Лабрадор Трисон покоряет Голливуд

– Позже, – ответил я и направился в гостиную. Там я растянул своё бренное тело на полу, закрыл глаза и поблагодарил Елисеева за то, что ни словом не обмолвился о моём позоре…

Почти неделю мы работали в метро. За это время я стал чувствовать себя в подземке как рыба в воде. Меня перестал раздражать её кисловатый запах – чем-то он напоминал мне запах жидкости, которой Шура обрабатывает наши с Марселем уши, чтобы не донимали всякие паразиты. Я больше не боялся ползучей лестницы. Наоборот, я даже полюбил на ней кататься. Правда, приходилось постоянно быть начеку, в прямом смысле слова держать хвост трубой и не отвлекаться на машущих и посылающих мне воздушные поцелуи девушек, чтобы, не дай бог, не прозевать тот момент, когда надо спрыгивать.

Удача нам улыбнулась лишь на пятый день, ближе к вечеру. Как обычно, обойдя немыслимое количество вагонов и поездов, мы направились к эскалатору, собираясь уже ехать домой. Проходя по перрону мимо столпившихся на нём пассажиров, я вдруг уловил еле слышные нотки термоядерной смеси. Я резко замер, заставив остановиться напарника, оглянулся по сторонам и поводил носом. Заметив мою внезапную и такую долгожданную реакцию, Елисеев с надеждой посмотрел на меня, а в глазах его читался вопрос: «Нашёл?». Но тут вмешался чёртов ветер. Он вырвался из подземелья, словно взбесившийся леопард, ударил в морду, едва не сбив меня с лап, и развеял все запахи к чёртовой бабушке. И тем не менее я уже нисколько не сомневался, что воришка в этой толпе.

Вскоре на станцию влетел поезд, завизжал тормозами, как поросёнок, задёргался, стараясь остановиться в пределах перрона. Двери вагонов распахнули свои объятия, приглашая пассажиров пройти внутрь, ветер стих, и я снова уловил запах. Он витал где-то рядом. Над платформой разнеслось: «Осторожно, двери закрываются». Времени на раздумья не осталось, я потянул Елисеева в ближайший вагон. Пассажиры суетливо заняли свободные места, повисли на поручнях, подпёрли всё, что только можно было подпереть.

Морозов, явно не ожидавший изменений в наших планах, успел заскочить в самый последний момент, когда двери уже готовы были врезать ему по бокам. Я остановился у входа, задрал голову и снова поводил носом. Елисеев терпеливо стоял рядом и ждал дальнейших моих действий. Поезд напомнил мне колбасу-вязанку. Несколько вагонов были совмещены воедино, и весь состав представлял собой одно большое пространство. Нам уже доводилось ездить на подобных поездах, мне нравилось по ним передвигаться: мы не выходили каждый раз на станции, а просто прогуливались из одного конца в другой. Старлей стоял чуть в стороне. Он пялился в телефон, но по напряжённости в его пальцах, бегающих по экрану, я понял, что он догадался, почему наши планы изменились. Порыв ветра, влетевший в приоткрытое окно, в этот раз оказался как никогда кстати. Он закружил в воздухе запах машинного масла и тормозов, сырости и цемента, человеческого пота, духов, дезодорантов, шампуней, еды. И среди этого многообразия с левой стороны вагона донёсся до боли знакомый одеколон вперемешку с еловым мылом. Я потянул Елисеева в ту сторону.

С трудом пробираясь мимо пассажиров, я принюхивался к различным вагонным «ароматам» и выискивал среди них нужный. Чем дальше мы продвигались, тем отчётливее я ощущал его. Вскоре запах ударил в нос с такой силой, что я понял: мы рядом с его хозяином. Но когда посмотрел на парня, повисшего на поручне, я невольно засомневался. Вот уж никогда бы не подумал, что он воришка кошельков. Худой, долговязый, в круглых очёчках – ну вылитый «ботаник». Но тем не менее я был уверен: это он. Я остановился возле него. Гавкать не стал, зачем пугать людей? Посмотрел на Елисеева, давая ему понять, что перед нами тот, кого мы ищем почти неделю. Брови напарника от удивления взлетели до потолка. Увидев, как мы остановились, Морозов прошёл мимо и встал с другой стороны от воришки.

Все наши действия выглядели вполне естественно, мы вели себя как обыкновенные пассажиры. Никто из людей не обратил внимания на наши передвижения по вагону. Воришке тоже было невдомёк, что его окружили со всех сторон. Его взгляд был прикован к девушке, стоящей рядом. Она что-то внимательно изучала в смартфоне, не подозревая, кто стоит около неё. А когда поезд качнуло и парень прилип к ней, последние сомнения в его виновности разом отпали. Напарники взяли его под белы рученьки в тот момент, когда он вынул из кармана ничего не подозревающей девушки кошелёк…

В тот день, возвращаясь домой, я сидел на пассажирском сиденье автомобиля рядом с напарником и чувствовал себя счастливейшим псом на свете. Наконец-то закончилась эпопея под названием «Похититель кошельков». Хоть я и успел подружиться за это время с метро, признаюсь честно, оно мне до чёртиков надоело.

