Сталинский сокол. Командарм

– Считаю, что в случае предательства общих интересов союзниками нам следует быть готовыми к самому жесткому варианту развития событий.

– Вы имеете в виду военные действия?

– Так точно, товарищ Сталин! Хотя я лично думаю, что они не решатся. Но готовыми быть надо.

Сталин немного подумал, потом снова кивнул. А маршал продолжил:

– Нашей разведке необходимо сосредоточиться на выявлении контактов немцев с союзниками. Крысы бегут с корабля, они должны искать средства к спасению, не будут же военные преступники просто наблюдать за приближающимся неизбежным финалом.

– Что ж, каждый из вас знает, что надо делать. До свидания, товарищи.

* * *

На следующий день завтракали втроем – Жуков, Василевский и Северов. Все трое были в повседневной форме с орденскими планками, и Олег только сейчас заметил у маршалов планку ордена «Победа». Оказалось, что оба были награждены, пока Северов валялся в госпитале, поэтому и упустил из вида. Еще одним награжденным был сам Сталин. Сейчас готовился указ о награждении орденом «Победа» Рокоссовского, Петровского и Конева. Все трое станут маршалами Советского Союза, указ подписан и в самое ближайшее время будет опубликован. Северов искренне порадовался за этих глубоко уважаемых им людей, что не укрылось от маршалов.

– Хороший ты мужик, Олег Андреевич! – Василевский плеснул себе и Жукову немного водки в рюмки, по этому движению летчик понял, как тот устал. – Давно за тобой наблюдаю, ты за других искренне радуешься и переживаешь. Леонид Григорьевич тебя очень хвалит, да и генералы его тоже. Давай, Георгий Константинович, выпьем за то, чтобы этот генерал маршалом стал.

– Поддерживаю! – Жуков выпил и с удовольствием закусил осетринкой. – Расти и дальше, хорошо у тебя служба идет, умеешь ты нужных людей вокруг себя собрать. С такой командой горы свернуть можно, да ты и сворачиваешь. Мы с Александром Михайловичем следим за новинками, много полезного от твоей армии в вооруженные силы идет. И быстро. Вроде недавно придумали, глядишь – уже до ума довели. Молодец!

– Товарищи маршалы! За добрые слова спасибо, только мне бы притормозиться в росте-то карьерном. Я бы в этой должности посидел, куда уж расти.

– Ничего, справишься, – засмеялся Жуков. – Мы поможем. Скажи лучше, ты и правда жениться собрался?

– Да, только окончания войны дождаться надо. Дел много, а это теперь не уйдет, чего как голый в баню бежать.

Георгий Константинович помолчал, Олег понял, что он вспомнил Вику Галанину, и помрачнел. Но маршал перемену его настроения уловил сразу.

– Чего нахмурился? Все правильно. Ту девушку ты всю жизнь помнить будешь, но эта память тебе не мешать, она помогать должна. Мы все теперь не только за себя, за всех друзей своих павших живем. Значит, паскудную жизнь вести не имеем права!

Таких слов от небогатого на сантименты Жукова Северов не ожидал, не ожидал и Василевский. Но говорить никто ничего не стал, налили и молча выпили за всех, кто погиб в боях.

Весь следующий день Олег проработал в наркомате ВМФ и на базу № 1 попал только 4 апреля. Проверил учебу авиагруппы «Москвы» и вылетел на аэродром Пютниц, с которого перескочил уже на аэродром под Любеком.

Адъютант Северова старший лейтенант Востриков тоже побывал в Москве, в приемную к Сталину его, разумеется, не пустили, но в Кремле побывать удалось, так что Александр впечатлился очень сильно. Волнение его Северов заметил и про себя усмехнулся. Все-таки нынешние его современники к некоторым вещам относятся очень серьезно, может быть, даже чересчур. С другой стороны, его как человека, пожившего в постсоветской России, такое серьезное отношение к символам власти не могло не радовать. И вообще, за три года, что Олег провел здесь, он уже сжился с этим временем, нашел здесь замечательных друзей, вот-вот создаст семью. Про просто головокружительную карьеру и говорить не стоит. Нет, здесь ему нравилось гораздо больше, чем в прошлой жизни. И хорошо, что обратной дороги нет.

Вызовы Северова к Сталину для Кутькина были привычны, хотя он командира никогда в Кремль не сопровождал, но восторженный рассказ Вострикова Тимофей выслушал с интересом. Службой в гвардейской части старший сержант искренне гордился, а к своему положению ординарца относился спокойно, с таким беспокойным командиром, каким был Северов, жизнь однообразной не казалась. К тому же заслуженные боевые награды на гимнастерке показывали всем, что за чужими спинами их обладатель не прятался. Сопровождая Олега в различных поездках, Кутькин видел командующих армиями, фронтами и флотами, о чем и рассказывал Вострикову, с которым успел подружиться. Отдельно Тимофей рассказал о полете в Тегеран, Александр не знал, что Северов принимал участие, причем именно в самой конференции, а не ее обеспечении. Обоим показалась интересной мысль, что когда они состарятся, то будет о чем рассказать внукам. Еще бы, близко видели людей, делавших историю.

