Лабрадор Трисон покоряет Голливуд

Морозов сидел на лавочке в центре зала, так же, как и другие пассажиры, уставившись в телефон. Мне вот интересно, что станет с человеком, если вдруг исчезнет интернет. Как он будет жить без соцсетей? А ведь раньше было такое время, когда у людей не было мобильных телефонов и прочих гаджетов. Говорят, и рождаемость была выше, и книг люди больше читали. Вместо эсэмэсок отправляли друг другу телеграммы или бумажные письма, которые можно понюхать и даже поцеловать. И как бы это всё замечательно ни звучало, я до когтей на лапах современный пёс, поэтому считаю, что у технологического процесса очень много плюсов. И один из них, на мой собачий взгляд, самый важный – это быстрый обмен информацией.

По-моему, с изобретением мобильных телефонов жизнь человека стала гораздо проще. Появилась возможность связаться и не только услышать, но и увидеть близких людей и друзей, находящихся, возможно, на другом конце земного шара. Вы только представьте на минутку, что было бы с Кристофером (это тот сноубордист, который на моих глазах улетел с горнолыжной трассы в обрыв), если бы у молодых людей, проезжавших мимо, не было с собой телефона? Они бы не вызвали вовремя спасателей, и Кристофер умер бы на том склоне[19 - Из книги «Приключения Трисона в Альпах».].

Конечно, гаджеты, интернет, социальные сети – это всё нужные и полезные вещи, без которых современному человеку сложно обходиться. Но, мне кажется, людям нужно научиться соблюдать меру и почаще выныривать из Всемирной паутины, чтобы понять, что есть ещё и другая жизнь.

Морозов по-прежнему сидел на лавочке, не обращая на нас внимания. Пока мы шагали к центру зала, я всё время косился на напарника: у него тоже ни один мускул на лице не дрогнул. Старлей даже головы не поднял, когда мы прошли мимо. Я грешным делом подумал, что он нас не заметил. Но так только казалось. На самом деле, когда я обернулся, то увидел его: он следовал за нами на небольшом расстоянии, всё так же пялясь в телефон. Выглядел он со стороны как обыкновенный пассажир.

Вскоре в чёрной дыре подземелья показалось светлое пятно. Ветер, дующий оттуда, мгновенно усилился, едва не унеся меня, как воздушный шарик. В тот момент я поблагодарил Елисеева за то, что надел на меня поводок, иначе пришлось бы им со старшим лейтенантом ловить меня по всей станции. Теперь я понял тех, кто не хотел ездить в метро. Тут полно неожиданностей. Не знаю, как людям, а четвероногим здесь нужно быть начеку и держать ухо востро.

Следом за ветром, оглушая грохотом, на бешеной скорости вылетел поезд. Не знаю, о чём думают другие пассажиры, когда видят, как эта махина несётся навстречу, но лично я думал: «Что будет, если случайно в этот момент свалиться с перрона?» Согласен, вопрос до безобразия глупый, поскольку ответ на него очевиден. Но я говорю честно, зачем мне скрывать от вас, какие мысли бродят в моей голове, тем более у меня уже есть печальный опыт. Если вы читали мою самую первую историю[20 - Из книги «Радуга для друга».], наверняка помните, как толпа пассажиров столкнула меня с перрона и я оказался между ним и вагоном. Мне тогда несказанно повезло – электричка стояла, и мой подопечный, Иван Савельевич, вместе с каким-то сердобольным товарищем вытащили меня, точно карася из речки. Теперь, стоя на платформе метро, я снова вспомнил тот злополучный день.

Завизжав тормозами, поезд остановился. Люди, как оголтелые, ринулись к дверям, преградив путь выходящим из вагона пассажирам. Те, протискиваясь сквозь толпу, возмущённо ругались, прижимая сумки к груди или держа их над головами. Самые нетерпеливые, не дожидаясь, когда выйдет последний человек, напролом пробирались внутрь. Глядя на них, складывалось впечатление, будто это единственный поезд, в который надо попасть во что бы то ни стало. Как сказал бы мой второй подопечный Сашка: «Пассажиры – они и в Африке пассажиры»[21 - Из книги «Радуга для друга».]. Неважно, на чём они едут: на поезде, электричке, автобусе, трамвае – или летят на самолёте, – всем не терпится быстрее занять место.

