Тяга к прекрасному. Авантюрная повесть

В кухне загрохотала табуретка. Лицо профессора исчезло. Инга беззвучно рассмеялась – «профессор мой» – подумала она. Быстро ополоснулась, надела на мокрое тело трусики и бюстгальтер, накинула на себя одеяло и пошла в кухню посмотреть не разбился ли ее новый сожитель и меценат.

12

День задался с самого утра. Егор это чувствовал. Он чувствовал, что ему сегодня будет сопутствовать удача. И все потому, что он вчера как следует подготовился к встрече с удачей.

Вчера выдали зарплату и премиальные. Деньги получились немалые для него – одинокого холостого парня. Он твердо отказался от традиционного похода в бар с сослуживцами, ушел пораньше домой, так как уже предчувствовал приход удачного дня.

Сегодня утром он проснулся ни свет ни заря, с ясной головой и твердой уверенностью, что удачный день настал. Повалялся в кровати, планируя свою встречу с удачей. Потом принял душ, побрился. Перекусил на скорую руку яичницей и крепким чаем. Выбрал, что оденет для встречи с удачей. Больше всего подходила сорочка в тонкую синюю полоску, джинсы-классика, бежевый замшевый пиджак и мокасины.

На встречу с удачей он поехал на такси и приехал как раз вовремя. Зал игровых автоматов открылся в одиннадцать, и Егор был первым посетителем. Удачу некому было вспугнуть. Всякая шушера подтягивалась к обеду, еле разлепив глаза после тяжелого похмельного сна.

Егор молча поздоровался за руку с охранником. Подошел в кассу. Наменял жетонов на треть своей премии (все правильно – к скупым удача не ходит). И пошел вдоль автоматов, пытаясь интуитивно вычислить который из них принесет ему удачу.

Это был пятый по счету никелированный монстр «Блэк Джек» – так подсказала интуиция. Егор без суеты уселся на высокий табурет у автомата и сделал первую ставку. На часах было одиннадцать десять.

Время шло. Он растратил последнюю треть своей премии, а удача все не приходила. Егор убеждал себя, что удача любит настойчивых, упрямых и уже подумывал о том, что, скорее всего, придется залезть в НЗ – свою зарплату. Все равно ее не хватит для раздачи всех его долгов. А вот когда он отыграется, то рассчитается сполна! Но автомат упрямо пожирал жетоны и лишь изредка выплевывал ему обратно мизерное количество в качестве поощрительного приза за настойчивую игру.

Сомнение посетило Егора тогда, когда он в очередной раз поменял на жетоны свое денежное довольствие и пошел к уже ненавистному автомату. Этот никелированный сукин сын сожрал всю его премию и восемьдесят процентов зарплаты! А ведь Егор, забравшись в свой НЗ, уже старался скармливать наживку для удачи не так щедро, как поступил со своей премией. Но мигающая огоньками и лоснящаяся от удовольствия черным пластиком и никелем машина сожрала почти все.

Сомнение – это самое противное и всепроникающие в душу чувство человека. Оно просачивается в мозг, как тухлый запах сквозь невидимые щели и начинает разъедать даже самую сильную волю к победе. Егор потоптался перед автоматом и пошел в туалет перекурить и вернуть себе уверенность в удачу.

– Серега, дай сигарету… – попросил он охранника дежурившего на зале. – И скажи, чтоб не занимали мое место. – бросил он, направившись в мужскую комнату.

Охранник вежливо-понимающе ухмыльнулся и кивнул головой.

Егору эта ухмылка не понравилась, но он решил пока оставить охранника в покое, а сосредоточиться на автомате.

Потратив пять минут на перекур и оправку, Егор вышел из туалета с новой порцией энтузиазма. И тут он увидел, что возле автомата стоит какой-то долговязый хмырь неопределенного возраста в рубахе навыпуск и джинсах, висевших на тощих ногах как на вешалке, и уже сует в жадную никелированную щель «Блэк Джека» свой жетон.

