Паруса смерти

– Поверим! – воскликнула мадам Лизеразю.

– …Сам вручил мне свою шпагу. Сам! Но что шпага, для этих свиней главное не шпага, не честь, для них самое главное – денежный ящик. Денежный ящик, вот их сердце! Так вот, господа, этот испанец отдал мне, безропотно и даже с поклонами, ключ от корабельного денежного ящика. Я тут же его отправил к себе на борт. Там было семь тысяч песо.

– А груз? – поинтересовался практичный господин де Левассер.

– Груз? Я осмотрел его, разумеется. Олово в слитках, пять тысяч фунтов, такие серые прямоугольники. Чтобы перегрузить его, нам бы потребовалось полдня. Да и в случае столкновения с судами береговой охраны Эспаньолы нам с такой тяжестью в трюме не скрыться бы.

– Да, как говорят бретонские пастухи, овчинка выделки не стоит, – согласился губернатор.

И тут из задних рядов раздался голос бывшего буканьера:

– Какого, вы говорите, цвета были эти слитки?

Публика недовольно зашевелилась, стараясь разглядеть спрашивающего.

– Что вы сказали? – рассеянно переспросил капитан Шарп. Он считал эту черную чиновничью крысу уже окончательно побежденной на фронте борьбы за сердце прекрасной Женевьевы, поэтому мог позволить себе некоторую рассеянность.

– Я прошу вас сказать, какого цвета были слитки.

Капитан затянулся горьким дымом.

– Серого.

– Они сказали, что это олово?

– Так было указано в сопроводительных бумагах. По-испански я читаю так же неплохо, как и в сердцах людей, – усмехнулся кудрявый ирландец. Он уже понял, что с этим синеглазым негодяем придется сегодня схлестнуться еще раз, и начал настраиваться на повторную победу.

– Думаю, что вы совершили большую глупость, поверив тому, что испанский капитан сказал вам на словах, и тому, что было написано в его бумагах.

Капитан Шарп набрал в грудь побольше воздуха, пытаясь сдержаться. Он еще не решил, каким именно способом истребит этого мерзавца, но мысленно подбирал оскорбления и проклятия, с которых начнет это дело.

Присутствующие оцепенели, отчасти от немыслимой наглости человека в черном, отчасти от того, что пытались представить, в какую именно форму выльется гнев победителя испанцев.

В наступившей тишине слова Жана-Давида прозвучали особенно отчетливо и оскорбительно:

– Они вас обманули. Галион был гружен не оловом, а серебром. Пять тысяч фунтов серебра в слитках! Они просто покрасили их серой краской. Теперь вам понятно, почему испанцы не сопротивлялись? Эти семь тысяч песо, что вы нашли в денежном ящике… – Жан-Давид громко рассмеялся, не закончив речь, заканчивать которую не имело смысла, настолько все было очевидно.

– Вы хотите сказать, месье, не имею чести знать вашего имени…

– Олоннэ.

– Вы хотите сказать, что меня провели как последнего идиота?!

– Вы сами произнесли эти слова.

– И вы думаете, что вы останетесь в живых после того, как подобные слова в мой адрес произнесены? Не важно, кем именно, вы так думаете?!

Жан-Давид пожал плечами:

– Право, странно. Вы обзываете себя идиотом, а отвечать за это предлагаете мне.

– Не увиливайте! – Капитан Шарп с шипением вытащил из ножен свою шпагу.

Жан-Давид посмотрел на Женевьеву. Кажется, в ее глазах читалось что-то похожее на любопытство. Ну что ж, хотя бы это.

Олоннэ тоже вытащил свою шпагу.

Капитан Шарп решительно шагнул ему навстречу.

Публика торопливо, но без особого шума и страха жалась к зеркальным стенам. Зрелище предстояло скорее интересное, чем страшное. А госпожа Лизеразю так и сама была готова вцепиться в горло наглецу со сросшимися у переносицы бровями.

Решительно приближаясь к занявшему соответствующую фехтовальную позицию противнику, капитан Шарп обрушил одну из арф. Она упала, прозвучав громко и возмущенно.

Словно пробужденный этим звуком, вступил в дело его превосходительство губернатор. В голове у него была путаница. С одной стороны, он все еще считал Тома Шарпа, удачливого и добычливого морехода, своим потенциальным зятем, с другой стороны, стал уже сомневаться в том, настолько ли удачлив и добычлив этот Том, чтобы отдавать ему свою единственную дочь. Из его бездонной практической памяти всплыл случай, напоминающий историю с перекраской серебра в олово.

Прав или не прав господин Олоннэ в своих обвинениях, находясь сейчас в этом зале, решить было невозможно, тем более что испанец, способный разрешить этот спор, был теперь вне досягаемости. Одно оставалось несомненно: следовало помешать назревавшей дуэли.

– Прекратите! Прекратите немедленно, господа!

Зычный голос губернатора отрезвил всех.

Капитан Шарп остановился, свирепо дыша.

Губернатор обратился к Олоннэ:

– Вы бросили слишком обидное обвинение в адрес моего гостя капитана Шарпа. Но дело даже не в его обидности, дело в его недоказуемости.

– Что же делать, ваше высокопревосходительство, если я уверен, что прав?

– Как бы там ни было, вы должны ответить за оскорбление! – рявкнул Шарп.

Господин губернатор на секунду задумался и принял решение, в котором сказалась вся его государственная мудрость.

– От того, господин Олоннэ, что вы, скажем, убьете господина Шарпа, олово в трюме испанского галиона не превратится в серебро. От того, что вы, господин Шарп, убьете господина Олоннэ, подозрение в том, что вас обвели вокруг пальца, не рассеется.

– Что же делать? – растерянно спросил капитан Шарп.

– Вам – ничего особенного. Продолжайте заниматься тем, чем занимались до сих пор. Только один совет: если вам сдастся без боя еще один галион, груженный оловом, попробуйте соскоблить краску хоть с одного слитка.

Ирландец покраснел и насупился.

– С вами дело сложнее, господин Олоннэ. Вам надлежит доказать, что все, что вы только что утверждали в адрес капитана Шарпа, может иметь место.

– То есть, ваше высокопревосходительство?

– Вам надлежит отправиться в плавание и найти еще один испанский галион с перекрашенным серебром.

Ноздри Олоннэ задрожали, а щека едва заметно дернулась, но тем не менее он поклонился.