Тяга к прекрасному. Авантюрная повесть

– Тогда я приглашаю Вас к себе в гости!

Повисла пауза. Инга озадаченно посмотрела на профессора. Предложение было неожиданным. Был бы он помоложе, она может и побоялась бы идти, но тут решила, что профессор геологии и коллекционер вполне безобидный. Кроме того – сорвалось свидание. И она решилась – почему бы не пойти? Интересно все-таки побывать в квартире у настоящего коллекционера. Это как в музей сходить!

Когда профессор услышал, что девушка согласна – страшно засуетился. Бросился собирать себе на поднос свою и ее грязную посуду, чтобы отнести в моечную. Но Инга отобрала поднос, иначе он бы все уронил – так суетился!

Профессор предложил пройтись до его дома пешком.

– Я живу недалеко от столовой. – сказал он. – Знаете за центральным парком район «сталинок»?

– Нет. – ответила она. – Я плохо знаю город.

– Ну, тогда идемте! Я Вам его покажу. Совершим послеобеденный моцион.

Они пошли пешком. Была середина сентября, погода стояла хорошая, теплая, даже жаркая для этого времени года. По пути профессор развлекал девушку историями из своей жизни. Она у него была богатая на события. Оказалось, что Дмитрий Евгеньевич даже поработал замминистра нефтегазовой промышленности в какой-то южной республике бывшего Союза. Потом приехал сюда, стал преподавать. Два года назад у него умерла жена. «Пошла за хлебом, оступилась неосторожно и головой о бордюр…» Но профессор ничего так – бодрился! И все хвастался своими собраниями. Говорил, что когда девушка увидит – обомлеет.

6

Костю оставили скучать в приемном покое травматологии. Удивительно как много народу умудряется повредить себя в обычный сентябрьский день, когда стоит прекрасная погода, замечательная видимость и не скользко от дождя, или снега зимой. Обезболивающее которое ему вкололи в карете скорой помощи, стало потихоньку отпускать и ногу начал терзать очередной приступ боли. Кроме того настроение было отвратительным из-за сорвавшегося свидания. Он попытался представить, чем занята сейчас его девушка и в голову полезли грязные мысли. Костя ревновал Ингу. Она постоянно давала ему для этого поводы. Поэтому самым лучшим вариантом, конечно же, было сделать так, чтобы она всегда была при нем. Костя решил, что как только вылечит ногу – сразу же сделает Инге предложение. Зачем искушать судьбу дальше? А теперь надо срочно раздобыть мобильный телефон. Тот, который он раздобыл, чтобы позвонить Инге на месте падения, сердобольная старушка успела вырвать у него из рук в момент погрузки в карету скорой помощи.

Рядом сидел подросток с туго забинтованной левой рукой. Правой он тискал кнопочки на своем мобильнике.

«Играет…» – догадался Костя.

– Слушай, парень… – окликнул он подростка.

Не отрываясь от игры, тот кивнул головой, давая понять, что услышал собеседника.

– Дай сделать один звонок с твоей мобилки…

Подросток нахмурился. Остановил игру и посмотрел на собеседника.

– Отмудохали? – спросил он, оценив внешний вид собеседника – испачканный в пыли костюм, забинтованную ногу и шишку на лбу.

– Что? – не понял вопроса Костя.

– Я говорю – где тебя так отмудохали? – развернул вопрос подросток.

– А-а… – понял Костя. – Нет… Это я неудачно упал…

– Ясн… – кивнул головой подросток. – А я со скейта навернулся… Лан… Две минуты… Доиграю и дам…

– Мне срочно надо… – попытался настаивать Костя.

– Две минуты! – отрезал подросток и опять углубился в игру.

Костя нетерпеливо заерзал на кресле. Потом подался в сторону подростка и схватил его за сиреневую кисть перевязанной руки.

Подросток свечой взвился от боли и завыл благим матом.