– А ну – стой! – рявкнул Егор и бросился к автоматам.

Хмырь, не обернувшись, лениво пожал плечами, бросил в щель жетон, стукнул по клавишам, и Егор увидел и осознал, что удача, которую он сегодня прикармливал полдня и истратил на нее все свои деньги, улыбнулась не ему, а этому долговязому. Автомат замигал всеми встроенными в него лампочками и стал извергать в лоток водопад выигранных жетонов.

Хмырь зачерпнул из лотка первую горсть жетонов и сыпанул в свой литровый пластиковый стакан.

– Серж, что ж ты, суко!.. – писклявым, от обиды на судьбу и бездушных людей, голосом взвизгнул Егор. – Я же просил не занимать!

Он ринулся к хмырю, выгребающему из лотка ЕГО выигрыш.

– Егор… – охранник на зале попытался остановить обезумевшего от горя посетителя, но получил в челюсть резкий удар кулаком. Не ожидая такого удара, охранник качнулся и отпустил Егора.

Егор подскочил к хмырю, схватил его за запястье, пытаясь выкрутить ему руку и прижать к автомату. Но хмырь оказался тертым калачом – он ловко вывернул руку, развернулся к нападавшему и коленом ударил того в пах. Егор охнул, скорчился в три погибели, несколько раз присел, чтобы восстановить дыхание и унять острую боль. Хмырь принялся энергично выгребать остатки выигрыша из лотка. К ним уже бежала охрана казино. У Егора оставались считанные секунды, чтобы забрать причитающийся ему выигрыш. Он схватил один из табуретов, стоявших рядом с автоматами, и обрушил его на плечи отвернувшегося от Егора хмыря. Хмырь ударился головой в автомат, выпустил стакан с жетонами и они весело запрыгали по полу.

«Собрать выигрыш и ходу!… – решил Егор. – Потом подключу своих, и они вынудят казино обменять мне жетоны. Иначе прикроем к черту эту лавочку!»

– Стоять! – заорал он подбегающим охранникам и выхватил из пиджака милицейское удостоверение.

Охрана замерла, но пришедший в себя хмырь удостоверения не видел. Он поднял такую же табуретку, которой только что ударили его и обрушил на спину своему обидчику.

Егор рухнул как подкошенный.

Охрана бросилась на него, разрядила ему в бок, на всякий случай, заряд электрошокера, связала и вызвала патруль. Заодно они решили задержать бедолагу хмыря который поднял руку с табуреткой на служителя закона.

13

В восемь часов вечера Аркадий Гитлин и Стас Шполянский встретились в старом четырехзвездном отеле «Минск», в номере Аркадия.

Оба были антикварными маклерами, хотя по профессии Стас был адвокат, специализировался на гражданском праве и слыл большим докой в махинациях с наследством.

Аркадий Гитлин происходил из старой еврейской фамилии ростовщиков и менял, был гражданином Австрии, где осела в середине пятидесятых годов двадцатого века его сильно потрепанная второй мировой войной семья. Имел белорусские корни, вследствие этого хорошо говорил на русском языке. Работал банковским клерком, точнее менеджером по работе с частными клиентами. С состоятельными клиентами! Многие из них были страстными собирателями всего того, что в паре со Стасом они могли купить дешево у бестолковых наследников здесь в Беларуси и перепродать втридорога на Запад в частные коллекции.

Сегодня Гитлин прибыл дневным авиарейсом из Вены и срочно вызвал к себе Стаса.

Во-первых, у них собралась партия груза, которую надо было переправить в Австрию. Все было вполне законно – Стас Шполянский тщательно готовил документы и «окно», но имея дело с антиквариатом и коллекционными раритетами всегда надо держать ухо востро и стараться нигде лишний раз не светиться. Такая работа требует тщательного обсуждения действий, чтобы все прошло без излишней суеты и досадных накладок.

Во-вторых, у Аркадия появился очень интересный заказ.