Ударно-штурмовые корпуса взламывали оборону противника, в прорыв вводились механизированные соединения, за ними катился настоящий вал, очаги сопротивления надежно блокировались и методично давились. Вот только строить оборону немцы уже не успевали. Если накопать траншей и рвов, настроить ДОТов они еще могли, то войск явно не хватало. Выучка же и насыщение техникой у Красной Армии неуклонно росли. К тому же основной упор немцы сделали на оборону Берлина, а части Красной Армии просто обходили его и двигались дальше. Союзники поняли свою ошибку и спешно готовились к высадке на севере Франции, но явно не успевали. Всем было понятно – не то что Берлин штурмовать, даже к границам Германии они подойти не смогут, Красная Армия раньше управится. Южнее тоже все шло неплохо, хотя и не так шустро. Через вышедшую из войны Словакию наши войска двигались в сторону Вены. В Венгрии шли напряженные бои, но долго такое напряжение немцы и хортисты выдерживать не смогут, скоро сдуются. По Югославии продвижение шло довольно успешно, маячила перспектива вторжения в Италию, хотя, конечно, не очень близкая. В Греции немецких войск было немного, но они предпочли, не принимая боя, двигаться на северо-запад, где их с распростертыми объятиями ждал маршал Тито со своими партизанами. Но и советских войск в Греции было совсем мало, так что просто обеспечили безопасность вернувшейся королевской семьи и поддерживали порядок в меру сил. В стране шла постоянная борьба за власть, нынешний король Георг II отправлялся в изгнание и возвращался уже три раза. Он шутил, что самая главная вещь для греческого короля – чемодан. Ситуацию там предстояло потихоньку успокаивать, причем в условиях, когда там очень сильно влияние Великобритании.

Для проживания командующего командир дивизии полковник Ларионов выделил две комнаты в расположенном совсем недалеко от аэродрома доме местного помещика. Сам хозяин как активный член нацистской партии отбыл в неизвестном направлении буквально за несколько часов до того, как здесь появились наши войска. Затем передовые части ушли дальше на запад, а в поселке, на окраине которого и стоял дом, расквартировали авиаторов. В одной комнате жил Северов, в другой – Востриков, Кутькин и Самарин. Валера и Рекс шныряли по дому, но спать приходили к хозяину.

Когда поздним вечером Северов пришел в свою комнату, Настя только что пришла из ванной и расчесывала перед зеркалом свои роскошные волосы.

– Совсем у меня домашней одежды нет, только халат этот, – смущенно улыбнулась девушка. – Когда вместе с другими девушками живешь, она вроде и не нужна. А то не в чем из ванной было бы выйти, не будешь же тут в полотенце завернутой ходить.

Халатик, в котором она сейчас была, ей отдала Надя Малинина. Его подарил летчик, который за ней ухаживал, но с размером он очень сильно ошибся. Халат оказался для нее маленьким, так что Надя отдала его своей подруге. Настю немного смущала его длина, намного выше колена, а Северов сразу предположил, что это верх от комплекта. Брючного низа не было, но Олегу так даже больше нравилось.

Наконец девушка закончила заниматься со своими волосами и уселась Олегу на колени.

– Настюша, война кончается, самое время подумать, что ты будешь дальше делать.

Летчица пожала плечиками:

– Даже не знаю. И летать дальше хочется, и учиться надо.

– Вот и я об этом. Полеты – дело хорошее, но в военной авиации пусть уж мужики служат. Кроме того, сама понимаешь, что после войны большая демобилизация будет. И думаю, что женщин сократят в первую очередь. Так что надо решать, куда поступать будешь. Ты кем хочешь быть?

Девушка немного задумалась.

– Я же только школу успела окончить в 42-м, все мысли о войне были. В аэроклубе занималась, лучшей в группе была. Мне рекомендацию на У-2 и дали, направили в звено связи. А до войны кем только не хотела быть! И певицей, и учительницей, и детским врачом. Я думала уже над этим. Как посмотришь, если в ЛАИ на приборостроительный?

– А почему в Ленинград?

– Так ведь наша основная база под Ленинградом. Или тебе другое назначение дадут?

– Понятия не имею. Если что, переведешься в МАИ.

– Так ты не против? Я сделаю, как скажешь.

– Не против, – проворчал Северов.

«Вот так, – подумал он. – Как скажу, так и будет. Нет, это, конечно, хорошо, только что-то здесь не то».

Но следующие слова Насти расставили все на свои места:

– Заодно буду к авиации поближе.

– Так вот в чем дело! Тут хитрость военная применена! – воскликнул Северов и засмеялся.

– А что? – невинно удивилась девушка. – Что тут плохого? Я тоже военный летчик и часов налетала прилично!

– Иди ко мне, военный летчик!

Северов поднял Настю и переложил на кровать.

– Так, что тут у нас? Какой пупочек. А какой животик!

– Ой-ой, щекотно!

Рекс на своем матрасике так тяжко вздохнул, что молодые люди перестали возиться и с удивлением на него посмотрели. Кот тоже поднял голову и лизнул его в нос.

– Ревнует, – прошептала Настя. – Вот чего он ревнует, кот же спокойно себя ведет.

– Завидует, у него-то подруги нет.

Настя захихикала, а потом вернулась к теме:

– Что ты там про животик говорил?