Спецагент. Техасские приключения лабрадора Трисона

– Вы пока выходите, а я пойду с командой переговорю.

Он покинул машину и направился к экипажу. Заглушив двигатель, громила выскочил следом за ним.

– Ну что, идём, мой бодигардик. – Улыбнувшись, Александра легонько стукнула меня пальцем по носу.

Боди… кто? Что-то я не понял, как она меня обозвала? Округлив глаза, я в удивлении уставился на неё.

– Малыш, да не смотри ты на меня так, – хихикнула Шура. – Бодигард в переводе на русский означает «телохранитель». Ну а кто ты? – Она развела руками. – Твой напарник поручил тебе беречь меня.

Фух, ну слава богу. Я согласен быть телохранителем, но тогда зачем называть меня малышом? Вам не кажется, что эти два прозвища как-то не вяжутся между собой? В моём понимании боди… как его там… ну, в общем, это такой здоровый парень, который запросто надерёт задницу любому. Разве он может быть малышом? За всю мою жизнь люди по-разному называли меня, но позорней этой клички я ничего не слышал. Уж лучше быть Трюфелем, Трусоном или Тристаном, но только не сопливым малолеткой. Вы заметили, она даже английское слово умудрилась завернуть в уменьшительно-ласкательную обёртку. И в этом вся Шура. Говорю же, не может она обходиться без этих своих муси-пуси. Я вдруг подумал, что уже скоро мне придётся неизвестно сколько жить с двумя женщинами. Если ещё её подруга окажется такой же любвеобильной, я точно сойду с ума.

Александра накинула на плечо свою маленькую сумочку, что лежала на сиденье, и только взялась за ручку двери, собираясь открыть её, как она распахнулась перед нами.

– Миссис Алекс, мистер Трисон, – улыбнувшись во все свои зубы, Вилсон снова подмигнул мне, – прошу вас.

Я заметил, что он открывал двери только женщинам и мне, на мужчин его джентльменство не распространялось. Понятное дело, они с таким же успехом могут это сделать сами. Громила забрал из багажника чемодан, а когда мы подошли к трапу, Кристофер представил Александру экипажу, те с улыбками кивнули, затем посмотрели на меня и, словно сговорившись, подмигнули.

Да что они все разморгались? Такое чувство, будто у них одновременно случился нервный тик. Конечно же, я понял: никакой болезнью здесь не пахнет. Вряд ли Кристофер позволит управлять своим самолётом человеку, страдающему неврозом. Просто таким образом они поприветствовали меня. Я пёс воспитанный, разве мог я не ответить взаимностью? Я тоже моргнул, правда, в отличие от них, обоими глазами, и вдобавок ещё хвостом помахал, давая понять, что тоже помню их. Естественно, наше бессловесное общение не осталось незамеченным остальными.

– Трисона вам представлять не нужно, – глядя на меня с высоты своего роста, усмехнулся Кристофер. – Вижу, что за это время вы не забыли друг друга.

– Да как же его забудешь? – вопросом на вопрос ответил пилот. – Это первый четвероногий пассажир, который летал на нашем борту.

Когда со знакомством было покончено, он забрал чемодан у громилы и, обменявшись рукопожатиями с мужчинами, удалился в самолёт. Вилсон попрощался с Шурой, потом присел рядом со мной и протянул ладонь, а когда я положил на неё лапу, он легонько сжал её и сказал:

– Мистер Трисон, для меня было большой честью познакомиться с вами. Надеюсь, мы ещё когда-нибудь увидимся. – Он отпустил мою конечность и, поднявшись, добавил: – Ещё раз спасибо за мистера Ноланда.

За всю мою жизнь люди говорили мне много хороших и тёплых слов, но ещё никто никогда не сказал, что знакомство со мной было большой честью. Я обратил внимание: когда громила назвал меня «мистером», он не подмигнул мне, и смешинок в его глазах я тоже не заметил. Выходит, в этот раз он говорил серьёзно? С ним мне тоже было грустно расставаться. Несмотря на свои габариты и угрожающий вид, он оказался добрым парнем.

После того как он ушёл в машину, настала пора прощаться с Кристофером. Сначала он по-дружески поцеловал в щёку Александру, а потом присел рядом со мной и обнял меня за шею. Пока мы молча сидели, моя душа разрывалась на части. Всё-таки странная штука эта душа. Понятия не имею, где она находится, но зато знаю, как болит. За это время Кристофер стал для меня не менее родным человеком, чем Елисеев и Шура. И как бы мне ни было жаль с ним расставаться, мне придётся. Сколько разлук было в моей жизни и сколько их ещё будет – неизвестно. В тот момент я вдруг понял, что они неизбежны, а значит, к ним нужно относиться как к неотъемлемой части нашей жизни.

– И всё-таки день прощания наступил. – Отстранившись, Кристофер посмотрел на меня. – Но не будем расстраиваться, дружище. Слава богу, мы с тобой не на разных планетах живём, – грустно усмехнулся он. – Обещаю, мы с тобой ещё непременно увидимся. Ты мне веришь?