Начало всему положил Стас. Как-то он рассказал своему подельнику о стареющем коллекционере, который недавно потерял жену и теперь был один на этой земле, как перст. У этого собирателя было много интересного в коллекциях. Но самыми интересными, пожалуй, могли быть две мраморные скульптуры – предположительно этюд к «Трем грациям» Кановы.

Вообще-то их должно было быть три, так же как и в самой композиции, но этюдный комплект распался еще в оккупированной советскими войсками Австрии во Вторую Мировую. Две скульптуры в обозах солдат-победителей были перевезены в Советский Союз как трофеи и проданы через антикварный магазин отцу знакомого Стаса Шполянского.

Это была первая часть истории про граций. Ее и передал Аркадию Стас Шполянский со слов своего пожилого, одинокого приятеля.

Вторую часть истории, про третью грацию, Аркадий узнал у себя на родине в Австрии благодаря забавному стечению обстоятельств.

Перед уходом на рождественские каникулы его банк устроил, как и положено, корпоративный праздник. Как и положено, все основательно нагрузились разнообразной выпивкой и стали чудить. Аркадий умудрился учудить служебный роман ни с кем-нибудь, а с дочерью шефа! Дочь оценила смелость и внешние данные Аркадия. Взяла его в оборот и по прошествии нескольких месяцев их бурного романа, привезла на званый обед к ним в поместье, пока папа был в деловом турне (раз уж Аркадий так робеет перед отцом). Там она познакомила своего нового бойфренда с мамой, видимо тем самым давая понять, что участь Аркадия решена. Аркадий не стал противиться. Ему было уже хорошо за тридцать. Девушка была недурна собой, из такой семьи… Могла получиться выгодная партия. Чего терять такой шанс?

Снедаемая нежной страстью, под видом того, что хочет показать другу дом, девушка затащила Аркадия в папин кабинет для уединения. Там в кабинете Аркадий и увидел третью грацию. Решив, что это копия, Аркадий не обратил сперва на статую особого внимания и предался любовным утехам на персидском ковре в кабинете босса. Но уже потом, как бы между прочим, спросил у подружки что это за скульптура. Дочь шефа рассказала, что скульптуру, как залоговую гарантию, прибрал в послевоенной суматохе ее дедушка – отец директора банка, в подчинении у которого сейчас служит Аркадий Гитлин.

Услышав это, Аркадий на секунду онемел, понимая, какой куш он может отхватить, кроме дочурки босса, если дело сложится. Через подругу Аркадий передал своему шефу первую часть истории о двух других сестрах грациях.

И вот директор-сын, движимый сыновней любовью и азартом собирателя, узнав, что нашлись две недостающие скульптуры, решил купить их за два миллиона евро.

Сумма была настолько внушительной, что Аркадий решил озвучить Стасу только ее часть. Большую часть, но не всю.

– Смотри, Стас. – начал Аркадий, глотнув из рюмки клюквенной водки «Финляндия». – Я нашел последнюю из трех граций.

Он достал из портфеля две фотографии и положил их на журнальный столик между тарелками с нехитрой закуской.

Одно фото было невысокого качества. На ней были запечатлены две мраморные грации, стоящие в большой комнате старой советской квартиры, по бокам застекленной двухстворчатой двери. На второй фотографии была снята третья сестра-грация. Эта фотография была хорошего качества, запечатлела интерьер комнаты, обставленной дорогой старинной мебелью. Грация стояла в углу комнаты и выглядела одиноко.

Стас взял второе фото (первое сделал он украдкой от хозяина квартиры и прекрасно знал, что там сфотографировано) и стал с интересом рассматривать. Да это была третья сестра-близнец граций Кановы. Двух других он не раз видел в квартире профессора Карпова.

Он одобрительно кивнул головой, предлагая Гитлину продолжить рассказ, и отхлебнул водки из своей рюмки.

– Так вот, третья сестричка желает соединиться с двумя своими русскими кузинами… – продолжил Аркадий в шутливом тоне.

– Ты думаешь предложить ее моему знакомому? – удивился Стас.