Хорошо, что операция прошла успешно и никто из нас не пострадал. Больше всего я радовался, когда мы вернули Веронике её кошельковую мышь. Надеюсь, она сдержит своё обещание и, как она выразилась, вовек меня не забудет. Мышь обнаружили в одном из карманов воришки, когда его доставили в отдел и обыскали. К сожалению, других вещей Вероники при нём не оказалось. Как и предполагал Елисеев, парень забрал деньги и мышку из кошелька, а остальное выкинул. Почему он решил оставить талисман себе, я так и не узнал. То ли она ему просто приглянулась, то ли он понял, что вещица ценная. Глаз-то поди намётанный. Позже Макс рассказывал, что Вероника воспользовалась его советом и обратилась в стол находок, где и нашла свой кошелёк с документами.

– Трисон, с этой операцией забыл сообщить тебе новость.

Напарник вывел меня из размышлений. Он с хитрой улыбкой посмотрел на меня и подмигнул. Ну, чего ты моргаешь? Давай говори уже, не томи.

– Недавно получил письмо по электронной почте… – Он сделал паузу и спросил, театрально поиграв бровями: – Знаешь, от кого?

Не понимаю, зачем задавать такие глупые вопросы? Я что, ученик Мессинга?

– У-у-у, – ответил я, бросив на него недовольный взгляд.

– Ладно-ладно, больше не буду тянуть кота за хвост, – рассмеялся Макс и потрепал меня по холке. – Кристофер написал, что через десять дней прилетит в Москву, хочет познакомиться с тобой. Он так и не сказал тебе спасибо за своё спасение.

Услышав эту новость, я на какое-то время потерял дар собачьей речи, лишь смотрел на напарника выпученными от удивления глазами. Надо же, я буквально недавно вспоминал Кристофера, когда делился с вами своими мыслями по поводу технологического прогресса. А может, я и правда обладаю экстрасенсорными способностями, только не знаю об этом?

К сожалению, нам так и не удалось познакомиться с Кристофером в Швейцарии. Первое время после трагедии он находился в коме, а в день, когда очнулся, мы собирались домой. Перед самым отъездом к нам в отель приходила его мать, сообщила радостную новость, передала слова благодарности от сына и даже погладила меня по голове[22 - Из книги «Приключения Трисона в Альпах».].

– Пишет, что у него есть очень выгодное деловое предложение для нас, – продолжил напарник. – Правда, не написал, в чём оно заключается. Сказал, всё обсудим при встрече. Так что готовься, дружище.

Услышав фразу «деловое предложение», я невольно напрягся. Внутреннее чутьё подсказывало, что оно будет касаться прежде всего меня. Вот только каким образом предложение повлияет на мою дальнейшую жизнь, пока оставалось загадкой.

Через неделю нас троих – Елисеева, Морозова и меня – вызвали в главное управление полиции и представили к награде за успешно проведённую операцию. Людям вручили грамоты и денежные премии, ну а мне повесили медаль на шею и подарили мешок собачьего лакомства. Начальство не поскупилось, корм оказался потрясающим. Мы с Марсианином уплетали его за обе щёки.

Глава 6

Мы ждали Кристофера в субботу. В этот день Марсель проснулся ни свет ни заря. Он выспался, несмотря на то что полночи скакал по мне, как блоха, и теперь ему не лежалось на месте. А мне, в отличие от него, хотелось немного поваляться, всё-таки выходной день. Но я прекрасно понимал: если Марсианин открыл глаза, считай, уже поспал. Он уселся надо мной и, вывалив язык, начал нарочно громко дышать. Я изо всех сил делал вид, будто сплю, а сам сквозь полуприкрытые веки наблюдал за ним. Когда Марсель понял, что я на него не реагирую, он притащил из-за дивана резинового поросёнка и, примостившись напротив, мордой к морде, принялся его грызть. Пару раз хрюшка ударила меня по носу. Вот скажите, о каком сне может идти речь, когда рядом творится подобное? Тем не менее я продолжал терпеливо лежать, мне было интересно, что же будет дальше. Марсианин быстро потерял интерес к игрушке, осмотрелся по сторонам, явно соображая, как ещё можно меня разбудить. И тут его взгляд упал на моё ухо. Оно спокойно себе лежало на полу и даже не догадывалось, что на него готовится покушение. А когда Марсель потянулся к нему, собираясь вцепиться зубами, я резко открыл глаза и поднял голову. Только я разинул пасть, собираясь сказать: «Даже не думай», как он по-щенячьи радостно улыбнулся и как ни в чём не бывало спросил:

– Привет, братик, ты почему так рано проснулся?

Верите, я аж оторопел от его вопроса и не сразу нашёлся, что ответить. Да я и рад бы поспать, только разве это возможно, когда сначала тебя лупят по носу резиновой свиньёй, а потом собираются ухо откусить? Хм, ну а что ты хотел, глупый пёс? Забыл, как сам донимал Елисеева во время командировки в Израиле? Ему тоже хотелось поспать по утрам, а тебе не терпелось отправиться на море[23 - Из книги «Морские приключения Трисона».]. Вот и пожинай плоды, теперь и ты оказался в такой же шкуре. Не зря в народе говорят: как аукнется, так и откликнется.

