Сталинский сокол. Командарм

Лететь предстояло довольно долго, в обход Прибалтики, где еще возилась немецкая группировка. Бензина у них практически не было, вероятность нарваться на вражеских истребителей была исчезающе мала, но Олег получил категорический приказ из Ставки – не рисковать, лететь через Белоруссию и Польшу при сильном прикрытии. Северов предпочел бы полететь на истребителе или хотя бы на «Хадсоне» напрямую, но Ставка четко определила – в обход и на воздушном командном пункте. Пришлось подчиниться, к тому же так проще доставить Кутькина и живность, а теперь еще и адъютанта.

– Из госпиталя? – спросил Северов, отложив свежую сводку.

– Так точно, ранен при переходе линии фронта. Возвращались из поиска, на нейтралке меня вражеский пулеметчик и достал.

– Разведка, значит!

– Так точно, дивизионная.

– Ладно, не тянись, будь проще. Как зовут?

– Александр.

– А меня Олег Андреевич. Расскажи о себе.

– Окончил три курса института, учился на инженера-механика. Пока был студентом, подрабатывал, помогал гонять технику на ресурсных испытаниях. Ничего секретного, техника ленд-лизовская, но на фронт не пускали, бронь смог снять только в 1942-м. Неплохо владею немецким, да и спортом занимался, первый разряд по боксу, стрелял хорошо, поэтому взяли в разведку. Служил на Брянском фронте. Четыре ранения, из них два тяжелых, так что по госпиталям повалялся изрядно. После четвертого ранения встал вопрос о годности к военной службе, – тут старший лейтенант вздохнул. – Не знал, что делать, но генерал Лестев несколько дней назад сказал, что вопрос решит. Он меня помнит, в разведроту мою несколько раз приезжал. Я с ним после выписки из госпиталя в Смоленске случайно встретился. Позвонил он куда-то и велел мне в Москву ехать, в наркомат. А там со мной какой-то подполковник поговорил, про службу мою поспрашивал и предложил мне к командующему армией особого назначения адъютантом пойти. Я, естественно, отказался, стал на фронт проситься. Тут дверь открывается, заходит маршал Жуков. Что, спрашивает, не соглашается? И говорит мне, кто с Северовым служил по-настоящему, никто еще об этом не пожалел, так что давай, соглашайся, скучно не будет. Я с перепугу и согласился.

«М-да, Георгию Константиновичу отказать трудно», – подумал Олег, а вслух сказал по-немецки:

– Скучно не будет, это точно. Занимаемся мы отработкой тактики применения новейших видов вооружения, сами же их испытываем и дорабатываем. Также выполняем особые задания Ставки. Про «Тирпиц» и «Шарнхорст» слышал? Про итальянский линейный флот? Наша работа.

– Так вы по морским целям работаете? – так же по-немецки спросил Востриков.

– Не только, – перешел обратно на русский Северов. – На море в том числе, а сейчас формируем части морского и воздушного десантов, спецназ военной разведки, части палубной авиации, работаем с новыми видами оружия.

При упоминании о военной разведке Александр повеселел, а командующий спросил:

– Ты сегодня ел что-нибудь?

– Не успел.

– Тогда можно перекусить.

Тимофей разложил на столе хлеб, сало, вареные яйца, из термоса с широким горлом выложил на тарелки картошку с мясом.

– А сам? – спросил Олег старшего сержанта.

– Я перед отлетом плотно заправился, пока вас ждал.

Живот у старлея давно подвело, последний раз ел еще вчера днем, да и то немного и всухомятку, так что приглашение поесть пришлось как нельзя кстати. Северов присмотрелся к своему адъютанту, парень очень голоден, но ест аккуратно, столовыми приборами пользоваться умеет. Явно из интеллигентной семьи, вряд ли всему этому на фронте научился.

Живность переместилась ближе к столу, но никто не нахальничал, воспитаны были строго. Перед перелетами Олег их не кормил, мало ли что, бывает и приличная болтанка. Валера и Рекс это знали, но попытались выморщить хоть немного, получили по кусочку сала и отправились на прежнее место, валяться в обнимку на мягких тюках. Александр ночь провел, сидя в вагоне поезда, неспешно идущего в Ленинград, но это было лучше, чем ничего. Так что на сытый желудок сморило быстро, но Северов все правильно понял и велел устраиваться в кресле в конце салона, которое старлей разложил с помощью Кутькина и сразу выключился, проспав даже посадку.