Я-то думал, мы поедем на этом поезде, но нет. Последние пассажиры вошли в вагон, двери закрылись, и мы остались на опустевшем перроне. Я обернулся. Морозов стоял в середине платформы, подпирая стену и по-прежнему уставившись в гаджет. Со стороны можно было подумать, что у человека номофобия, что в переводе на русский означает «страх остаться без телефона». Я по телику слышал про такую болезнь. Набрав скорость, поезд снова исчез в подземелье.

В конце перрона стояла одинокая лавочка, вокруг неё не было ни души. Елисеев повёл меня в ту сторону.

– Трисон, иди сюда. – Он присел на скамейку и похлопал себя по колену.

Я разместился между его ног и вопросительно посмотрел на него. Что-то я не понял, мы пришли сюда воришку ловить или отдыхать на лавочках? А когда напарник вытащил из внутреннего кармана куртки полиэтиленовый пакет – тот, что лежал на рабочем столе Морозова, – до меня дошло, почему мы не уехали на том поезде. Вот глупый пёс. И как ты собирался ловить похитителя кошельков, не зная его запаха?

– Давай, приятель, нюхай. – Макс раскрыл пакет и сунул мне в морду.

В нос ударил запах пота вперемешку с мылом с еловым ароматом – и всё это было обильно приправлено терпким одеколоном с летучей ноткой апельсина. По-моему, воришка – ещё тот любить странной парфюмерии. Я невольно отпрянул и громко чихнул пару раз.

– Запомнил? – усмехнулся Елисеев, глядя на меня.

Да разве такую термоядерную смесь запахов можно забыть? Она ещё неделю будет стоять у меня в носу.

– Ав, – подтвердил я и ещё раз фыркнул.

В этот момент в тоннеле снова появился свет, на перрон ворвался сильный порыв ветра, а следом за ним вылетел поезд.

– Ну, тогда поехали…

Мы зашли в последний вагон, и, когда под потолком прозвучало: «Осторожно, двери закрываются», в него забежал наш старший лейтенант. Со стороны он выглядел, как замешкавшийся пассажир. За своё короткое пребывание в подземке я уже наблюдал таких зевак. Стоят у вагона и будто пытаются понять, ехать им на этом поезде или нет, а когда двери начинают закрываться, они кидаются на них, словно на амбразуру, раздвигают руками, точно рвут на себе тельняшку, и ломятся в вагон. Я вот не пойму, неужели нельзя заранее принять решение, а не в последний момент? Морозов остановился возле дверей и, повернувшись к ним лицом, будто приготовился выходить на следующей станции, опять уткнулся в телефон. Конечно, я понимал: он делает это нарочно. Интересно, а другие люди в метро, которые точно так же бесконечно пялятся в телефон, не устают от него?

Пассажиры, сидящие по обеим сторонам вагона, не обращали внимания, когда мы проходили мимо. Лишь какая-то бабулька так зыркнула из-под насупленных бровей, что впору было провалиться сквозь пол, и сильней вцепилась костлявыми пальцами в ручку сумки-тележки, стоявшей у неё между ног. Как будто мы собирались её украсть. Все остальные были заняты своими делами. Люди старшего возраста читали газеты, молодые – электронные книги, некоторые что-то слушали, засунув наушники в уши; какой-то рыжеволосый парень, обхватив свой рюкзак, клевал носом, ежесекундно рискуя уткнуться лицом себе в колени; а кто-то от безделья изучал схему метро и различные информационные наклейки. Даже стоявшие у поручней были чем-то увлечены. Ещё никогда в жизни мой нос не ощущал столько различных запахов, но той термоядерной смеси среди них не оказалось. Дойдя до другого конца вагона, мы остановились у дверей. Недовольная бабулька поднялась со своего места и, толкая впереди себя тележку, направилась в нашу сторону. Она встала рядом, сумку поставила перед собой, а свободной рукой вцепилась в поручень, что аж костяшки пальцев побелели, и недовольно посмотрела на меня. Я невольно съёжился, словно желая уменьшиться под её сверлящим взглядом.

– Ходють они тут, ходють, – недовольно бормотала старушка. – Людя?м уже скоро негде будет пройти, а они ещё сюда кобелей тащуть.

– Женщина, он вам помешал? – спросил Елисеев.

– Помешал, – с сарказмом сказала она. – И так дышать нечем, ещё и псиной воняет.