От сна не осталось и следа. Я сел на задние лапы и широко зевнул.

– Ты можешь хоть в выходной день дать мне нормально поспать? – возмущённо спросил я.

– Трисон, ну что ты как старый пёс – всё бубнишь и бубнишь, – заявил Марсель. – На пенсии выспишься.

– Я и так уже на пенсии, – напомнил я.

– То, что тебя из поводырей отправили на заслуженный отдых, не считается, – хмыкнул он. – Ты по-прежнему помогаешь людям. Вот когда тебе в полиции скажут: «Извини, Трисоныч, мы больше не нуждаемся в твоих услугах», – тогда и станешь настоящим пенсионером.

В который раз убеждаюсь: Марсианин не страдает отсутствием логики. Сообразительный щенок, ничего не скажешь. А всё потому, что он моей породы. Мы, лабрадоры, умнейшие собаки из существующих на планете.

Вспомнив, что оставил немного корма на утро, я направился в кухню. Хвостик тут же увязался за мной. Заглянув в начисто вылизанную миску и увидев на дне своё отражение, я вздохнул. Представьте на минутку: вы просыпаетесь утром, идёте завтракать, зная, что в холодильнике вас дожидается какая-нибудь вкусняшка. Открываете его, а там… фига с маслом. Скажите честно, вы разочаруетесь? Вот так же и я. Вроде взрослый пёс, ну до чего же порой бываю наивным. Разве может что-то остаться после маленького обжоры? А ведь Елисеев мне миллион раз говорил: «Трисон, в большой семье пастью не щёлкай».

– Пусто? – спросил Марсель, кивнув на мою посудину. Он вздохнул, точно маленький старичок, и, заглянув в свою миску, грустно добавил: – И в моей тоже пусто.

– Ещё бы, – ухмыльнулся я. – Разве после тебя может что-то остаться? Ты своё съедаешь, а потом за мной доедаешь.

– Шура говорит, у меня растущий организм, а значит, мне нужно еды в два раза больше, чем тебе, – по-деловому заметил Марсианин. – И вообще, тебе что, жалко корма для меня? – Он уставился на меня своими бездонными глазищами.

– Да при чём тут «жалко»? – воскликнул я. – Просто ты, как прожорливая гусеница, съедаешь всё.

– А ты разве не был таким, когда был маленьким?

На этот вопрос у меня не нашлось ответа, я совсем не помню, каким был в детстве. Хотя, чего греха таить, я и сейчас люблю поесть.

Хорошо, в миске воды было в достатке. За этим Шура строго следила и дважды в день наливала свежую. Позавтракать не удалось, так хоть попью. Как говорится, за неимением лучшего сгодится и это. Марсель никогда не был водохлёбом, а тут, когда он увидел, что я начал лакать воду, его вдруг тоже охватил приступ жажды. Не дожидаясь, когда я закончу, он сунул голову в миску и стал пить вместе со мной. Не щенок, а вылитая обезьяна.

– Марсель, ты не мог подождать, пока я попью? – возмущённо спросил я, отпрянув от посудины.

– А зачем ждать, – хмыкнул он, – если можно пить одновременно?

– Вместе неудобно.

– Трисон, даже твой напарник говорит: «Неудобно спать на потолке, одеяло падает, остальное всё удобно».

Нет, вы слышали? У этого сорванца на всё есть отговорки. Мне ничего не оставалось делать, как отойти от миски. Не воевать же с ребёнком за воду. Он напился, оставив после себя на полу приличную лужу, облизал морду и направился к столу.

– Так, посмотрим, что у нас тут есть. Сахар и конфеты пусть хозяева сами едят, а вот от печеньки я не откажусь. – Он попытался дотянуться до тарелки, на которой лежало угощение, но та стояла слишком далеко от края.

– Марсель, ты понимаешь, что воровать нехорошо? – Я пытался вразумить собачонка.

– А я и не собираюсь воровать, – как ни в чём не бывало заявил Марсианин. – Да и как можно воровать у самого себя? – спросил он и выдвинул веский аргумент, на который у меня не нашлось возражений: – Вот если бы я у соседа стырил печенье, это было бы воровством. Мы с тобой такие же члены семьи, как и Шура с Елисеевым, значит, печенье и моё тоже.

Ох уж эта железная логика! И ведь не поспоришь.

Марсель запрыгнул на стул, поставил лапы на стол, с лёгкостью стянул одно печенье и бросил его на пол.

– Угощайся, – сказал он и полез за вторым.

Ну, вот скажите, что я должен был делать? Не отказываться же от любимого лакомства. Естественно, я проглотил его, толком не почувствовав вкуса. Следом Марсель сбросил ещё, и ещё, и ещё… в общем, не успел я оглянуться, как тарелка опустела. Я-то думал, съедим по одному, Шура даже не заметит пропажи, а когда увидел, что от печенья остались рожки да ножки, чуть не умер со стыда. Но было уже поздно.