Следующая порция удивления случилась, когда Александр обнаружил полк, построившийся для встречи командующего. Улыбающийся Северов поздоровался и распустил строй, летчики и техники сразу окружили Олега, жали руку, спрашивали о здоровье.

– Генерал в начале войны в полку комэском был. Чем бы потом ни командовал, полк всегда в состав входил, с его летчиками он всегда летает. С комдивом полковником Ларионовым он с первого дня войны. Все, с кем он тогда начинал, Герои и дважды Герои Советского Союза, в его армии разными частями командуют.

Все это неспешно рассказывал Кутькин, укладывая вещи в «Додж» с помощью водителя, с которым дружески поздоровался.

– А это старший сержант Самарин, зовут Арсений, водитель командующего. Мы оба с товарищем Северовым еще с Африки.

– С Африки? – удивился Востриков. – А что вы там делали?

– Олег Андреевич в особой миссии наркомата обороны работал. Он еще Роммеля в плен взял, неужели не слышал?

– Слышал, конечно, просто не подумал, что это он был.

– Он. А мы с Арсением у него после Африки и остались. И не жалеем!

Северов тем временем закончил общаться с личным составом, пообещав рассказать о новых делах поподробнее за ужином, и подошел к машине.

– Александр, как разместимся, иди в вещевую службу, приоденут они тебя. А то как Гаврош выглядишь! – тут Северов засмеялся. – Но это еще ничего, меня в 42-м при выписке из госпиталя еще чище обрядили, шинель обрезанная и ботинки с обмотками. И это зимой. Пока к месту назначения добирался, чуть не околел от холода. Да, и оружие получи. Все по полной программе, пистолет, автомат, нож. Чего не понятно, у Тимофея или Арсения спрашивай.

Так началась служба теперь уже гвардии старшего лейтенанта Александра Вострикова в хлопотной должности адъютанта командующего гвардейской армией особого назначения. Вещевая служба выдала прекрасно сшитую повседневную форму, а также полевую. Оружие Александр получил тоже новое, причем об этих образцах он раньше слышал, но в руках держать не приходилось. В разведроте ждали новое оружие, но Востриков попал в госпиталь раньше, чем оно поступило. «ТТ» уступил место новой совместной разработке Токарева и Макарова под названием «ТМ-43», очень совершенный пистолет с двухрядным магазином на 15 патронов, причем мало кто знал, что после войны предполагался переход на парабеллумовский патрон 9х19. При его разработке был учтен опыт проектирования и эксплуатации «ТТ» и «ТТ-М», изучены Walther P-38 и PP, Browning HP, Colt M1911A1. После войсковых испытаний стало ясно, что пистолет удался не только с точки зрения характеристик, но и надежности и технологичности в производстве. А на калибре 9х19 категорически настаивал Северов, мотивируя недостаточным останавливающим действием патрона «ТТ» 7,62х25, а также тем, что производственные мощности Третьего Рейха и окрестностей достанутся победителю, так что этот удачный патрон можно будет производить без проблем. В дальнейшем можно рассмотреть переход на более мощный патрон 9х21 и другие калибры, но это именно в дальнейшем. Сталину такой прагматический подход всегда нравился, и он Северова поддержал. Автомат «АКС-43» под промежуточный патрон 7,62х40 получился сразу очень удачным, сделали кое-какие доработки по результатам войсковых испытаний и запустили в серию. Производство только разворачивают, делают еще очень мало, но сюда идет в первую очередь.

Еще одним откровением для бывшего командира разведроты было питание. Считалось, что летуны питаются получше простой пехоты, но здесь это превзошло все ожидания. Всезнающий Кутькин объяснил, что ничего удивительного нет, просто зам по тылу армии генерал Булочкин мехом внутрь выворачивает за любые махинации со снабжением и прекрасно организует подсобное хозяйство. Да и поваров находит специально, вот повар при штабе, Давид, в части с 42-го года.