Этот поклёп возмутил меня до глубины души. Да от меня лучше пахнет, чем от неё. Шура меня драит, как портянку, каждую неделю, а зубы и уши так и вовсе чистит каждый вечер. И когти мои в сто раз аккуратней её костлявых пальцев. Не бабка, а вылитая Баба-яга. Хм, а что ты хотел, глупый пёс? Ты не сахарный финик, чтобы всем нравиться.

Елисеев не стал ничего отвечать. Впрочем, оно и понятно. Мы здесь не для того, чтобы с недовольными бабульками воевать. Вскоре поезд остановился, мы вышли первыми и направились в соседний вагон.

Увы, в тот день небо не услышало моей просьбы. Мы поочерёдно ходили по вагонам и пересаживались в другие поезда, а Морозов всю дорогу следовал за нами по пятам, как тень отца Гамлета. Я потерялся во времени и не понимал, то ли ещё день, то ли уже вечер. Все люди для меня стали выглядеть одинаково, запахи смешались воедино, в голове творилась полная неразбериха. Жуть как чесалась морда под «бронежилетом». Я готов был ужин свой отдать, лишь бы его сняли с меня. Лапы гудели – хоть волком вой. Я то и дело поглядывал на напарника: по его утомлённому виду я понял, что он тоже устал… как собака. В данной ситуации сложно подобрать другое сравнение. Я так обрадовался, когда он повёл меня к этому треклятому эскалатору. Несмотря на свою боязнь, я залетел на него, словно ракета. Елисеев лишь усмехнулся, глядя на меня, и покачал головой.

– Смотри хвост не опускай, а когда доедем до конца, спрыгнешь по моей команде, – предупредил он.

В тот момент, когда раздалось «Прыгай», я почувствовал себя тигром и сиганул так, что едва не сшиб с ног впереди идущего пассажира. Тот обернулся и в недоумении посмотрел на меня.

– Аккуратней нельзя? – спросил молодой человек и пошёл дальше.

Конечно, можно, когда умеешь это делать. Сколько же недоброжелательных людей в метро. Смотрят на меня, точно я им помешал. Слава богу, путешествие в преисподнюю закончилось для меня благополучно. Я остался не только с хвостом, но и с целыми пальцами.

В тот день мы вернулись домой поздно вечером. Мы ещё не успели выйти из лифта, как в квартире раздался звонкий лай.

– Сигнализация сработала, – пошутил Макс, и в этот момент распахнулась дверь.

– Наконец-то вы вернулись! – Шура кинулась на шею мужа. – С этой вашей работой я точно сойду с ума. Целый день места себе не нахожу.

– Милая, я же написал тебе, что с нами всё хорошо. – Елисеев обнял её, положил её голову на грудь и погладил. – Да и что со мной может случиться, когда рядом Трисон? Мне с ним сам чёрт не страшен.

Спасибо тебе, мой дорогой человек, за столь высокую оценку. Подобные слова для меня – самое лучшее вознаграждение.

– Устал? – Александра посмотрела на мужа.

– Не то слово, – ответил Макс. – Как… – он сделал паузу и, усмехнувшись, подмигнул мне, – как Трисон.

Хм, шутник, однако. Конечно, я понял, что он хотел сказать. Честно говоря, я не понимаю этого людского выражения. Абсолютно дурацкое. Ну, сами подумайте: устал как собака. Почему «как собака»? А, к примеру, не как кот, кенгуру, жираф или кто-то ещё?! Странно, очень странно. Но ладно…

– А я-то как устала, – улыбнулась Шура.

– У тебя же сегодня выходной? – Елисеев нахмурился.

– Ты думаешь, ждать легче, чем ловить преступников? – спросила она. – Ещё неизвестно, чья работа тяжелей, ваша или моя.

После её слов я в который раз убедился, насколько всё относительно в нашей жизни. Не зря же говорят: нет ничего хуже, чем ждать и догонять.

Пока люди общались, Марсель от радости кружился вокруг меня, точно юла, то и дело облизывая мою морду.

– Трисон, как же я соскучился по тебе. Устал я тебя ждать, – сказал он.

Хм, ещё один уставший нашёлся. Ты-то от чего устал? Игрушки грызть да по парку за голубями гоняться?

Александра обняла мужа и повела кормить.

– Трисон, приходи ужинать, – сказала она, обернувшись.

Верите, мне в тот момент было не до еды. Я мечтал об одном – занять горизонтальное положение.

Люди скрылись в кухне, Марсель поставил лапы на тумбочку, схватил зубами мячик и с довольной мордой положил его передо мной.

– Давай играть, – предложил он.