– Я же сказал – мне срочно! – прошипел Костя. Притянул паренька за больную руку к себе и выхватил из здоровой руки телефон. Потом отпустил подростка и стал лихорадочно набирать номер мобильника матери.

Подросток, поскуливая, смотрел на странного пациента и убаюкивал больную руку. На большее он не решался, сидя рядом с таким психом.

– Да! – услышал Костя в трубке голос матери.

– Ма, это я! Я в центральной травматологии с переломом ноги! Мобильник разбился. Звоню с чужого. Приезжай! – быстро проговорил он, нажал на сброс и швырнул мобильник поскуливающему хозяину. – На – играй дальше!

На шум устроенный в приемном покое открылась дверь перевязочной, и высунулась голова дежурного хирурга.

– Что у вас тут?… – спросил он недовольно.

– Он у меня мобилу забрал. – всхлипнул подросток.

Костя, молча, показал на мобильник зажатый в здоровой руке подростка и развел руками.

– Так ведь отдал! Людям надо помогать! – резонно заметил хирург и призывно кивнул головой неудачливому скейтбордисту. – Заходи…

7

Было видно, что профессор к концу «послеобеденного моциона» устал. Говорил он реже. Появилась отдышка, и выражение на лице потеряло радушие, излучаемое в столовой. Теперь оно напоминало усталую гримасу марафонца, который выбрал неверный темп, не рассчитал свои силы и на последних километрах до финиша серьезно задумался – бежать ему дальше, или не бежать, а может лучше к чертовой матери сойти с дистанции.

На четвертый этаж, где была его квартира, профессор Карпов поднялся с усилием. Он запыхался. Крепко держался за локоть своей спутницы, останавливался на каждом этаже и грустно улыбался, как будто извиняясь.

Девушка уже подумала, что, скорее всего сегодня экскурсии не будет. Лучше гостеприимному хозяину вызвать врача, пока он не отправился следом за своей женой. Но когда они поднялись к нему на этаж, профессор немного воспрял духом.

Доверив Инге подержать сумку с камнями-самородками, он достал связку ключей, открыл входную дверь и попросил ее задержаться на лестничной клетке.

– Мне надо снять квартиру с сигнализации… – сказал профессор, вошел в квартиру один и прикрыл входную дверь.

Из-за прикрытой двери было плохо слышно, но девушка поняла, что он с кем-то разговаривает по телефону.

Через пару минут Дмитрий Евгеньевич впустил ее к себе. Помог снять куртку, дал тапочки, и они пошли осматриваться.

Квартира была большая, с длинным коридором, тяжелыми застекленными дверями, паркетным полом.

«Как у профессора Преображенского в „Собачьем сердце“…» – решила девушка.

– Начнем с зала, не спеша… – предложил профессор.

Они вошли в зал, и у Инги сразу появилось чувство, что в комнате кто-то есть и пристально смотрит на нее. Вход в смежную с залом комнату охраняли две мраморные статуи обнаженных девушек, но следили за ней не они. Она оглянулась вправо и чуть не вскрикнула – на нее уставилась выпученными глазами дикая темнокожая человеческая физиономия в чалме на резном блюде, которое висело на стене.

– Голова мавра! – радостно воскликнул профессора. – Барельеф. Правда как живая?

– Да уж – жуткая физиономия. – ответила девушка. – Очень страшно!

Довольный произведенным эффектом профессор стал знакомить ее с остальными экспонатами, переходя из комнаты в комнату. Картины, фарфор, старинная мебель, мраморные статуи. Дом у Дмитрия Евгеньевича был действительно как музей! И обо всем он очень интересно рассказывал. Видно последнее удовольствие в жизни у человека осталось – созерцать свои сокровища.

Еще одним странным предметом этой экскурсии были руки профессора. Они у него оказались чересчур длинные, и как Инга не пыталась выдерживать между ней и хозяином квартиры дистанцию, руки его постоянно пребывали у нее на плече, на спине, или на бедре. Ей было непонятно; то ли профессор пытался таким образом удерживать равновесие, то ли грел о девушку мерзнущие ладони.