Барбаросса

Глаза правителя были закрыты, на лице блуждала легкая улыбка, тонкие пальцы мечтательно и рассеянно теребили волосы жидкой бородки.

Дон Игнасио без восторга смотрел на алжирского шейха, ему представлялось, что в настоящий момент от него можно было бы ждать поведения повоинственней.

Камильбек, кажется, держался похожего мнения.

Неторопливо огибая бассейн с удивительно голубой водой и двумя стайками золотых и полупрозрачных рыбок, военачальники приблизились к грезящему шейху. И почти одновременно обнаружили, что Салим ат-Туми отнюдь не парит в эмпиреях, а внимательно наблюдает за гостями из глубины как бы смеженных глаз.

«Восточный человек», – с иронией подумал генерал.

«Надо быть с ним поосторожнее», – подумал Камильбек.

Что подумал шейх, осталось неизвестным.

Негры заработали опахалами поживее, и этим как бы вызвали правителя к обычной жизни.

Генерал отставил правую ногу чуть в сторону и назад, снял свой пышный головной убор, левую руку приложил к центру груди. Это был максимум того, что он мог сделать для сидящего шейха Салима согласно этикету.

Камильбек конечно же пластался по мрамору и думал об испанском лейтенанте.

Мартин де Варгас в этот самый момент сбегал по скользким ступенькам угловой башни вниз. Он уже успел отдать все необходимые указания начальнику башенной стражи лейтенанту Ортису и теперь спешил в сторону рынка. Он был в понятном воинственном возбуждении. Ему понравился план генерала. Он знал, что под началом добрейшего дона Афранио ни на какие серьезные успехи рассчитывать не приходится, остается смириться с унылым сидением за стенами неприступного форта в ожидании перевода в более интересное место. Прожить жизнь простым лейтенантом ему не улыбалось.

План дона Игнасио давал ему надежду отличиться.

Лейтенант быстро шел по улице мимо длинного белого саманного забора, солдаты едва поспевали за ним: эти взрослые усачи были начисто лишены честолюбивых устремлений, свойственных молодому дворянину.

Улицы были почти пустынны в этот час. Навстречу изредка попадались погонщики ослов, груженных большими плетеными корзинами. И вот один такой погонщик, минуя спешащего лейтенанта, бросил на ходу:

– Не спеши, Мартин де Варгас, у тебя все равно ничего не получится.

На мгновение лейтенант замер.

Показалось?!

Отставшие солдаты явно ничего не слышали.

Погонщик со своим ослом уже заворачивал за поворот белого забора.

Догнать, расспросить?

Нет времени! И главное – о чем расспрашивать?!

Послышалось, твердо решил лейтенант и зашагал дальше.

Солдаты, решившие, что он просто остановился подождать их, ни о чем не подозревая, потопали дальше.

Вот она, рыночная башня. У входа в нее стоят шатры базарных лекарей и брадобреев. Шатры стоят там, где им совершенно не положено находиться.

Лейтенант выхватил шпагу и заорал:

– А ну-ка вон отсюда!

В шеренге шатров образовалась щель, лейтенант ринулся в нее. Из-за полотняной стены раздался тихий, но отчетливый голос:

– Не спеши, Мартин де Варгас, ничего не получится.

Не раздумывая ни секунды, лейтенант полоснул клинком шпаги по шатру. Шатер был пуст.

Ни хозяина, ни клиента.

Следовавший за ним пехотинец просунул голову внутрь подозрительного заведения.

– Никого!

Лейтенанту сделалось неприятно, что солдат невольно влез в его дела, и он резко скомандовал:

– За мной!

И вся команда шумно вломилась в башню.

– Так ваше посещение вызвано опасениями, я не хочу сказать страхом, что этот краснобородый разбойник может напасть на наш город?

– Да, до нас дошли сведения, которые позволяют иметь такие опасения.

Шейх пощипал бородку.

– Я могу себе представить, что у него хватит дерзости для такого предприятия, но я не могу представить, откуда он возьмет силы, достаточные для этого. Я слышал, что у него неплохо получается, когда дело идет об отдельных галерах, но Алжир при всей своей скромности все же не галера.

Пальцам генерала тоже хотелось чего-нибудь пощипать, и они занялись перьями шляпы.

– Смею напомнить вашей милости, что не более недели назад Харудж овладел крепостью Мешуар, которая располагается не так далеко от стен вашего города. Крепость эта весьма вместительна и охранялась, насколько мне известно, достаточно тщательно. Харудж действовал не столько прямою силой, сколько силою коварства. Кого-то подкупил, кого-то обманул. Когда он вошел в Мешуар, то расправился с побежденными со страшной жестокостью.

– Да?

– Да. Семь десятков заянидов[10 - Семь десятков заянидов… – Заяниды – родственники правителя городов Тенес и Мешуар Мулей бу-Заина.], то есть кто мог хоть в малейшей степени претендовать на мешуарское наследство, были им утоплены. На глазах у тех горожан, что не успели спастись бегством.

– Однако! Камильбек, ты слышал об этом?

– Об этом говорят, господин.

Салим ат-Туми длинно, задумчиво вздохнул.

– Но вы не должны волноваться, Алжир под защитою верных вам людей, и этих людей достаточно.

Шейх сделал едва уловимое движение рукой, и из-за спины у него появился маленький рябой человечек с кальяном в руках. Он установил сосуд у левого колена повелителя между подушками. Салим принял длинный костяной мундштук. Перед тем как затянуться, спросил:

– А этот Сослан, бей кабилов Куко, надежный ли он человек? Меня всегда смущал его разбойничий вид.

– О повелитель, внешний вид часто бывает обманчив. Бей Сослан и в самом деле уродлив, но у него верное сердце. Верное вам, господин.