Что за глупый вопрос? Конечно верю. Да и как я могу не верить, если ты ни разу не дал мне повода усомниться в твоей порядочности.

– Ав, – подтвердил я.

– Спасибо, приятель. – Он заулыбался и почесал меня за ушами. – Ну что, коллега, готовься к всенародной славе, скоро наш фильм выходит в мировой прокат.

Да я всегда к ней готов. Хоть я и недолюбливаю эту звёздную тётку, но, честно сказать, уже давно привык к ней. Она же постоянно ходит за мной по пятам, прямо как тень отца Гамлета. Стоит только сделать доброе дело – и слава тут как тут.

Кристофер чмокнул меня в лоб, затем поднялся и, кивнув на трап, где меня ожидали Шура со стюардессой, сказал:

– Давай, приятель, беги в самолёт.

Я вильнул хвостом на прощание, взбежал по ступеням и уже собрался войти вслед за женщинами в салон, но, услышав его обращение ко мне, обернулся.

– Трисон, ты навсегда со мной. – Он похлопал по плечу, в том месте, где у него была татуировка с изображением моей морды.

Вскоре я любовался в иллюминатор залитым солнцем городом, водной гладью океана, на поверхности которой маленькими галочками белели яхты, и заснеженными пиками горных вершин. Спасибо тебе, Лос-Анджелес, за гостеприимство. Не хочу говорить «прощай», честно сказать, я ненавижу это слово. Лучше скажу «до свидания». Надеюсь, мы ещё когда-нибудь увидимся. Жизнь ведь штука непредсказуемая, неизвестно, какой сюрприз она преподнесёт мне завтра. И вдруг нежданно-негаданно в голове всплыли слова любимой песни моего последнего подопечного, Андрея Максимовича: «Под небом голубым есть город золотой, с прозрачными воротами и яркою звездой. А в городе том сад, всё травы да цветы, гуляют там животные невиданной красы».

Глава 4

Время полёта до Эль-Пасо показалось мне пшиком по сравнению с тем, сколько мы летели из Москвы до Лос-Анджелеса. Я едва успел разделаться с косточкой, которую любезно преподнесла мне стюардесса, как шасси с грохотом коснулись техасской земли. В прошлый раз она тоже угощала меня таким лакомством, но его хватило лишь на время взлёта. Сейчас же была не косточка, а целое костище. Я битых два часа боролся с ней и даже не заметил, как прошёл полёт.

Пользуясь случаем, дам вам совет, дорогие мои читатели: если вы собираетесь в воздушное путешествие со своим шерстяным питомцем, угостите его косточкой, да не жалейте денег, купите самую большую и вкусную. Пробовать сами вы её вряд ли будете, придётся положиться на советы продавца. С таким презентом и вашему хвостатому будет легче перенести полёт, и вам спокойней. Только моя рекомендация касается собак. А вот как угощать котов, чтобы эти зеленоглазые бестии не дрожали от страха, я не знаю.

Конечно же, я прекрасно понимал, что не стюардесса позаботилась о моём душевном спокойствии, а Кристофер. И я ему премного благодарен. Если он когда-то заведёт себе питомца, тот будет самым счастливым четвероногим. Скажу честно, я даже немного завидую ему, по-хорошему, по-доброму. Кристофер – замечательный человек, просто великолепный, но, как бы там ни было, я своих родственников не променяю ни на кого на свете и не задумываясь отдам свою жизнь за любого из них. И за Марселя в том числе.

Пока самолёт подпрыгивал на кочках взлётной полосы, я вжался в пол, где провёл весь полёт. А то ещё, чего доброго, начну порхать по салону, как бабочка. Это люди сидят пристёгнутыми в креслах, а мне самому приходится заботиться о своей безопасности. Ну вот что ты плачешься, глупый пёс. Шура изначально предлагала мне лететь рядом с ней в кресле и даже хотела пристегнуть, но я сам отказался. А как я мог не отказаться, если перед взлётом стюардесса выдала мне угощение? Попробуй разберись с ним на сиденье. Оно таких размеров, что в нём запросто могут поместиться как минимум два лабрадора, но не привыкший я обедать в креслах. К тому же боялся испачкать слюнями его дорогую кожу или поцарапать её когтями. Хоть мне и подстригли их недавно в собачьем салоне красоты, куда возил меня Кристофер перед премьерой, но в запале трапезы всё может произойти.

– Зайка, иди посмотрим, куда мы с тобой прилетели, – позвала меня Шура, как только самолёт сбавил скорость.

Ну что ты будешь с ней делать? Неисправимая женщина. Чувствую, до конца нашего путешествия придётся мне ходить в «малышах» да «зайцах». Какой срам! Позор на мои первые седины.

Она пропустила меня к иллюминатору и ткнула в него изящным пальчиком с нежно-розовым маникюром. Александра часто красит ногти таким цветом. Он всегда напоминал мне конфеты в прозрачных фантиках, и мне всегда жуть как хотелось его лизнуть, что, впрочем, я и делал, когда была такая возможность. А в тот момент я еле сдержался. Честно сказать, побоялся испачкать слюной стекло иллюминатора. Ещё не хватало, чтобы стюардесса устроила мне нагоняй. Я же помню, как Саша ругает нас с Марселем, когда мы тыкаемся носами в зеркало шкафа в прихожей.

