Праздность

У пруда компании гуляющих,
Под каштанами, под кленами и липами,
Пара уток, вразнобой ныряющих,
Очевидно, покалякать с рыбами.

Пара лебедей, они под ивами
Гнутыми покачивают шеями,
Выглядят немного несчастливыми,
Тихими застенчивыми феями.

Гуси на виду, и тоже парою.
Гогоча сойдясь, опять расходятся,
И за их многосерийной сварою
Наблюдают все, ну все, как водится.

«Облака плывут довольно плавно…»

Облака плывут довольно плавно,
Как и принято, растет трава…
Все же в мире что-то неисправно,
Где-то отошло едва-едва.

Дождь идет, как он обычно ходит,
Время точно по часам течет,
Кто ж сомненья эти производит?
Для чего нам этот новый черт?

Знаю точно: если дверь открою,
Нету там убийцы с топором,
И слова я как обычно строю,
Шариковым действуя пером.

Начертал я на бумажной тверди,
Поделиться можно только с ней:
«Бытие не есть дорога к смерти», —
Но от этого еще страшней.

«Было ветхим и сырым то здание…»

Было ветхим и сырым то здание,
Там жилось укромно и мучительно,
Молодое хмурое создание
Этот дом любило исключительно.

Но изведено подспудным рвением,
Взяв у матери рубли наличные,
И себя считая, видно, гением,
Укатило на пути столичные.

Понаписано в Москве, да и повыпито,
В прошлом дрожь о счастье и величии,
Много дури из башки повыбито,
Ничего почти что нет в наличии.

И с годами все сильнее кажется —
Все не так: и сердце, и правительство.
Хочется на что-нибудь отважиться,
Изменить хотя бы место жительства.

Бросимся домой, ведь там спасение!
Но снесли то старенькое здание.
И не получилось воскресения,
И исключено переиздание.

И в слепом поселке, и в Измайлово
Жизнь пройдет, и есть такое мнение:
Домик Мастера плюс банька Свидригайлова —
Вот в какое едем мы имение.

«Сдвиньте гусеницы дивизий…»

Сдвиньте гусеницы дивизий
И штыки поднимите полков,
Все просторы пронзительных высей
Скройте тучами штурмовиков.

И составьте составы с ипритом
У закрытых шенгенских дверей,
Объявите: к вам будут с визитом
Двести кузькиных матерей.

И когда, грозным оком сверкая,
Встанем мы во всю мрачную стать,
Запад снова, трясясь, но вникая,
Станет русские книги читать.

«Струя слепого холодка…»

Струя слепого холодка
Пересекает мрак веранды,
Вползла в сознание строка
Потусторонней контрабанды.

Сквозь крону яблони сплошной,
Что рядом с вишней беспросветной,
Нам посылает мир иной
Какой-то образ безбилетный.

Бредет прерывистый фонарь,
Как будто побираясь, в звездах: