Распятые любовью

– Плохо! – я покачал головой. – Такие названия нужно запоминать. Слушай, Володь, а может, по бутылочке пивка пропустим? – вдруг осенило меня. – Я сгоняю…

– Куда ты сгоняешь? – рассмеялся Копытин.

– За пивом!

– Не надо никуда гонять, всё предусмотрено. Айн момент!

Копытин вышел на балкон и через несколько секунд вышел с двумя бутылками пива.

– У меня тут секретный холодильник, – заявил Владимир, – дизайн нерабочего бытового прибора, но молотит ещё, дай бог каждому!

– Пройдоха! – рассмеялся я. – Всё у него припрятано, задизайнено, замаскировано.

– Жизнь научила, – закивал Владимир, – я после перестройки запасливый стал. Ну, пошли, гонщик, подлечимся. Да и яишенки с колбаской можно в топку закинуть.

Я решил тему «измены Родине» не трогать, но Копытин сам заговорил:

– Загрузил я тебя под утро? – улыбнулся он.

– Чем? – я изобразил непонимание, надеясь, что товарищ свернёт тему, но Копытин оказался настроен решительно.

– Чем-чем? – приобнял он меня. – Рассуждениями своими. Заметил, что ты даже немного расстроился из-за моих мыслей.

– Нисколько! – возразил я. – Это твоё право, твой опыт, твои мысли. Почему меня это должно расстраивать? Кроме того, я со многими твоими выводами согласен. Меня больше расстраивает то, что ты сам решил уехать.

– Ничего страшного в этом не вижу, – сказал Копытин. – Поеду на мир посмотрю. Пока деньжата есть да здоровье позволяет. Сегодня утром случайно попал на новости в телевизоре. Ты веришь, меня аж стошнило…

– Чего ты там такого увидел? – удивлённо спросил я.

– Скажи, Боря, ну вот кому в голову пришло поставить такого болвана министром культуры нашей страны? Вот ты у меня спрашиваешь, а не разлюбил ли я родину? Так скажи мне, брат, а тот, кто держит вот это чудо на такой ответственной должности, он вообще любил когда-нибудь Россию? Это же позор! Тем более, к России сейчас во всём мире такое пристальное внимание. А тут какой-то клоун заправляет российской культурой.

– А что случилось-то? – спросил я удивлённо.

– Вчера в Москве открыли памятник оружейнику Калашникову, – пояснил Копытин. – Да я не против памятника. Михаил Тимофеевич – достойный оружейник, но ты бы слышал, что наговорил этот «киватель» на открытии памятника. Представляешь, заявляет, что автомат Калашникова – это культурный бренд России. Охренеть можно! Ну, давай ещё систему «Град» объявим культурным брендом, «Армату», «Тополь», атомную и водородную бомбы, пушки, зенитки, торпеды. Хорошего оружия у нас предостаточно. А ты, чувак, не подумал, что из этого «культурного бренда» каждый день по всему миру людей убивают?

– Что-то даже не верится, – с усмешкой произнёс я, – может, журналисты не так преподнесли?

– Да какие журналисты, Боря? Я своим ушами слышал эту несуразность. Просто у человека мозг не в ту сторону работает. У него что ни день, то ляп какой-то. Доску Маннергейму, винтовку «Маузер» Славянке, автомат Шмайссера Калашникову, деньги на второ– третьесортное кино псевдо-режиссёрам. Эй, чувак, а ты точно министр культуры? Я написал, под заметкой, что не согласен с таким высказыванием, и такое началось. Что я и русофоб, и жидяра, и не уважаю русское оружие. Ты знаешь, Боря, – ухмыльнулся Копытин, – если бы нашёлся человек, изобретший прибор измерения уровня ненависти, то в нашей стране этот приборчик сгорел бы в первый же день. Это было бы всё равно, что разогнать вазовскую копейку до скорости звука.

Я рассмеялся.