– Вон, видишь большое стеклянное здание? – спросила она и, не дожидаясь моего «ав», продолжила: – Это аэропорт, а белая надпись на нём переводится как «Добро пожаловать в Эль-Пасо».

Как хорошо, что моя Шура знает английский. Да и как она может его не знать, если работает экскурсоводом? С ней, как и с Кристофером, я не буду чувствовать себя аборигеном с далёких австралийских островов.

Пока я наблюдал в иллюминатор, как паркуется серебристый красавец, Шура строчила эсэмэски. В том, что она переписывается с подругой, у меня не было сомнений. Я уже давно заметил: все люди так делают. Стоит только самолёту приземлиться, как они тут же вытаскивают свои гаджеты и начинают либо звонить, либо писать. Будь у меня смартфон, я бы тоже написал Марселю, что удачно прибыл в Техас.

– Вики приехала нас встречать, – с улыбкой от уха до уха сообщила Александра, озвучив мои мысли.

Вот видите, я же говорил вам!

– Так что, малыш, не придётся нам с тобой ехать на общественном транспорте, – добавила она.

Услышав в очередной раз позорное прозвище, я мысленно закатил глаза. Ох уж эта женщина, чувствую, доведёт она меня до белого каления. В тот момент я дал себе установку не обращать внимания на всех этих «малышей», «зайцев», «пухляшей» и прочий детский лепет, а то ещё, чего доброго, привыкну к ним и начну вести себя словно малолетний щенок. Не зря же говорят: как корабль назовёшь, так он и поплывёт. А насчёт общественного транспорта я бы сильно не расстроился, если бы нам пришлось на нём ехать. Я привыкший к нему смолоду. В ту пору, когда я работал поводырём, мы с моими подопечными только так и передвигались. Своих машин у них не было, а даже если бы и были, толку с них немного. Ездить на них они сами не могли, а нанимать водителя – дорогое удовольствие. Не знаю, как в других странах, а у нас инвалиды по зрению звёзд с неба не хватают, им бы пособия на еду хватило, я уж не говорю о каких-то излишествах.

Глава 5

Когда лайнер полностью остановился и заглохли двигатели, из-за перегородки, отделявшей салон от служебных помещений, вышла стюардесса и направилась к нам. Следом за ней появился пилот. Мы поблагодарили их за приятный полёт, правда, благодарила в основном Шура, а я лишь вилял хвостом, давая понять, что полностью с ней согласен. А после того как мы попрощались, лётчик взял наш чемодан, и мы направились на выход. Едва мы оказались на трапе, в морду ударил поток тёплого воздуха, настолько сухого, что аж глотку перехватило, а в глаза тотчас бросилась ярко-красная машина с открытым верхом, стоявшая на лётном поле чуть поодаль от самолёта, такая же длиннющая селёдка, как те старинные автомобили, которые я видел на улицах Лос-Анджелеса.

Даже на расстоянии я понял, что водитель – девушка. Хоть она была в чёрной бейсболке, её выдавал длинный тёмный хвост, выпущенный на свободу через отверстие на затылке. В том, что это и есть Вики, у меня не было сомнений. При виде нас она помахала рукой, подтвердив мои предположения, и выскочила из машины. Небось вы сейчас подумали, будто она вышла через дверь, как все нормальные люди. Ничего подобного: она перелезла через неё и с криком «Санёк, я здесь!» помчалась к нам навстречу. Сказать, что я обалдел, – не сказать ничего. Оно и понятное дело, лично я впервые в жизни видел, чтобы женщина выходила из транспорта подобным образом.

Мы спустились по трапу, пилот поставил чемодан на землю и, ещё раз попрощавшись с нами, удалился в самолёт.

– Пойдём, малыш, – сказала Александра, она вытащила ручку саквояжа и покатила его за собой.

Хоть я и дал себе установку не реагировать на это прозвище, но ничего не мог с собой поделать. Как же оно резало слух. Клянусь, каждый раз, когда Шура произносит его, у меня шерсть встаёт дыбом. Но как сказать ей, чтобы она перестала меня так называть? Тут ни «ав», ни «у-у» не подойдут. Придётся склонить голову и терпеть, другого выхода нет. Я скрипнул зубами и потрусил за ней, мысленно внушая себе: «Я не малыш, я взрослый пёс».

Когда расстояние между нами и Вики сократилось, Шура поставила чемодан, и девушки бросились в объятия друг друга.

– Санчес, ты не представляешь, как я рада, что ты приехала, – словно резаная, заверещала Вики.

К тому, что Александру многие называли Санёк, я уже привык, а вот Санчес услышал впервые. Судя по тому, что в Лос-Анджелесе она была Алекс, я решил: Санчес – это интерпретация её имени на техасский манер.