Александр опасался, что к его адъютантскому положению будут относиться с известной долей иронии, но пока никто ничего подобного себе не позволял. Более того, Востриков был удивлен атмосферой, царившей в подразделениях армии. С одной стороны, к командарму относились, как положено относиться к начальству, с уважением и почтением. С другой стороны, это не было дистанцией, привычной для той же пехоты. В небе что младший лейтенант, что генерал могут быть одинаково сбиты, и жизнь генерала напрямую зависит от того же лейтенанта. В то же время для летчиков Северов был не просто летающим командиром, он был своим в каком-то особом смысле этого слова. Старший лейтенант поделился своим наблюдением с Кутькиным, который авторитетно заявил:

– А как же иначе? Вот возьмем 7-й ГИАП. Он же здесь многих летать учил, ну в смысле воевать с умом. Или ночные истребители, там у командира своя машина есть, он же их и формировал. Да и другие подразделения тоже. Конечно, он им свой, а не просто летающий командир! И чем бы ни командовал, всегда потери небольшие, а результаты хорошие. Опять же снабжение. Булочкин – зверь-тыловик, он войну командиром БАО начал, а комдив Аверин – командиром роты охраны. Они с командующим с довоенных времен вместе. Кстати, Булочкин и Аверин в прошлом в разведке служили, так что свои боевые ордена они не по тылам зарабатывали, вернее и по тылам тоже, вражеским. Про авиационную спасательную службу слышал? Ее тоже Северов с Ларионовым придумали, еще в начале 42-го года внедрять стали. Многие этой службе жизнью обязаны! А еще наш командующий в 41-м году генералов Снегова и Петровского от смерти и плена спас! Из вражеского тыла вытащил! Это не сказки, сам увидишь, как они к нему относятся.

Утром следующего дня после прилета на Пютниц Востриков увидел, как из прилетевшего небольшого ладного связного самолета выскочила девушка-пилот и бросилась командующему на шею, а он ее обнял и крепко поцеловал.

– Настена прилетела, – прокомментировал Тимофей. – Невеста командующего, поженятся они скоро.

Этой встречи Северов ждал с некоторым волнением, все-таки сложно у них с Настей отношения выстраивались, но девушку словно подменили. Она снова стала такой, какой была до командировки Северова в Африку, тихой и ласковой, как кошка. Весь день Северов крутился как заведенный, Настя тоже два раза летала по разным объектам, а вечером после ужина пошла и помылась в бане. Тимофей уже принес ее немудреные пожитки в комнату, где расположился Олег, так что после бани девушка отправилась туда же. В доме было тепло, и Настя сняла куртку, оставшись в одном довольно коротком халатике. Северов сидел за столом и что-то писал, когда она зашла в комнату. Олег несколько долгих мгновений разглядывал ее, потом встал, шагнул навстречу и подхватил на руки. Халат полетел на пол, а Олег положил Настю на кровать и принялся нежно целовать лицо, шею, грудь, живот. Девушка вдруг всхлипнула.

– Ой, это я от счастья! Какая же я дура была, ревновала, плакала по ночам! А счастье совсем рядом было!

Угомонились они далеко за полночь, Настя прошептала, что быть настоящей женщиной – это здорово, и заснула, а Олег еще какое-то время лежал, улыбаясь своим мыслям, и тоже незаметно заснул.

Живность появление нового жильца восприняла спокойно, Настю Валера и Рекс знали, да и она относилась к ним очень хорошо, а животные это чувствуют. Окружающие тоже восприняли все как должное, попытки командира ухаживать за Настей давно были замечены. Оставалось узаконить отношения, но здесь были некоторые сложности. В принципе, зарегистрировать брак было можно, например в Ленинграде. Но Северову не хотелось, чтобы Сталин обиделся, Иосиф Виссарионович любил поучаствовать в личной жизни некоторых своих подчиненных, а на отношение к нему Сталина грех было жаловаться. Поэтому он решил провести регистрацию брака в Москве, а замечать это или нет, пусть Иосиф Виссарионович решает сам. Разумеется, Насте Олег ничего этого объяснять не стал, просто сказал, что хочет такое событие обставить поторжественнее.

Но сейчас было не до рефлексий по поводу свадьбы. Пришлось помотаться по аэродромам, где базировались авиаполки, летать на базу под Ленинградом, которая теперь официально называлась база ГАОН № 1 «Ржевка», пару раз слетать в Крым, на строящуюся недалеко от Севастополя базу ГАОН № 2 «Бельбек». В Крыму Олег обнаружил вездесущего Булочкина. Руководители строительства носились как наскипидаренные, а Петрович, поздоровавшись, показал Северову на бетонный блок.

