех вериг) —
меня берёт в полон, как языка,
и помыкает мною, как язык.

4

Не гадай на кофе ли, на воске,
не считай надсадное «ку-ку»,
не лови в далёком отголоске,
что случится на твоём веку.

Притулясь к менту ли, к монументу
(косяками полнится тетрадь!),
жизнь увидишь, словно киноленту,
Господом прокрученную вспять.

Февраль

Не в бровь, а в бронхи – лют борей,
знобит,
кручины да болезни
разнообразные полезли,
как тараканы из щелей.

Февраль, горчащий, как микстура,