– И скажи мне, как жить в этой стране свободно мыслящему человеку? Поддакивать этим ушлёпкам? Улыбаться? Соглашаться с ними? А иначе никак… Либо ты шагаешь в строю, либо отщепенец и враг народа. Ну? И что поменялось? Видишь, во что эта верность выливается? А выливается это как раз-таки в слова в известной официальной песне «нас вырастил Путин…» вместо «нас вырастил Сталин».

– Смотрю, ты не любишь Путина? – рассмеялся я.

– Ты, Боря, брось мне эти свои голубые замашки. Я люблю обычно женщин, а мужика могу либо уважать, либо нет.

– Не можешь ты без своих скабрезных шуток, – махнул я рукой и добавил: – забыл 2000 г.? Я как сейчас помню, мы тогда с тобой футбол смотрели – чемпионат Европы. И что ты сказал? Путин – сильный политик.

– Да я и сейчас могу это повторить, – закивал Копытин. – Только дураки могут считать его слабым.

– Ну?

– Баранки гну! Я же о другом говорю. Сильный, никто не спорит, умный, хитрый. Но… так употреби все эти свои качества на благо народа. Что ты сопли жуёшь и превращаешь снова Россию в чёрт знает что? Зачем? У тебя есть все возможности сделать страну свободной, процветающей и великой.

– Но ты посмотри, что он уже сделал для страны, – возразил я, – Россия поднимается, экономика развивается, благосостояние людей растёт.

– Стоп, Боря! – выставил руку вперёд Копытин. – Поверь мне на слово, наши экономисты только и могут воду в ступе толочь. Делают умные морды и ездят нам по ушам, как они привлекут частные инвестиции в российские инфраструктуры. Боря, кто этим придуркам выделит хоть десять центов? Все боятся, что завтра, российские власти нажмут на педаль произвола, и всё на фиг отберут, используя корзиночку с колбасой, или правильно подготовленную куртку, да мало ли что там могут ещё придумать. Даже те, кто имел неосторожность когда-то вложиться, сегодня подумывают, как выпутаться из этих сетей и слинять незаметно без особых потерь. А ты говоришь о каком-то развитии российской экономики. На ладан дышит наша экономика. На ладан! Сейчас сгребут в кучу триллион рублей и побегут спасть какие-то банки, которые нормально работали и не прятались ни от кого. Наша власть никак не может понять одного: необходима срочная перестройка всей экономической системы…

– У нас народ вздрагивает при слове «перестройка», – вздохнул я. – Увы, все эти реформы, перестройки, уже вот тут, – я провёл ребром ладони по горлу.

– Народ может и вздрагивать, а правительство должно делать качественно и своевременно свою работу. Их туда поставили не глазки народу строить, а работать, пахать и вытаскивать страну из болота. Сегодня государство с этой задачей не справляется. Да и что это за государство? Прошло двадцать шесть лет с момента распада СССР, а Россия до сих пор остаётся квазигосударством. Разве у нас есть истинное разделение властей, подотчётность и прозрачность, разве наше государство контролируется судебной системой, есть ли у нас в государстве независимый парламент, есть ли у нас правительство, которое не кривляется, а по-настоящему отчитывается перед этим парламентом? Нет у нас такого государства. Российское государство – это такая бригада из сотни шабашников, рубящих капусту и прячущих её за бугром, в офшорах, в каких-то туманных банках, на счетах подставных лиц. А настоящего государства пока нет. И всё это может в любой момент рухнуть. И что будем делать, Боря. И тебя, как представителя голубого класса, и меня начнут вешать. И такие призывы, кстати, не редкость. Так и пишут, с кем не согласны: «Мы придём к власти и будем вас вешать на фонарных столбах».

– А тебя-то за что? – усмехнулся я. – Ну, ладно, меня, если узнают, что я гомосексуалист. А тебя?

– А меня за то, что я вас педиков защищаю! – рассмеялся Копытин.

– Кстати, Володя, давно у тебя хотел спросить, если ты сам не гей, почему ты нас защищаешь, в смысле права геев?