– Ты посмотри, что творят, поганцы! – с этими словами Булочкин хряпнул кулаком по блоку, который немедленно раскрошился. – Один песок! И здесь воруют, сволочи!

На этот раз маканием в раствор дело не кончилось и хищениями занялись компетентные органы. Но неугомонный Петрович контролем строительства не ограничился. Во-первых, он сразу озаботился бытовыми проблемами будущих сотрудников базы и настоял на капитальном строительстве жилого комплекса с полноценным водоснабжением и канализацией, а также подсобного хозяйства. Во-вторых, такие же работы неспешно, но методично, начал на базе «Ржевка». Война заканчивалась, надо было думать о будущем. Ожидать в ближайшем будущем увеличения количества авианосцев в ВМФ СССР не приходилось, поэтому в значительном повышении объемов подготовки палубных летчиков нет необходимости. А героически преодолевать трудности, которые можно устранить, Булочкин не любил. Северов уже обратил внимание, что условия проживания личного состава на новых местах в Германии и Польше очень приличные: спят на чистых простынях, баня не реже раза в неделю, всегда имеется теплая вода для того, чтобы технический состав мог нормально помыться после грязных работ. Словом, все как было заведено раньше, но в масштабах армии.

Вместе с командующим крутился и его адъютант. Требовалось постоянно готовить какие-то подборки документов, карты, хорошо еще, что не приходилось думать о бытовых мелочах, этим занимался Тимофей. Впрочем, эти бытовые мелочи, вернее, их отсутствие, могли существенно осложнить жизнь, но старший сержант на этом собаку съел, так что у Северова всегда под рукой были смена белья, нужная форма, бритвенные принадлежности и все такое. Столько летать Вострикову за всю жизнь не пришлось, а тут помотался. Да и ездили много. За рулем «Доджа» командующего сидел неизменный Самарин, по категорическому требованию Ставки их машину сопровождали как минимум еще один «Додж» и бронетранспортер с отделением ухорезов из осназа АСС, орлы Гладышева. На их тренировки старший лейтенант уже насмотрелся и проникся уважением.

Кругом было неспокойно. Польша всегда славилась разбродом и шатаниями. Вот и сейчас бродили отряды АКовцев, нападали на отдельных военнослужащих и небольшие отряды, портили железные дороги. Тут же шастали, правда, существенно реже, отряды немецких диверсантов и даже какое-то украинское националистическое отребье. Последние еще и воевали с поляками всех мастей, так что бардак был знатный. Ничего, скоро придет большой дядька и порядок наведет, а пока приходилось принимать повышенные меры безопасности, тем более что опыт был, финнам-то в свое время жизнь осложнили основательно. К сожалению, полк НКВД подполковника Эклунда только готовился к передислокации, так что пока обходились сами. Тем более что на крупные, хорошо охраняемые объекты нападений практически не было, да и на дорогах не сказать, что было ни проехать, ни пройти.

Этот тихий солнечный мартовский день Вострикову запомнился хорошо. Приехал он с командующим на полевой аэродром, с которого действовали штурмовики и истребители. Северов провел небольшое совещание, поставил задачи на ближайшее время, выдал несколько ЦУ и поехал дальше, на другой такой же аэродром. Как водится, именно в этот момент в трансмиссии БТР что-то тренькнуло и железный ящик остановился. Ремонт должен был занять несколько часов, а планы у командующего были грандиозные, так что Северов принял решение двигаться на двух «Доджах», а БТР должен догнать их позже.

Поехали. Впереди раздались несколько разрывов, похоже, стреляли из минометов, судя по звукам – километрах в двух. Поехали дальше и выбрались из реденького леска. Сначала внимание Олега привлекла группа военнослужащих в странной пятнистой форме, которая носилась по полю метрах в трехстах от дороги, то ли ловили одного из них, то ли, наоборот, убегали. Время от времени раздавались нечленораздельные вопли, злобные и горестные одновременно. Неподалеку была размещена часть, похожая на противотанковый артиллерийский полк, на развилке дорог стояли несколько офицеров и следили за разворачивающимися на поле маневрами.

После остановки Востриков успел выскочить раньше командующего и шепнуть старшему по званию, невысокому стройному майору, кто приехал.